А вот я, несмотря на весь свой не слишком приятный опыт, не собирался ставить крест на личной жизни. Правда, сейчас у меня не было кандидатки на даму сердца, разве что, с большой натяжкой, Крайсти Адамс. Она, конечно, милая девочка, но до старшей сестры ей далеко и я не собирался заводить с ней серьезных отношений, но что мешало нам иногда вместе пообедать или сходить в кино? Однако Крайсти постоянно отговаривалась занятостью.
У нее есть парень, так что подозреваю - на самом деле она просто боялась меня или его, вот и придумывала отговорки, стесняясь отшить меня прямо.
С Вивиан же я вообще не виделся и не созванивался уже очень давно, и даже через третьи руки не получал о ней никаких сведений. Что ж удивляться? Она много лет назад сделала свой выбор и, судя по всему, не жалела об этом, раз родила Рею двоих детей.
Вот о бывшем лучшем друге я недавно слышал, в газетах писали о подвалившем ему и моим сводным племянницам наследстве. Как же все-таки запутаны родственные связи в нашем городе! Я долго вспоминал, как связаны покойный Стюарт Лемуила, Рей и Марселла, пока до меня не дошло, что Стюарт, Рей и мой сводный брат Кеннет – дети одной матери, давно всеми позабытой Урсулы Лемуилы, здорово покутившей в свое время и прижившей кучу детей от разных мужчин. Хорошо хоть этот Стюарт так и не женился и не продолжил семейную традицию плодиться в неимоверных количествах, как Кен, царство им обоим небесное.
Бедный Кеннет, я часто его вспоминаю! Такой порядочный был человек, а вот из трех дочек, что остались жить в Санлите, только одна и растет нормальной девочкой, Мелоди. Обе старшие, видимо, унаследовали дурные гены Урсулы. Марселла крутит головы парням и кажется, даже беременна от кого-то, но она хотя бы работает. А вот Женевьева настоящая тунеядка – не хочет работать и чуть ли не побирается на улицах, стыд и срам!
Теперь я понимаю Долл, ее неприятие сводных кузин и вечное непререкаемое желание заставить их поменять фамилию. Конечно, она больше знала о них, чем мы, взрослые, и уже тогда понимала, что они лишь опозорят фамилию Алонсо, а никак не добавят ей славы, ну, разве что дурной.
От сумасбродных ли дочерей, или еще по какой причине, но даже милая Леанна, вдова Кеннета, на старости лет тронулась умом. Надеюсь, меня сия чаша минует - лучше умереть молодым, чем стать полудурком, которого стыдятся все близкие.
Где-то через месяц после смерти Стюарта Лемуила в нашей газете опять появился некролог - ушла из жизни Лилани Адамс, мать Крайсти и Вивиан. Я позвонил бедным девочкам, чтобы хоть словом поддержать их в таком горе. Вив в моих соболезнованиях не особо нуждалась, а вот Крайсти спросила, может ли зайти к нам, ей слишком тяжело было оставаться одной в большом родительском доме.
- Конечно, приходи, когда захочешь, - сказал я. - Или я могу заехать к тебе после работы.
- Нет-нет, мне надо немного проветриться...
Это была тягостная встреча - Крайсти беспрерывно рыдала, и наши с Лу утешения нисколько не помогали. Я уж и не рад был, что предложил свою помощь.
Но и бросить ее я не мог, поскольку чувствовал, что ни от сестры, ни от ухажера она не получает никакой поддержки. Так что через пару дней сам навестил ее. Выглядела Крайсти уже гораздо лучше, она снова начала улыбаться, и я с облегчением вздохнул. Добрые порывы добрыми порывами, но слушать бесконечные рыдания и причитания дело малоприятное. А у таких эмоциональных особ, как младшая мисс Адамс, слезы могут литься очень долго даже безо всякого повода
В общем, против ожидания, я неплохо провел время. Я даже позволил себе немного пофлиртовать, и мне не указали на дверь и не дали по морде. Кто знает, может, эта девушка и сумеет завоевать крохотный кусочек моего сердца.
Вот так, день за днем, пролетел учебный год, и Долл вернулась домой. Мы не узнали ее, настолько изменилась наша девочка. Конечно, она говорила, что сильно похудела, и по скайпу мы общались, и фотографии она присылала, но все-таки мы с Лусией были поражены. Уезжала учиться школьница, а вернулась взрослая, уверенная в себе женщина.
Она с энтузиазмом рассказывала нам с матерью об учебе, новых друзьях; о преподавателях, которых я помнил; о моих бывших сокурсниках, что еще продолжали грызть гранит; о научной работе, которую она вела во втором семестре.
- Все это очень хорошо, - сказала Лусия, обращаясь как бы ко мне, когда Долл после обеда встала из-за стола, даже не подумав убрать грязную тарелку. - Только посуду за собой мыть в университетах почему-то не учат. А прислуги у нас пока как не было, так и нет.
Девчонка сморщила хорошенький носик.
- Мам, когда ты уже успокоишься и перестанешь меня поучать?
- Когда ты станешь взрослой не на словах, а на деле, и будешь вести себя, как положено. А может, и вовсе никогда, потому что я старше и мне всегда будет, чему тебя научить.
Долл закатила глаза, но возразить ей было нечего. Пришлось покорно собрать грязную посуду и загрузить ее в мойку. Но Лу все-таки не хватало характера, она не выдержала и отстранила дочку от раковины.
- Ладно уж, намоешься еще, лучше сходи погуляй. Соскучилась, наверное, по Сантьяго?
- Да я вымою, мам. А погулять можно и попозже.
Я внимательно наблюдал за племянницей. Если раньше упоминание о ее парне вызвало бы легкую краску и Долл тут же кинулась бы ему звонить, пока разрешают, то сейчас никакой реакции не последовало. Я был уверен, что в Англии племяшка в кого-то влюбилась.
Моя догадка вскоре подтвердилась - во-первых, она так и не собралась встретиться с Ариасом, а во-вторых, я застал ее в кухне с мечтательным выражением на лице, листком бумаги и ручкой.
Как истинный представитель современной молодежи, она не любила писать на бумаге, и даже детские свои рассказы сразу печатала на компьютере. Интересно, что она сочиняла в этот раз? Любовное послание? Кому? Сантьяго Ариас Долорес не совсем подходил, но про него мы хоть что-то знали, а вот что представляет собой ее новый возлюбленный? Я бы очень хотел это узнать. И, как ни странно, мне довольно скоро представился случай...