Мой мольберт стоял в прихожей, поэтому, когда хлопнула входная дверь, я вздрогнула и мы с папой одновременно оглянулись. В дом влетела негодующая мама, и, не дожидаясь вопросов, затараторила:
- Нет, вы представляете, мне сегодня позвонил мой издатель и сказал, что одна "дама", - это слово мама выделила, так что было ясно - она вложила в него прямо противоположный смысл, - хочет, чтобы я написала ее биографию. Я, естественно, ответила, что не сочиняю биографий, пусть поручит ее кому-нибудь другому. Он - нет, леди хочет, чтобы писала я. И кто же она? - спрашиваю. - Я хотя бы ее знаю? Как вы думаете, что он мне ответил? - мама даже задохнулась от возмущения.
Мы с папой молчали, всем своим видом заявляя, что понятия не имеем.
- Урсула Пеппер!
- Что она о себе возомнила?! Что она Клеопатра? Царица Савская? Принцесса из династии Романовых? Мэрилин Монро наконец? - впервые я видела, чтобы всегда спокойная и корректная мама так бушевала. - И как смеет она требовать, чтобы историю ее жизни писала именно я?
- Дорогая, ты не обязана ничего писать, - робко вклинился в монолог папа. - Ты сама без малого царица Савская, а вовсе не наемная писака, берущаяся за любую грязную работу.
- Нет, я напишу! - вскричала мама, бегая взад-вперед по прихожей. - Напишу! Все, что думаю об этой женщине! Пусть все знают, что она из себя представляет, раз ей так хочется! И я даже знаю, как будет называться эта книга!
Мама, как разъяренная тигрица, ворвалась на террасу, где стоял ее рабочий компьютер, включила его и быстро стала набирать заголовок будущей книги.
Мы с отцом заглядывали ей через плечо.
"Блудница Санлит-Тайдская", - прочли мы одновременно.
Я не выдержала и захихикала.
- Мамуль, ты у меня молодец, - и я чмокнула ее в седую макушку.
Какие-то у нас приколы с книгами пошли в последнее время. Мне тоже позвонили из издательства, сказали, что египетские школы решили изучать нашу культуру на основании моих книг. Я решила, что меня попутали с мамой, все-таки писатель в семье она, я же за свою жизнь сочинила всего одну книгу, да и ту в раннем детстве.
Но нет, меня уверили, что египтяне хотят именно мою книгу. Может быть, ее будут читать в детских садах или младшей школе?
- Хорошо, я не против, пусть изучают, - ответила я. – Если соберусь в ближайшее время в эту страну, обязательно захвачу с собой экземпляр.
Чем ближе становился день свадьбы, тем более страстные записочки присылал мне Ксавье. Я каждый вечер бегала к почтовому ящику в ожидании нового письмеца. Но однажды я ошиблась, и распечатала конверт, адресованный маме. Счастье, что она не видела этот бред, иначе ее хватил бы удар. До меня доходили слухи, что Брендон подкатывает к пожилым богатым дамам, но я не думала, что он делает это столь нагло. Да еще после того, как он строил глазки мне!
Волнение мое нарастало, я по сто раз на дню лазила в интернет проверить прогноз погоды, который каждый раз утешал меня – в день свадьбы будет солнечно и ясно, не переживай. Если бы я только могла предвидеть, что мне следует переживать отнюдь не из-за погоды!
И вот наступил канун свадьбы. Я, по обыкновению, рисовала. Папа прошел мимо меня на кухню, сказав, что собирается пообедать.
- На тебя погреть? - спросил он.
- Нет, пап, я пока не хочу, - ответила я, не отрываясь от холста. Мне хотелось поскорей закончить портрет, вряд ли у меня будет время для этого в медовый месяц.
Я слышала, как папа возился на кухне - сначала подогревал еду, тихонько напевая, потом, видимо, ел. Вдруг он негромко вскрикнул, после чего я услышала стук, похожий на падение тела. Я бросила кисть и опрометью кинулась в кухню.
- Папа, с тобой все в порядке? - крикнула я на ходу. Ответа не последовало.
Бедный папа лежал на полу, а его душа уже улетала в небо.
Можно было сколько угодно утешать себя тем, что он прожил долгую (102 года!) и счастливую жизнь, произвел на свет троих прекрасных детей и исполнил самую заветную свою мечту, мне от этого легче не становилось.
Мама, едва войдя в дом, тоже зарыдала в голос
- Мое сердце разбито, - говорила она, обзванивая друзей и знакомых, чтобы сообщить им печальное известие. - Не представляю, как мне жить без него.
Мама, и раньше-то не отличавшаяся пышностью форм, совсем исхудала от горя, превратившись в тростинку.
Но что удивительно – стоило папе отойти в лучший мир, как забеременела Леанна, жена Кеннета, а ведь они столько лет были бездетными. Леанне, по-моему, около сорока, думаю, она уже отчаялась стать матерью. Может быть, папина душа вселится в этого ребенка? Глупости, конечно, но так хочется верить, что дорогой тебе человек ушел не навсегда.
Папа, папа, как мне тебя не хватает! Я подолгу простаивала около неоконченного портрета, не в силах взять кисть и завершить картину, то и дело начиная всхлипывать. Мама и брат не могли скрасить моего одиночества.
Из-за постигшего нас горя ни о какой свадьбе не могло быть и речи, но я не в силах была терпеть пустоту, что образовалась внутри. И когда Ксавье пришел поддержать меня, я предложила не откладывать наш брак, а расписаться по-тихому в мэрии, без гостей и вечеринки.
Маме это не понравилось, она явно считала, что брак, заключенный во время траура, обречен на кошмарные последствия, но я опять не стала ее слушать. Уверена, папа понял бы меня и не стал отговаривать.
Ксавье переехал к нам. Оказалось, что он очень много тратил, и даже после продажи мебели наличных денег у него набралось совсем чуть-чуть. Но ничего, его совсем недавно снова повысили, да и я худо-бедно зарабатываю своими картинами. Не в деньгах счастье, с милым рай и в шалаше, и т.д. Похоже, поговорки придумывают, чтобы прикрыть нашу глупость.
Ксавье привез и своего щенка Рокси - совсем крохотного и, наверное, милого, но, увы, я абсолютно равнодушна к собакам.
К тому же, этот песик как-то уж очень быстро вымахал в здоровенную плохо управляемую псину
А меньше всех Рокси (это оказалась девочка) слушалась своего хозяина. Она рычала на него, отказывалась брать еду из его рук, не шла с ним на прогулку. Я не хотела верить, что Ксавье плохо обращался со своей любимицей, когда они жили вдвоем, но как еще объяснить такое странное поведение собаки?
Как бы там ни было, я впервые после смерти папы почувствовала себя счастливой и больше не одинокой. Ксавье был сама нежность, мой первый и единственный мужчина, мой любимый, мой муж