Arisu Kitsune, да, всё ближе и ближе развязка, но всё-таки до неё ещё прилично времени. А уж в такой отдалённой перспективе и Экспедиция возможна, авось доиграю к тому моменту
Lavender,
Сообщение от
Lavender
Хочешь сделать рататуй - сделай его сам
Золотые слова Боюсь и представить, какие неизвестные науке навыки качаются в подсознании пациентов при взгляде на унитаз
А уж угробится ли ещё кто-нибудь, и будет ли в этом виновата Родя или, к примеру, ротозей-симовод -- это станет известно из следующего отчёта...
День тридцать второй. Игры кончились
Выходная среда, 10 утра. Не слишком рано, не очень поздно. Я по-прежнему опасался выходить лишний раз на улицу без документов о дееспособности, но ведь можно кого-нибудь пригласить к себе. Кого-нибудь, кого бы я хотел видеть сейчас. Кого-нибудь, перед кем не нужно таиться, кто посвящён в мою непростую ситуацию.
В общем, долго листать тощую телефонную книжку из двух записей не пришлось. Сьюзан согласилась прийти, а вот Бойд не смог выбраться.
Внутри Родиола удивлённо вытаращилась на творение рук своих ("Так вот откуда берутся такие клетчатые лепёшечки!") и, поразмыслив, поступила с ним по рецепту Бульбы-Грозного ("...я тебя и съем!"). Ульрих же предпочёл не менять своих предпочтений.
Хотелось поговорить. Хотелось разоткровенничаться и отвести душу.
Хотелось побыстрее выписаться из учреждения, для чего надо было развивать свои умения, поэтому в ожидании гостей я ещё попробовал закинуть удочку в кишащий лососями пруд. Лососи кишели как-то не очень заметно, видимо, прятались под кувшинкой.
Хотелось не слышать за своей спиной воплей цыганки, заблудившейся на крыльце между одним деревом. Но тут уж я был не властен что-либо изменить, бесполезно выводить цыган из леса.
Потребность в общении, наверное, была сильнее потребности в рыбном меню, поэтому удочку я отбросил сразу, как только за домом послышались тихие шаги и постукивание трости.
Давно же мы не виделись! Преждевременное расставание с карьерой как-то сгорбило и надломило Сьюзан, она даже оказалась ростом ниже, чем мне помнилось.
Но уверенная выдержка, добрая улыбка и разумный взгляд -- всё это никуда не делось. Сьюз просветлела лицом, завидев, как я неуклюже спешу навстречу, подыскивая слова приветствия.
Наконец мне будет с кем обсудить ситуацию, будет от кого получить совет...
...Сьюз?
Так нечестно.
Совсем нечестно!!
С хрустом провернулся в голове какой-то заржавелый шпенёк, и всё моё самообладание, которое только и держалось на этой жалкой опоре, рухнуло. Казалось, весь мир ополчился против меня, и впервые мне было нечего ему, миру, возразить и противопоставить. Захотелось выть, но из горла вместо воя вырвался лишь какой-то жалобный писк.
Сьюзан Вейнрайт, великая душа, последние свои мгновения на этом свете потратила на то, чтобы попытаться меня утешить.
-- Не сдавайся, Алекс, -- звучало в ушах уже потусторонним шёпотом.
Увы, взять себя в руки никак не получалось. Слишком долго я держал себя в этих руках, и вот наконец выпал из них и разбился. И ободряющие слова подруги напоминали мне лишь о том, что это последние слова, которые я от неё слышу.
-- Сьюзан Вейнрайт.
-- Та из вас, кого зовут Сьюзан, -- пройдите, пожалуйста, к урне назначения.
-- Мне пора, Алекс, -- прошелестел голос Сьюзан.
Растаял в пополуденном небе.
И -- в 13:50 -- замолк навсегда.
Окружающий мир ничего не заметил.
Читать дальше...Постоялец: "На момент отыгрыша мне почему-то казалось, что третьесимские старики умирают, как и второсимские, в определённый вечерний час. Поэтому я планировал -- сюжета ради, -- чтобы Сьюз поделилась с Алексом некоей мудростью, духовным завещанием, а уж умерла (о чём ранее было сообщение) впоследствии где-нибудь дома и под вечер. Но оказалось, что третьи умирают по какому угодно графику, и вышло всё так, как вышло: -30 за смерть гостя на участке, двухдневный траур (хорошо хоть одного лишь Алекса затронувший) и утрата всяческой имевшейся на тот момент надежды завершить игру с положительным балансом".