- Опять шпионишь за коровой?
Я вздрогнула, оборачиваясь на подошедшего как всегда совершенно неожиданно и неслышно Ралофа.
- Что она делает? - я ткнула пальцем в мохнатую тушу, подозрительно возившуюся у забора.
Ралоф только вздохнул.
- Это же корова. Она ничего не делает. Она ест, спит, срет. Много срет. И все.
Я с сомнением покачала головой.
- По-моему, она что-то задумала. Она на меня как-то странно пялится.
- Это потому, - беззлобно рассмеялся мужчина, что ты сама с нее целый день глаз не сводишь. Коровы, что ли, никогда не видела?
Я обиженно насупилась.
- Хотя... откуда неженке из Хай Рока знать, как выглядит корова? - окончательно добил меня бывший повстанец, - до сих пор, наверняка видела ее только в виде подаваемых на стол слугами сочных отбивных.
Я хотела было возразить что-то пафосное и возмущенное, мол я этих коров и видела, и гладила, и вообще с ними давным-давно на «ты», но зацепилась за вскользь брошенное упоминание Хай Рока. От Гердур, сестры Ралофа я уже знала, что это провинция Империи, родина бретонцев. К тому же, стражник в Хелгене тоже упоминал о нем, и это было для меня интересно.
- Выходит, ты по-прежнему считаешь меня бретонкой? - спросила я, сдуваясь, как мех с плохим швом.
Ралоф посмотрел на меня со смесью удивления и жалости.
- Так ничего и не вспомнила, да? - посочувствовал он и уселся на низенькую скамейку у ограды наточить свой знаменитый топор. - Конечно, бретонка, никем другим ты быть не можешь.
- Почему же я не могу оказаться обычной нордской крестьянкой? - попыталась отшутиться я. - У меня такие же светлые волосы и глаза, как у нордских женщин.
- А кожа? - парировал Ралоф. - У нордок не бывает такой смуглой кожи. Да и глаза не нордского разреза. Уж поверь мне, бретонку от нордки я завсегда отличу.
Я задумалась. В общем-то, возразить было совершенно нечего. Я не помнила кто я и откуда, это и тревожило, и расстраивало, и бесило. Но все воспоминания начинались с того момента, как я очнулась связанная в повозке, увозимой в неизвестность имперскими солдатами. Сейчас мне казалось, что тогда еще я что-то помнила, какие-то образы из моей предыдущей жизни витали вокруг, но после ужасных событий, вида казни на моих глазах, нападения дракона - забыла даже те неуловимые образы. Совершенная пустота там, где должна была быть целая жизнь.
- Да и магия эта твоя... - он неодобрительно фыркнул.
Я только пожала плечами. Ну не чувствовала я в себе никакой магии. А то что камень-хранитель на нашем пути в Ривервуд вспыхнул знаком... Нет, наверное, древние артефакты не ошибаются, но вот что мне делать с этим дальше, я тоже не представляла.
- А почему ты решил, что я из богатой семьи? - спросила у Ралофа, мне понравилась эта своеобразная игра. Я задавала такие вопросы, по сути, о себе, и слушала, быть может, надеясь что-то вспомнить.
- А ты руки свои видела? - Ралоф отвлекся от наточки топора и недвусмысленно кивнул в сторону моих тонких пальчиков. - Эти руки ничего тяжелее пяльца в жизни не держали. Да и то наверняка служанка помогала придерживать. А может, даже и не одна.
Я придирчиво оглядела свои в общем-то самые обычные руки, маленькие, с длинными пальцами, потом вспомнила большие, разбитые работой руки Гердур или Сигрид, жены местного кузнеца и вынуждена была согласиться. Мои руки и впрямь не походили на руки крестьянок. Вот только мне казалось, что если бы я действительно была из провинции бретонцев, то знакомые названия должны были всколыхнуть хоть что-то в моей душе.
И я снова надолго задумывалась, хотя думать мне было, по сути, совершенно не о чем, ибо я, как и в первый день после Хелгена, ничего не помнила.
Сидеть без дела в деревне мне вскоре надоело. Ход и Гердур на рассвете уходили работать на лесопилке, их сын Фроднар с псом Пеньком исчезали еще раньше в компании прочей деревенской детворы, у Ралофа тоже находилась куча дел, и только я оставалась в крошечной хижине предоставленная самой себе.
Окончательно соскучившись по хоть какой-нибудь деятельности, я принялась таскаться хвостиком за кем-нибудь из местных жителей. Жертва выбиралась случайно. Впрочем, вскоре я начала замечать некоторые закономерности.
Например, что таскаться за Гердур скучно. У хозяйки лесопилки и без меня проблем было по самую крышу сарая. За Ходом — опасно быть споенной медом, который он все норовил дать «попробовать».
Местный лютнист Стэн мне как-то сразу понравился не сильно. Нет, на внешность он был очень даже ничего. И певец из него был неплохой, с претензией на звание первого парня на деревне. Наверное, именно поэтому я его и вычеркнула из тех, за кем можно «таскаться хвостиком». Еще решит, что я в него влюбилась.
Впрочем, местные сплетницы меня вскоре просветили, что красавчик Стэн влюблен исключительно в Камиллу Валерию и прочих девушек вниманием не балует. Впрочем, как и босмер Фендал.
Кстати, таскание хвостиком за тем самым Фендалом было, пожалуй, самым интересным. И дело тут вовсе не в том, что он босмер. Хотя вру. Дело было именно в этом. Сначала мне ужасно хотелось потрогать его уши, потом дернуть за хвост, потом спросить у всех ли босмеров волосы растут вот как у него, создавая иллюзию эдакой лысинки. И только потом я узнала, что он не просто местный дровосек, но еще и отличный охотник, и тогда я стала уже донимать его целенаправленно, найдя где-то подходящую деревяшку и свистнув у Хода рыболовную леску, я принялась упрашивать темного эльфа помочь мне сделать лук и научить стрелять.
Идея научить стрелять «бретонскую неженку» явно пришлась Фендалу не по душе, наверное, в его представлении не было ничего страшнее, чем дать такой неумехе лук, но я была настойчива, и даже пригрозила пойти на волков с одним кинжалом, если охотник не сжалится и не покажет мне каким концом в лук «суется» стрела. Босмер посмеялся, но в конце-концов согласился, видимо, интерес что я вообще намерена делать с луком и что куда совать пересилил, и он взялся в свободное время меня учить.
Некоторое время я также присматривалась к работе Алвора, местного кузнеца, и даже попросилась помогать ему в кузнице, но его жена, Сигрид, почему-то решила, что я имею на в общем-то немолодого мужчину какие-то виды и прямо велела мне держаться от него подальше.
Справедливо рассудив, что раз она не дает мне приобщиться к миру кузнечного мастерства, то пусть компенсирует это тем, что умеет сама, я намертво прилипла к женщине. К искусству уборки мне приобщаться хотелось не сильно, но к счастью, Сигрид была не только умелой домохозяйкой, но еще и отличной фермершей и травницей.
Я яро взялась за обучение искусству выращивания растений. Впрочем, после того, как я сократила урожай лука вдвое, вместе с сорняками по недогляду избавившись и от вполне себе съедобных саженцев, от огорода я была с позором отстранена. Дабы смягчить наказание, а может, и чтобы избавиться от моей виноватой моськи, преследовавшей ее с рассвета до заката, Сигрид начала посылать меня в окрестности деревеньки за травами и грибами.
И вот тут-то и открылись мои многочисленные таланты. Столько грибов не находил еще ни один житель деревни. Да каких! Красненьких, с белыми пупыпышками, таких аппетитных, что я едва дождалась Сигрид чтобы похвастаться добытым. Я уже мечтала, как заткну за пояс всех этих деревенских самой большой грибной похлебкой. А еще засушить хватит. И вообще вся деревня будет месяц есть только мои грибы.
Вернувшаяся с огорода женщина только охнула и честно сказала, что такого количества мухоморов она еще в жизни не видела. И что ядовитым грибам не место на обеденном столе. Пришлось срочно собирать свой скарб и позорно убираться с ним в уголок.
Впрочем, пропасть мухоморам Сигрид не дала. Уже через пару дней вся деревня пользовала зелья от хворей настоянные на этих самых мухоморах, а я ходила гордо задрав нос, впервые чувствуя себя не бесполезной приживалкой, которую держат в доме исключительно из жалости, а очень даже полезным членом общества.
Впрочем, я в этом быстро разочаровывалась, едва мне стоило взять в руки лук. Фендал продолжал мне давать уроки между рубкой леса и охотой, но стрельбы была совсем не таким простым делом, как мне казалось вначале. Тетива то и дело норовила выскользнуть и больно хлестануть по пальцам, стрела выпасть или кубарем укатиться в ближайшие кусты, а сам лук был отчаянно тяжелой и громоздкой штукой.
- Как ты думаешь, того дракона убили? - спросила я у Ралофа, когда он, оценив мое умение стрелять из лука, покачав головой и всучив вместо него совершенно неудобный меч, все-таки взял меня с собой на одну из своих вылазок по окрестностям.
- Не знаю, - честно признался мужчина, - драконов не видели уже много лет. Слухи бают, простым смертным с ними не сладить.
- А он один, или есть еще? - не унималась я, но бывший повстанец только отмахивался от моих вопросов и велел следить за лесом, дабы мечтая о драконах не пропустить волка.
Впрочем, мне было и так и так не до волков. Я бегала как умалишенная по полянкам, собирая изумительные цветы, полезность которых заключалась не только в красоте, но и в целебной силе, которую деревенские знахарки могли употребить во благо, наварив из них целебных эликсиров. Кажется, Ралоф и не рассчитывал, что я могу быть хоть в чем-то полезна, а потому, больше не пытался призвать меня к порядку и следил за окрестностями сам.
- Но кто-то же должен знать хоть что-то? - не отлипала я. - Драконы есть, все их боятся, но никто ничего толком не знает! странно это!
- Я думаю, о драконах могут знать в городе, - через некоторое время сказал Ралоф. - Ярл Балгруф — мудрый правитель. И знает многое. Ну а сам не знает, так может подсказать у кого спросить.
Я остановилась, прижимая охапку цветов к груди и задумчиво посмотрела на север, туда, где в дне пути располагался Вайтран.