Асы Второй мировой

[Вольф-Дитрих Вильке]

Не могу понять, кто же сбил Ганса "Асси" Хана.

Вопрос хороший. Есть несколько вариантов, в частности:


Leading III./JG54 on 21 February 1943, Hahn encountered Russian fighters near Staraya Russa. In the ensuing combat, he shot down a Russian La-5 fighter for his 108th, and last, victory. In the course of the combat, his aircraft received hits in the left wing. Disengaging from further combat, Hahn headed west but his engine soon began overheating and he had to land his Bf 109 G-2/R6 (W.Nr. 13 949) “Black <<” in enemy-held territory. Soviet sources claim Hahn was shot down by Russian ace Starshiiy Leytenant Pavel Grazhdanikov (13 victories, killed in action 5 April 1943) of 169 IAP, VVS.
http://luftwaffe.cz/hahn.html

и:


Показалась линия фронта. И сразу предупреждение с КП:

— Горбатые, Горбатые будьте бдительны — впереди немецкие истребители, их до шестидесяти.

«Почти столько же, сколько было в том эпизоде уничтожения наших двадцати пяти «ИЛов», о котором рассказывали, — мелькнула мысль в голове.»

— Летят в трех ярусах, — продолжал докладывать наблюдатель. — Первый — три тысячи метров, второй — тысяча пятьсот, третий — на бреющем. — Это все нам. И истребителям: — «Маленькие, Маленькие, прикройте Горбатых, прикройте!»

Стремительные остроносые «ЯКи» занимают боевые позиции. Два барражируют над нашим звеном.

А перед «ИЛами» стена разрывов, огненные вспышки. Ведущий уходит вправо. Я повторяю маневр, обходя полосу заградительного огня. Срывается вниз, падает один, пораженный снарядом или пулеметной очередью, «ИЛ». Тут же за ним второй. «Кто это, кто напоролся?» — мелькает мысль. Но сейчас не до этого, сейчас главное — боевое задание, ставка в котором жизни всех остальных летчиков группы, в том числе и моей.

Русаков сбит. Оставшиеся штурмовики в самой гуще разрывов. Плотность огня нарастает. Валится на бок, падает еще один «ИЛ». «Восьмой, — успеваю ухватить глазами его номер. — Это же Петько», — соображаю я. Срываются, падают, оставляя дымный след, еще два «ИЛа».

Я осматриваюсь. Вокруг никого, оставшееся целым звено Горбачева, выйдя из атаки, ушло в сторону аэродрома. Я опять один. Нет, не один, ко мне вплотную пристраивается самолет Шишкина. Он, Шишкин, такой же новичок, как и я. Парень ничего, напролом не лезет, но когда надо, себя не пожалеет, в бою не подведет. И теперь он успевает махнуть рукой, мол, действуй, я прикрою. Значит, теперь ведущим я, старший сержант Бегельдинов, мне принимать решение.

Боезапас не израсходован, цель под нами. Я атакую, Шишкин за мной. Стреляем из пушек, на выходе из атаки, сбрасываем оставшиеся бомбы.

Взгляд вниз. Там сплошной огненно-дымовой хаос. Рвутся снаряды и вокруг моего самолета. Стреляют уцелевшие после штурмовки зенитки. Их меньше, но огонь ведут прицельно. Кренится валится на бок самолет Шишкина. Над ним, в смертельной схватке, кружат наши и фашистские истребители. Наших почему-то совсем немного, но они не давали фашистам сбить Шишкина.

В ушах голос с КП:

— Маленькие! Маленькие! Прикройте оставшихся Горбатых. Прикройте от «Мессера»! Прикройте!

Никакого «Мессера» я не вижу, может был за облаками. На всякий случай, лечу над землей, метрах в двадцати над лесом.

И тут, откуда-то сбоку, светящиеся пулеметные, а может быть, и пушечные очереди. На меня в крутом вираже заходит «Мессер». Намного превосходя в скорости, немец, не рассчитав, проскакивает мимо. Он разворачивается, пристраивается в хвост. Я, работая рулями, ушел в бок и вниз. «Мессер», послав по штурмовику пулеметную очередь, снова проскочил мимо. Опять помешала скорость.

Теперь, в непосредственной близости от «ИЛа», скоростное преимущество истребителя превращается в свою противоположность.

Меня охватил страх. Боялся не за себя, за то, что опять отстал, оторвался от группы, а может, из-за своей совершенной беспомощности, незащищенности от немецкого стервятника. Он виражил, маневрировал, но я сделать ничего не мог, истребитель летел в мертвой зоне и был недосягаем для пушек, пулеметов, эресов штурмовика, способного только к лобовой атаке.

Фашист крутится около, залетает с боков. «Собьет над своими окопами, чтобы показать себя сидящим там и, конечно, наблюдающим за воздушным боем немцам», — соображаю я. И вдруг меня охватывает злость.

«Что я бегу-то? А если самому напасть?» План атаки созревает моментально. Я посылаю самолет вверх. Немец за мной. Краем глаза замечаю, что мы уже за линией фронта, на нашей стороне. И тут же надо мной, в небе появляются «ЯКи». Это придает силы, уверенности. Вести бой над своей территорией всегда легче. Я бросаю самолет в пике. «Мессер» за мной. Рывком ухожу в сторону. Немец не улавливает этого маневра, на миг оказывается впереди «ИЛа», точно в прицеле. Давлю на гашетку, обрушивая на фашиста всю мощь лобового огня штурмовика. Цепочка отделившихся от «ИЛа» красных шаров — реактивных снарядов, протягивается к «Мессеру», впивается в него. Взрыв. Истребитель окутывается дымом, валится на крыло и летит к земле.

К падавшему куда-то на артиллерийские позиции самолету бежали наши солдаты.


Утром появился посыльный. Вызывали меня к командиру полка.

Я понял — разнос. Придумывал какие-то оправдания насчет второй задержки при полете и этом самом бое.

Митрофанов встал из-за стола, пытливо глянул на меня и прибавил опасений.

— Что-то ты, Бегельдинов, наделал... Из дивизии звонили, вызывают тебя, лично. Сам комдив, Герой Советского Союза товарищ Каманин. Приказано явиться немедленно! — поднял он палец.

— Зачем? Что им? — Чтобы хоть что-то сказать, буркнул я, хотя отлично знал, был уверен — вызывают для ответа за самовольство.

— Зачем понадобился, не знаю, — развел руками Митрофанов.

— Про вылет девятки, штурмовку доложил, о потерях тяжелых — тоже. Ты за них не в ответе. Тут уж мне выволочка. Потерял людей, значит, плохо готовил. Да чего гадать, пойдешь, узнаешь, может, отличился чем? — И проводил.

В штабе меня ждали. Адъютант провел без доклада. За столом сам комдив, прославленный Герой, полковник Каманин. О нем мы все наслышаны, читали о его с товарищами летчиками подвиге по спасению челюскинцев, и в полку о нем говорили хорошо, хвалили как летчика, командира и человека. Правда, тогда, в тот момент, я об этом не думал, ждал разноса.

Но полковник не закричал, не заругался. Он вышел из-за стола и, к моему удивлению, протянул руку. Я заспешил, пожал ее.

— Та-а-к, значит, ты и есть тот самый старший сержант Бегельдинов Талгат, из Казахстана, — то ли спросил, то ли констатировал он. Повернулся. Я только тут заметил сидевших у стены капитана и человека в штатском. — Это он и есть, герой тот самый, о котором спрашивали. И ко мне. — Это военкоры из нашей дивизионки и из местной газеты. — Он назвал ее, но я не расслышал. — Пришли написать о тебе, о подвиге твоем. Рассказывай, как это ты его, «Мессера»-то, сбил? Это же надо! За всю войну не было такого, чтобы штурмовик «ИЛ» в воздушном бою, один на один с «Мессером», сбил его! Это же надо! — воскликнул он. — Ну молодец, ну летчик!

У меня будто гора с плеч свалилась. Я расслабился и только тут разглядел комдива. Он был невысокий, довольно плотный, но подтянутый и просто красивый. Благородное лицо, гладкая прическа и глаза чуть смеющиеся, а вообще, добрые и умные.

Он повернулся к журналистам.

— Вы представляете, что сделал этот старший сержант? Он одним разом напрочь опрокинул представление о возможностях наших «ИЛов». Мы же, да что мы, сами конструкторы, ограничивали их исключительно штурмовочно-разведывательными задачами. Во всем остальном, в отношении с вражескими истребителями, приравнивали к тяжелым бомбардировщикам. А для тех закон: появились истребители противника, беги, спасайся, на бреющем или как. Тем более, если не в строю, если в одиночку. О том, чтобы силой с ними меряться, бой принимать, не могло быть и речи. А он, видишь, принял бой. И ведь победил, сбил гада. Да какого?! Вот донесение артиллеристов, — поднял он исписанный листок. «В одиночном бою, — Вы слышите, «в бою!»- летчик на «ИЛе» № 13 сбил немецкого аса, капитана фон Дитриха, награжденного крестами за подвиги в Испании, Франциина Балканах. На его счету около двухсот боевых вылетов, много сбитых самолетов», — прочитал он, и ко мне:

— Ну что же, герой, рассказывай, как ты его.

Тут я опомнился, зачем-то выпалил то, что должен был сказать при входе:

— Товарищ полковник, летчик Бегельдинов по Вашему приказу...

— Да ладно, — махнул рукой командир. — Ты давай о бое с истребителем. Да ты садись.

Я сел. С растаявших унтов потекла вода. Опять смутился.

— Давай рассказывай, — подбодрил комдив. — Кстати, почему из полка про это не донесли? Такое дело, можно сказать, ЧП, на всю армию, а они молчат. Может, из-за понесенных потерь?

Я замялся.

— Твой бой с «Мессером», как ты его гонял, как сбил, зафиксировали истребители, с земли — артиллеристы. Они и летчика-немца, взяли. Тут же нам в штаб донесли.

Я стал рассказывать. Говорил путано, сбивчиво, — волновался. Оба газетчика записывали, задавали вопросы.

Рассказывал и о себе, о семье, о своих восьми боевых.

— А немец-то, ас, — перебил меня комдив, — когда ему сказали, что сбит новичком, — в полку Митрофанова, считай, все новички, мальчишки, — заметил он, — даже просил показать того аса. Так и не дождался, в штаб армии его отправили. Так что ты, Бегельдинов, не обижайся за то, что не дали повидаться с ним. Мы его тут же отправили. Надеюсь еще собьешь, не одного, тогда и побеседуешь. Если выживут, — пошутил он. Все рассмеялись.


http://militera.lib.ru/memo/russian/...nov_ty/05.html

некий фон Дитрих и считается большинством Ханом.

[vovik]

Привет! Я Павел. Попал к вам в первый раз. Увлекаюсь сбитыми немецкими асами. Не могу понять, кто же сбил Ганса "Асси" Хана.

"21 февраля под Демьянском закончил войну командир II Группы майор Ханс "Асси" Ханн (108 побед), оказавшийся в числе трeх лeтчиков, чьи Bf-109G-6 были сбиты в бою с "яками" из 485 ИАП. За поединком лейтенанта Гражданинова с немецким асом наблюдал командующий 6 Воздушной Армии генерал Полынин.
Полынин красочно и довольно точно (судя по донесениям немецких лeтчиков) описал этот бой в книге "Боевые маршруты". Майор Ханн, спасся на парашюте, попал в плен и в Германию вернулся только в 1950 году..."

vovik ты неправ, достаточно регулярно проводились так называемые налёты возмездия.

па-ардон ... в ЧЕМ неправ?
Что на ВСЮ Францию у немцев к Дьеппу было 135 исправных истребителей? И около 80-ти бомберов?
Или ЕЩЕ МЕНЬШЕ?

[Mortarion]

Так вопрос, а о Михаэль Витман, Карл Бромман, Карл Корнер Гельмут Вендорф, говорили ли здесь о судьбе и подвигах этих танковых асов?

[Вольф-Дитрих Вильке]

Ас
(франц. as - туз, перен. - мастер своего дела), лётчик-истребитель, выдающийся мастер воздушного боя, сбивший много самолётов противника. В 1-ю мировую войну А. называли лётчиков, сбивших по 5 и более самолётов. В Великую Отечественную войну 1941-45 более 150 советских лётчиков сбили каждый от 20 до 50 вражеских самолётов, а трижды Герои Советского Союза А. И. Покрышкин и И. Н. Кожедуб сбили: первый - 59, а второй - 62 самолёта противника. В сов. ВВС асами иногда называют также лётчиков, в совершенстве овладевших искусством пилотирования и воздушного боя.
http://slovari.yandex.ru/art.xml?art...9%26%26isu%3D2
И причем здесь танкисты?

[Mortarion]

Хммм, узко мыслите. Ас – именно мастер своего дела, а разве такой человек как Михаэль Витман, не может считаться асом в танковом сражении? Как, если не Асами, назвать тех германских танкистов, которые уничтожили (141 танк 132 противотанковых орудия – Витман) или (Общее число побед:150-200 – Отто Кариус)

А на счёт лётчиков, то ответ очевиден, это великие Ганс Ульрих Рудель и Михаэль Новотны.

[Вольф-Дитрих Вильке]

Повторю еще раз, если первого непонятно.
Здесь обсуждались (и обсуждаются) с самого начала асы летчики. Хотите о танкистах - организуйте новую тему.

[vovik]

vovik ты неправ, достаточно регулярно проводились так называемые налёты возмездия.

на "хенкелях"? В 44-м? Ну-ну!
Часть 88-х действительно МОГЛА быть потеряна в ночных боях (много Ю-88 выпускались в 44-м в модификации тяжелого ночного истребителя). А "хенкели" в "возмездии" участвовали только как ПУ ФАУ-1, да и то с сентября 44-го (после потери ПУ во Франции и Голландии).
Основным в бесполезных "налетах возмездия" был FW-190G с увеличенной до 1400км дальностью (подвесные баки 2х300л) и одной 500кг бомбой - после сброса бомбы и баков он успевал удрать из Англии.

[Вольф-Дитрих Вильке]

(c) Олег Каминский
«Мессершмитты» над Кубанью

Весной 1943 г. в районе Кубани произошло знаменитое воздушное сражение. Считается, что ВВС РККА одержали в нем победу, которая изменила дальнейший ход борьбы за стратегическое господство в воздухе. Подводя итог действиям авиации на Кубани, Военный совет Северо-Кавказского фронта в своем приказе от 21 июня 1943 г. отмечал: «В результате воздушных сражений победа, бесспорно, осталась на нашей стороне. Противник не добился своей цели. Наша авиация не только успешно противодействовала врагу, но одновременно вынудила немцев прекратить воздушные бои и убрать свою авиацию». Отмечалось также, что в этих сражениях люфтваффе понесли тяжелые потери, лишаясь в среднем каждые сутки 9 бомбардировщиков и 17 истребителей. Иными словами, бои над Кубанью велись в основном между истребителями, и «сталинские соколы» самоотверженно стремились доказать, что они не только ни в чем не уступают асам люфтваффе, но и превосходят их. А как оценивали немцы бои над Кубанью? Чтобы выяснить это, придется с помощью германских архивных данных вернуться более чем на 60 лет назад. Основным источником, позволившим понять взгляд на кубанское сражение со стороны люфтваффе, стали документы из «Бундесархива» (Bundesarchiv/ Militerarchiv Freiburg: Gen. Qu. Mstr. 6. Abt.; «Flugzeugverluste und Unfalle beifliegenden Verbande» (3.4.-2.7.1943) RL 2 III/ 1188-1190). К сожалению, поработать с фондами ЦАМО России не удалось, поэтому использовались сведения из различных исследований, в т.ч. таких трудов, как «Советские Военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне 1941-1945», Москва, 1968; Кожевников М.М., «Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне», Москва, 1977; «Войска ПВО страны в Великой Отечественной войне 1941-1945», Москва, 1981; а также мемуарной литературы.
Со стороны люфтваффе в боевых действиях на Кубани принимали участие эскадры и группы 1-го авиационного корпуса (командир — генерал-лейтенант Гюнтер Кортен). В его состав входили 2 истребительные эскадры — JG3 «Udet» и JG52. Командовали ими опытнейшие командиры оберст Вольф-Дитрих Вильке и м-р Дитрих Храбак. JG3 представляли на Кубани две группы — II./ JG3 (м-р Курт Брэндле) и III./ JG3 (м-р Вольфганг Эвальд), а эскадра JG52 состояла из трех групп — I./ JG52 (м-р Хельмут Беннеманн), II./JG52 (гауптман Хельмут Кюле) и III./JG52 (гауптман Хубертус фон Бонин). Кроме того, вместе с немецкими частями действовали отряд словаков 13.(Slow.)/ JG52 (м-р Ондрей Думбала) и отряд хорватов 15.(Kroat.)/ JG52( бойник[*] Франьо Джиал). Все эти авиационные подразделения были оснащены истребителями Messerschmitt Bf 109 новейших модификаций G-2 и G-4 с сильным вооружением (одна 20-мм пушка MG 151/20 со 150 снарядами и два 13-мм пулемета MG 131с 300 патронами каждый). Количество истребителей доходило до 180 единиц. Базировались они на аэродромах Анапа, Гостагаевская, Керчь и Тамань.
В мемуарах советских летчиков часто упоминается некая группа асов, переброшенная из ПВО Берлина, которая летала на истребителях Fw 190. Действительно, из Анапы действовала одна группа Fw 190 А-5, но это были штурмовики, входившие в состав II./Sch.G.1. Ее основной задачей было не ведение воздушных боев, а действия по наземным целям. На Кубани летчикам группы засчитали всего одну воздушную победу, и в этой статье результаты ее действий не рассматриваются.
В состав советского Северо-Кавказского фронта в то время входили 4-я воздушная армия (генерал-майор Н.Ф. Науменко) и 5-я воздушная армия (генерал-лейтенант С.К. Горюнов). Они располагали 216-й смешанной (фактически истребительной) авиадивизией (генерал-майор А.В. Борман, затем п-к И.М. Дзусов) и 236-й истребительной авиадивизией (п-к В.Я. Кудряшов). 216-я САД включала 16-й и 42-й гвардейские полки, 45-й и 298-й ИАП, 236-я дивизия — 267-й, 611-й и 975-й полки. В боях над Кубанью эпизодически участвовали также некоторые истребительные части ВВС Черноморского флота, такие, как 6-й и 11-й гвардейские полки (м-р М.В. Авдеев и подп-к И.С. Любимов), 7-й и 9-й ИАП (м-ры К.Д. Денисов и А.Д. Джапаридзе). Частично в районе Кубани вела бои и 105-я истребительная авиадивизия ПВО (п-к Л.Г. Рыбкин), прикрывавшая мосты и переправы через реку Кубань у Краснодара. В распоряжении советских летчиков находились самые разные самолеты отечественного и иностранного производства. Так, 216-я САД располагала Як-1, Bell P-39 Airacobra и Curtiss P-40 Kittyhawk, 105-я ИАД — Як-1, а 236-я — ЛаГГ-3. Оставалось также небольшое количество устаревших МиГ-3, И-16, И-153. Думается, такое разнообразие типов истребителей создавало определенные затруднения в их использовании и не лучшим образом сказывалось на тактическом взаимодействии летчиков. Зато советская сторона обладала значительным численным превосходством — к 17 апреля на Кубани было сосредоточено более 300 истребителей.
Из всего сражения над Кубанью в качестве примера можно выделить наиболее напряженные четыре дня боев: 17, 20 и 29 апреля, а также 26 мая. 17 апреля немцы попытались ликвидировать советские десантные части на плацдарме в районе Мысхако, при этом люфтваффе совершили более 1000 боевых вылетов. Истребители Северо-Кавказского фронта активно противодействовали налетам, и в советских источниках утверждается, что они сбили 16 самолетов противника, в том числе 12 истребителей. Интересно, что все победы одержали пилоты двух полков, вооруженных «Аэрокобрами». Три «Мессершмитта» засчитали группе 298-го ИАП во главе со ст. л-том И.Г. Ерошкиным, по два Bf 109 -гвардейцам 16-го полка ст. л-ту В.И. Фадееву и сержанту И.Ф. Савину, по одному — летчикам той же части ст. л-ту Г.А. Речкалову, л-там М.И. Сутырину, А.И. Труду, мл. л-ту В. Бережному, а также летчику 298-го ИАП л-ту М.С. Лиховиду. Кроме того, летчики доложили, что пилот одного «Мессершмитта», атакуя сержанта В.А. Александрова из 298-го полка, не справился с управлением и врезался в скалу.
Однако документальные данные немцев разительно отличаются от этих сведений, и получается, что в тот день лишь один Bf 109G-2 (W/n 13763) из II./JG3 был подбит в воздушном бою и при неудачной посадке в Анапе поврежден на 40%[**]. На том же аэродроме получил повреждения (30%) из-за отказа мотора Bf 109G-4 (W/n 19235) из II./ JG52. В то же время, немецкие летчики заявили, что сбили 30 советских самолетов, из них 28 истребителей. Наиболее отличились пилоты II./ JG3, на счету которых 14 истребителей (9 ЛаГГ-3, 2 Як-1, 1 И-16, 1 И-153 и 1 «Аэрокобра»). Летчикам III./ JG3 засчитали 2 штурмовика Ил-2. На боевой счет I./ JG52 записали 11 истребителей (7 ЛаГГ-3 и 4 «Аэрокобры»), II./ JG52 — два ЛаГГ-3, a III./ JG52 — лишь один «Киттихаук». К сожалению, в известных отечественных источниках не указаны общие потери советской авиации, понесенные в тот день. Есть только информация об утратах двух полков — 16-го гвардейского и 611-го ИАП, которые лишились двух «Аэрокобр» и одного «ЛаГГа». Погибли мл. л-т В. Бережной, ст. сержант Н.Д. Барщевский и сержант Сапуров.
Вскоре советскому командованию стало ясно, что без завоевания господства в воздухе трудно рассчитывать на успех дальнейшего наступления войск фронта, и авиагруппировку на Кубани решили усилить. 18 апреля из резерва Ставки прибыл 2-й смешанный авиакорпус (генерал-майор И.Т. Еременко), в составе которого находилась 201-я ИАД (генерал-майор А.П. Жуков), состоявшая из трех полков (13-й, 236-й и 437-й) и вооруженная новыми истребителями Ла-5. На следующий день начал боевые действия на Кубани 3-й истребительный авиакорпус (генерал-майор Е.Я. Савицкий), оснащенный Як-1. Он состоял из 265-й дивизии п-ка П.Т. Коробкова (12-й, 402-й и 812-й полки), а также 278-й дивизии п-ка ВТ. Лисина (15-й, 43-й и 274-й полки). 20 апреля прибыла вооруженная «Яками» 287-я ИАД, которой командовал п-к С.П. Данилов (4-й, 148-й и 293-й полки). В общей сложности в этих четырех дивизиях насчитывалось не менее 360 истребителей, что позволило добиться подавляющего количественного превосходства над противником.
20 апреля немцы вновь предприняли мощное наступление против защитников «Малой земли». Не только на земле, но и в воздухе разгорелись ожесточенные бои, которые шли с раннего утра и до позднего вечера. Советские летчики докладывали о многочисленных воздушных победах. Например, гвардейцы 16-го полка совместно с летчиками 45-го ИАП сбили в одном бою сразу десять Bf 109. Два из них записали на счет мл. л-та Д. Сапунова, по одному — к-на А.И. Покрышкина, ст. л-тов Д.Б. Глинки, Н.М. Искрина, В.И. Фадеева, л-та А.И. Труда, мл. л-та Н. Мочалова, сержантов Н.Д. Кудри и Малина. Летчики 812-го ИАП доложили о четырех уничтоженных «мессерах», в том числе, два истребителя сбил к-н И.Д. Батычко, по одному -- старшины A.M. Машенкин и И.В. Федоров. Несколько побед засчитали стрелкам Ил-2 сержанту Ягину из 190-го полка, старшему краснофлотцу В.И. Кузнецову из 47-го полка ВВС ЧФ и др. Всего, по докладам советских летчиков, 20 апреля было сбито 50 самолетов люфтваффе, из них более 30 истребителей.
Однако в немецких документах значатся всего три «Мессершмитта», потерянные в тот день в воздушных боях. Л-т Адольф фон Гордон из III./ JG3, пилотировавший Bf 109G-4 (W/n 14946), был убит в бою со штурмовиками Ил-2 в районе Новороссийска. Из другой схватки не вернулся самолет W/n 14955 той же группы. Погиб также фельдфебель Йоханн Гляйсснер из II./JG52, который на Bf 109G-4 (W/n 14309) столкнулся с обломками сбитого им советского «Киттихаука» в районе Кабардинки. (Этот летчик имел 37 побед и был посмертно награжден Германским крестом в золоте). Кроме того, Bf 109G-2 (W/n 13884) из II./ JG3 был поврежден на 50% в Анапе при бомбардировке, а другой такой же самолет (W/n 14842) из III./ JG3 перевернулся при посадке на аэродром Тамань и получил 80-процентные повреждения.
Пилоты «Мессершмиттов» заявили, что сбили 91 русский самолет. 32 из них на счету II./ JG3 (в том числе 14 истребителей: 8 ЛаГГ-3, 3 Ла-5 и 3 Як-1); столько же записали летчикам II./ JG52 (в том числе 19 истребителей: 9 ЛаГГ-3, 2 Ла-5, 6 Як-1, 1 МиГ-1 и 1 «Киттихаук»); 11 советских машин пополнили список побед III./ JG3; четыре — I./ JG52; пять — III./ JG52. Еще на 5 ЛаГГ-3 претендуют словаки, а хорваты — на 2 краснозвездных самолета. По советским официальным данным, потери составили 39 самолетов. Большинство из них были истребителями. Погибло много летчиков, среди них л-ты Н.Н. Морозов, А.И. Сорокин, старшина П.А. Заспин, сержанты В.В. Бабушкин, В.Е. Ковалев, Д. Калошин, В. Куликов, С. Шепель. Судя по вышеприведенным цифрам, пилоты люфтваффе завысили количество своих побед в 2,5 раза, наши — почти в 10.
Несоответствия между «успехами» советских летчиков и потерями истребителей противника продолжались и в дальнейшем. Так, 21 апреля поступили доклады об уничтожении в воздушных боях около тридцати «Мессершмиттов». Немцы же посчитали, что в тот день с задания не вернулся всего один Bf 109 (W/n 10334), а еще два Bf 109 (W/n 14966 и 14801) были повреждены на 50% и 25% соответственно. 24 апреля в одном из боев летчики 13-го и 437-го ИАП записали в свой актив сразу 10 «мессеров», а еще один пошел в зачет стрелку Ил-2 из 190-го штурмового полка. Кроме того, летчики наблюдали столкновение двух «Мессершмиттов», которые «разлетелись на части». Поразительно, но в немецких документах вообще нет сведений о потерях, понесенных в тот день в воздухе, и значится лишь один Bf 109 (W/n 14719), поврежденный на 35% во время руления по аэродрому Гостагаевская. Аналогично выглядит сопоставление данных от 28 апреля, когда «сталинским соколам» засчитали 25 вражеских самолетов, из них — половину «мессеров», а немцы не зафиксировали ни одного потерянного Bf 109. И таких примеров можно привести множество.
К концу апреля с кубанского плацдарма на другие участки фронта убыли Stab/ JG3 и III./JG3. В оставшихся истребительных частях люфтваффе насчитывалось не более 150 самолетов, часть из которых находилась в ремонте. После некоторого затишья 29 апреля в небе Кубани вновь разыгрались воздушные бои, длившиеся часами. В течение дня советская авиация совершила 1268 боевых вылетов. Произошло 42 воздушных боя (по другим данным, 50), по результатам которых нашим летчикам засчитали 74 победы, из них больше половины составляли «Мессершмитты». Например, в советских источниках значатся 8 истребителей, сбитых эскадрильей к-на А.И. Покрышкина из 16-го ГИАП. Командир 402-го полка м-р В.В. Попков сбил 2 и таранил третий истребитель. Штурман 291-го ИАП м-р А.К. Янович сбил один, а затем таранил другой Bf 109. Летчик той же части л-т С.В. Картавенко и летчик 148-го полка сержант Н.Н. Авилов таранили по одному «мессеру». Еще по одному «сто девятому» уничтожили командир 3-го ИАК генерал Е.Я. Савицкий, ст. л-т В.И. Фадеев из 16-го ГИАП, л-т Н.А. Глядаев из 42-го ГИАП и многие другие. Однако в немецких документах снова нет сведений о безвозвратных потерях истребителей в воздушных боях, а фигурирует лишь один поврежденный в схватке Bf 109 (номер неизвестен) из III./ JG52. Правда, один Bf 109G-2 (W/n 14705) из II./JG3 разбился из-за отказа мотора, еще два таких же самолета (W/n 13469 и 14729) из П./ JG52 столкнулись над своим аэродромом в Анапе. За весь день получили ранения два летчика: фельдфебель Теодор Мор — при столкновении, унтер-офицер Готтфрид Вундке — в воздушном бою. Остается удивляться и задаваться вопросом, на который вряд ли можно получить вразумительный ответ: кого же, собственно говоря, сбивали и даже таранили советские летчики?!
Немцы в тот день заявили о 63 воздушных победах: II./ JG3 — 23 самолета (16 истребителей: 10 ЛаГГ-3 и 6 Як-1); П./ JG52 — 19 самолетов (в том числе 18 истребителей: 6 ЛаГГ-3, 8 Як-1, 1 И-16, 2 «Аэрокобры» и 1 «Киттихаук»); III./ JG52 — 21 самолет (в том числе 19 истребителей: 14 ЛаГГ-3, 1 Ла-5, 3 «Спитфайра» и 1 «Аэрокобра»). В то же время, по официальным советским данным, потери составили 27 самолетов. В данном случае снова видим, что немцы преувеличили свои победы почти в 2,5 раза.
К началу мая в группировке немецкой истребительной авиации на Кубани опять произошли изменения. 29 апреля на другие участки фронта убыла I./ JG52, а 1 мая — II./JG3. На Кубани остались всего две группы из JG52, словацкий и хорватский отряды. 7 мая в Анапу вернулась II./ JG3, но уже через неделю она окончательно покинула Кубань. Ей на смену 16 мая прибыла I./ JG52, и с того дня 52-я эскадра действовала в полном составе. В то же время, советские истребители продолжали получать подкрепления. Так, в мае на Кубань была переброшена 229-я истребительная дивизия п-ка П.Г. Степановича.
С утра 26 мая в воздухе вновь развернулось крупное сражение. Причем, немцам сразу удалось захватить инициативу, во второй половине дня даже нанести сильный удар по войскам Северо-Кавказского фронта, в котором, как говорят советские источники, принимали участие примерно 600 самолетов. По нашим данным, в ожесточенных боях было сбито 67 немецких самолетов, большинство — опять же истребителей. К примеру, группа 45-го полка к-на Д.Б. Глинки сбила 6 «Мессершмиттов», группа 42-го ГИАП л-та И.М. Горбунова — четыре, группа 88-го полка ст. л-та А.А. Постнова — один. Кроме того, на рассвете шесть Як-7б из 43-го ИАП подп-ка А.А. Дорошенкова нанесли штурмовой удар по аэродрому Анапа, уничтожив и повредив там 9 вражеских самолетов.
И опять разница между засчитанными советским летчикам победами и задокументированными потерями немцев очень велика. В воздушном бою I./JG52 потеряла только один Bf 109G-2 (W/n 14850} и одного летчика унтер-офицера Ульриха Штарка, который не вернулся из полета в район Южной Озерейки. Другой Bf 109G-2 (W/n 13934) той же группы получил повреждения на 40% во время неудачного взлета с аэродрома Гостагаевская. В II./JG52 были повреждены лишь два «Мессершмитта»: W/n 19922 — на 25% из-за отказа мотора, а подбитый в воздушном бою W/n 19769 совершил посадку на фюзеляж и получил повреждения на 20%. Один Bf 109G-4 (W/n 19766) из III./ JG52 был поврежден на 20% в результате технической неисправности в районе аэродрома Гостагаевская. Как видим, потерь на аэродроме Анапа не значится.
Летчики люфтваффе были в тот день вдвое скромнее советских пилотов и записали на свой счет «всего лишь» 35 побед. I./JG52 — 11 самолетов (в том числе 7 истребителей: 1 ЛаГГ-3, 2 Як-1, 2 «Аэрокобры» и 2 «Спитфайра»); II./ JG52 — столько
же (в том числе 10 истребителей: 2ЛаГГ-3, 5 Як-1, 2 «Спитфайра» и 1 «Аэрокобру»); III./ JG52 — 13 самолетов (в том числе 9 истребителей: 7 ЛаГГ-3, 1 «Аэрокобру» и 1 «Спитфайр»). Кроме того, словакам засчитали 6 побед. По советским официальным данным, потери составили 20 самолетов. На сегодняшний день известно, что, по меньшей мере, 4 из них были истребителями (два Як-1 и две «Аэрокобры»). Среди погибших были два Героя Советского Союза — к-н М.М. Осипов и мл. л-т Н.Д. Кудря.
Ожесточенные бои продолжались до 7 июня, которое и принято считать последним днем кубанского воздушного сражения. На протяжении десятилетий советская историография утверждала, что в этих боях наши летчики нанесли серьезное поражение люфтваффе и уничтожили в воздухе более 800 самолетов, из них примерно 500 истребителей. Еще около 300 самолетов немцы потеряли на земле. По официальным данным, только 812-й ИАП сбил около 50 Bf 109. А ведь на Кубани действовали 25 советских истребительных полков! Довольно большое количество воздушных побед было засчитано и некоторым советским асам. Считается, что по 17 самолетов сбили ст. л-т А.Ф. Лавренов и л-т B.C. Конобаев, по 15 — ст. л-т В.И. Фадеев и л-т А.И. Труд, по 10 и более — к-ны А.И. Покрышкин и Д.Б. Глинка, а также другие летчики. В большинстве случаев в зачет шли именно «Мессершмитты».
Из немецких документов следует, что на Кубани было потеряно ровно 100 «Мессершмиттов»[***], в т. ч. 42 уничтоженными и 58 поврежденными, причем в воздушных боях числятся сбитыми всего 28 «мессеров» и еще 20 — получившими различные повреждения.
Совершенно незначительными выглядят и потери люфтваффе в пилотах. Из документальных источников следует, что с 17 апреля по 7 июня 1943 г. в районе Кубани погибли, попали в плен и пропали без вести 27 летчиков-истребителей, включая трех дезертировавших хорватов. Не выбыл из строя ни один ас, награжденный Рыцарским крестом. Обошлось без больших потерь и в командном составе, погибли четверо командиров отрядов: гауптман Э. Эренбергер, обер-лейтенант Карл Ритценбергер, л-ты Дитер Бауман и Хельмут Хаберда. В отечественной литературе утверждается, что эскадра «Удет» была разбита. Однако документы говорят о крайне
незначительных ее потерях. Ниже приводится список потерь среди летчиков-истребителей люфтваффе на Кубани, за исключением указанных выше в тексте л-та Гордона, фельдфебеля Гляйсснера и унтер-офицера Штарка.
Как видно из таблицы, в некоторых случаях на победу претендовали сразу несколько советских летчиков или представителей других родов войск. Встречаются и вовсе странные случаи, не имеющие логичного объяснения. Так, есть данные, что вечером 29 апреля в районе станицы Поповическая ст. л-т В.И. Фадеев на «Аэрокобре» сбил Bf 109 с изображением дракона на фюзеляже. Немецкий летчик выпрыгнул с парашютом, был взят в плен и заявил на допросе, что начал воевать еще в Испании и сбил около 100 самолетов. Существует даже его описание — рыжий, немолодой, маленького роста, мундир увешан крестами. Но в немецких документах не отмечены потери в летчиках в тот день, а самым результативным асом люфтваффе, сбитым над Кубанью, был Хельмут Хаберда, имевший на момент гибели 58 побед. Другой загадкой является история с «Полосатым дьяволом» — трофейным Як-1 с голубыми полосами на крыльях, который в конце апреля сбил ст. л-т И.В. Шмелев из 4-го полка в районе Геленджика. В германских документах нет никаких упоминаний о применении на Кубани трофейных истребителей советского происхождения и тем более об их потерях. Не меньше вопросов вызывает и эпизод, датируемый 5 мая и связанный с именем л-та С.А. Тащиева из 11-го гвардейского полка ВВС ЧФ. Утверждается, что на Як-9 он вел бой с двенадцатью «мессерами» и в лобовой атаке сбил один из них. Самолет упал в Цемесскую бухту, после чего было объявлено, что Тащиев сбил генерала, командовавшего авиацией противника в Крыму. Однако немцы ничего не пишут о своих потерях в тот день, и, как следует из вышеприведенных данных, никто из их авиационных генералов на Кубани не погиб.
Истребителям люфтваффе по итогам сражения над Кубанью засчитали почти 780 побед. Правда, не стоит забывать, что это количество может быть завышено примерно в 2,5 раза. Точных советских данных о потерях истребителей на Кубани пока нет, но, исходя из известных сведений, можно утверждать, что по сравнению с немецкими они были огромны. Лишь один 812-й полк потерял 16 летчиков, в том числе всех трех командиров эскадрилий. Более 10 пилотов лишился 16-й ГИАП. То есть, только два наших полка потеряли на Кубани столько же летчиков, сколько все истребительные подразделения люфтваффе. Среди погибших были 7 Героев Советского Союза: к-н В.И. Фадеев (20 побед на момент гибели), ст. л-т С.С. Азаров (15 побед), л-т Д.И. Коваль (13 побед), м-р И.П. Рыбин (12 побед), к-ны М.З. Телешевский и М.М. Осипов (12 и более 10 побед соответственно), а также мл. л-т Н.Д. Кудря (10 побед). Значительными оказались потери в командном составе: не менее двух командиров полков, одного зам. командира полка, одного штурмана полка, семи командиров эскадрилий. Уже сейчас в списке погибших летчиков-истребителей значится более 90 человек, что свидетельствует о соотношении потерь, примерно один к четырем, не в нашу пользу! Причем со временем становятся известны новые имена, пополняющие этот скорбный список.
Таким образом, очевидно, что советские истребители понесли в боях над Кубанью тяжелые потери. Возникает закономерный вопрос: каковы же причины низкой эффективности действий советских летчиков? Думается, основными были две. Одна из них — устаревшая тактика. Новые методы ведения воздушного боя, разработанные А.И. Покрышкиным и другими прогрессивно мыслящими летчиками, только начинали пробивать себе дорогу и еще не успели принести ощутимых результатов. Например, знаменитую «кубанскую этажерку» наши пилоты стали осваивать только к концу боев на Кубани. Второй причиной была очень существенная разница в квалификации советских летчиков и их визави из люфтваффе. Например, по состоянию на 17 апреля на Кубани воевали 7 немецких асов, имевших 100 и более побед: оберст Вольф-Дитрих Вильке, Stab/ JG3 — 156 сбитых, м-р Курт Брэндле, П./ JG3 — 130, обер-лейтенант Хайнц Шмидт, II./ JG52 — 130, гауптман Герхард Баркхорн, П./JG52 — 120, л-т Йозеф Цвернеманн, III./ JG52 -113, гауптман Гюнтер Ралль, III./ JG52 — 112, обер-лейтенант Вильгельм Лемке, III./ JG3 — 100. Еще более 20 летчиков имели в своем активе свыше 50 побед, и очень многие — свыше 10. Даже среди немногочисленных словацких и хорватских летчиков было почти столько же асов, одержавших к 17 апреля более 10 побед, сколько во всей советской авиации на Кубани.
Что могли противопоставить советские ВВС этой массе опытнейших «экспертов» люфтваффе? Самый тактически грамотно мыслящий летчик к-н А.И. Покрышкин имел к 1 мая 20 побед, включая 6 в группе. Кроме него, в то время на Кубани находились еще 10 асов, на счету которых значилось свыше 20 побед, включая групповые: ст. л-т Глинка Д.Б., 45-й ИАП — 21 (+7 в группе), ст. л-т Олейник Г.Н., 293-й ИАП -- 18 (+2 в группе), ст. л-т Рязанов А.К., 4-й ИАП — 16 (+16 в группе), л-т Лещенко В.С.,4-йИАП — 13 (+10 в группе), к-н Новожилов И.В., 13-й ИАП — 13 (+7 в группе), ст. л-т Флейшман А.Д., 4-й ИАП — 11 (+14 в группе), ст. л-т Шмелев И.В., 4-й ИАП — 11 (+10 в группе), ст. л-т Гнидо П.А.,
13-й ИАП — 13 (+6 в группе), ст. л-т Логвиненко Н.П., 293-й ИАП — 16 (+2 в группе), л-т Лавицкий Н.Е., 45-й ИАП — 15 (+2 в группе). Было еще около полутора десятков более-менее сильных пилотов, имевших на своем счету свыше 10 сбитых самолетов. Среди них выделялся ст. л-т В.И. Фадеев, 16-й ГИАП — 18 (+1 в группе). Причем более половины этих летчиков достигли планки 10 побед уже в ходе двухнедельных ожесточенных боев. Эта незначительная группа перспективных воздушных бойцов, сильно разбавленная сотнями слабо подготовленных летчиков, не могла составить настоящую конкуренцию немецким асам.
Любопытно отметить, что в боях на Кубани, как с немецкой, так и с советской стороны, принимали участие несколько опытнейших летчиков, ветеранов войны в Испании. Все они занимали высокие командные должности. В люфтваффе это были: оберст Вольф-Дитрих Вильке, м-р Вольфганг Эвальд, гауптманы Хельмут Кюле, Хубертус фон Бонин, а в когорте «сталинских соколов» — генерал-майор И.Т. Еременко, п-ки С.П. Данилов, П.Т. Коробков, В.Т. Лисин, Л.Г. Рыбкин, подп-ки И.С. Анащенко, А.А. Осипов, м-р А.Н. Коновалов. Однако если немцы не только командовали частями, но и активно участвовали в воздушных схватках, постоянно увеличивая количество своих побед, то советские командиры, в основном, предпочитали руководить боями, оставаясь на земле. Между прочим, из бесед с бывшими немецкими летчиками выяснилось, что в годы войны почти никто из них не слышал ни о Покрышкине, ни о других наших асах. И знаменитая фраза «Внимание, в воздухе Покрышкин!», услышав которую немецкие летчики в панике разлетались в разные стороны, оказалась не более чем красивой легендой, пущенной в обиход кем-то из газетчиков и дружно подхваченной советской пропагандой[****]. Также, как и миф о выдающейся победе советской авиации на Кубани.

P.S. редакции. Уже давно известен тот факт, что количество боевых достижений, фигурирующих в документах одной стороны, противоречит потерям, числящимся в различных сводках другой. Это характерно практически для всех стран-участниц Второй мировой войны. Однако приведенные в данной статье материалы все же поражают. Шутка ли — ставится под сомнение одна из самых значительных побед ВВС РККА! К сожалению, автор не счел возможным высказать мнение о том, с чем же связана столь значительная разница в оценке боев на Кубани, приводимая в советских и немецких источниках. То ли это недостатки самих источников, то ли последствия печально известного принципа партийности в науке и литературе... Нам представляется важным, чтобы на затронутую в публикации тему высказались другие исследователи, у которых, возможно, найдутся свои объяснения.
[*] Майор.
[**] По немецкой классификации, самолеты, поврежденные на 60% и более, подлежали списанию, остальные — ремонту. (Прим, ред.)
[***] Возможно, несколько самолетов остались неучтенными.
[****] Немцы утверждают, что подобной фразой «Внимание, в воздухе «Кубанский лев!» русские летчики предупреждали друг друга об одном из лучших асов люфтваффе капитане Иоганнесе Визе

журнал "Авиация и Время" №5 2005

[vovik]

P.S. редакции. Уже давно известен тот факт, что количество боевых достижений, фигурирующих в документах одной стороны, противоречит потерям, числящимся в различных сводках другой. Это характерно практически для всех стран-участниц Второй мировой войны. Однако приведенные в данной статье материалы все же поражают. Шутка ли — ставится под сомнение одна из самых значительных побед ВВС РККА! К сожалению, автор не счел возможным высказать мнение о том, с чем же связана столь значительная разница в оценке боев на Кубани, приводимая в советских и немецких источниках. То ли это недостатки самих источников, то ли последствия печально известного принципа партийности в науке и литературе...

- а). "И снова о точности учетных данных. По данным советских архивов, ВВС РККА уничтожили все самолеты 4-го воздушного флота (всего их было 1050). Немцы же, со своей стороны, сообщили, что уничтожили в воздушных боях свыше 1000 советских самолетов и 300 самолетов сбили зенитным огнем, то есть больше, чем их было на этом участке фронта ... Обе воюющие стороны относительно потерь противника действовали по старому правилу: "Пиши поболее, что их жалеть-то, басурманов!"...
- б). Если брать немецкие данные (особенно безвозвратно потерянные "под воздействием противника") - то и на Курской Дуге потери Люфтов были сплошной мизер. Я уже приводил потери 8АК (на южном фланге) - 530 самолетов и потери противостоящих 2ВА и17ВА - около 700 самолетов. Т.е. цифры потерь сравнимы - никаких "в разы", "разгромили" и т.д. Даже наоборот: после "цитадели" немцецкие истребители в заметных количествах появились в небе уже над Днепром - а это уже октябрь. Не думаю что за два месяца до этого, над Кубанью - результат был в РАЗЫ другой.

[Sergyn1985]

Покрышкин и Чкалов это самые знаменитые АСЫ Авиации!Надо знать наших народных героев!

Александр Иванович Покрышкин (6 марта 1913 — 13 ноября 1985) — лётчик-истребитель; первый трижды Герой Советского Союза. Маршал авиации (1972).

Памятники
Бронзовый бюст в городе Новосибирске (Красный проспект)
Памятник в городе Новосибирске (площадь Маркса)
В Москве на Новодевичьем кладбище
Памятник в городе Краснодаре
Биография

Родился 6 марта 1913 года в городе Новониколаевске (ныне Новосибирск) в семье рабочего. По национальности русский. Член КПСС с 1942 года. В 1928 году окончил 7 классов школы. Работал кровельщиком. После окончания ФЗУ работал слесарем-лекальщиком на заводе. В РККА с 1932 года. В 1933 году окончил 3-ю Пермскую военную школу авиационных техников, в 1934 — Ленинградскую военно-теоретическию авиашколу. Служил техником звена связи 74-й стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Краснодаре. Одновременно учился в Краснодарском аэроклубе. Написал 40 рапортов командирам, главкому ВВС, наркому обороны, пока не был направлен в 1-ю Качинскую военную авиационную школу лётчиков им. А. Ф. Мясникова, которую с отличием окончил в 1939 году. Направлен служить в 55-й истребительный авиационный полк (Одесский военный округ). В 1941 году старший лейтенант Покрышкин назначен заместителем командира эскадрильи. Одним из первых в полку освоил истребитель «МиГ-3».

На фронтах Великой Отечественной войны с первого дня.

В первом боевом вылете по ошибке сбил советский бомбардировщик «Су-2» (это объясняется тем, что самолет был секретным, его летчикам не показали даже на картинке), пилотируемый лейтенантом И. И. Пстыго (впоследствии маршал авиации, Герой Советского Союза). Этот случай ему потом долго будут припоминать и начальство, и особисты. 23 июня в воздушном бою с 5-ю Me-109 в районе реки Прут сбил одного из них, но и сам был подбит. С большим трудом дотянул до своего аэродрома и совершил посадку. Летом 1941 года в боях на Южном фронте сбил несколько самолётов противника, но из-за уничтожения полковых документов они не были ему засчитаны.

В начале 1942 года полк был переведён в тыл в Заказвказье. В числе других лётчиков освоил самолёт P-39 «Аэрокобра», даже перегонял эти самолёты из Ирана. На фронт попал снова только весной 1943 года. Особо отличился во время боёв на Кубани. Именно здесь родилась его знаменитая формула: «Высота, скорость, манёвр, огонь». Командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка (216-я смешанная авиационная дивизия, 4-я воздушная армия, Северо-Кавказский фронт) гвардии капитан Покрышкин А. И. 12 апреля в воздушном бою в районе станицы Крымской прямо на глазах командующего 4 ВА генерала К. А. Вершинина сбил 4 Me-109. В этот же день сбил ещё 3 самолёта.

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 993) командир эскадрильи 16-го гвардейского истребительного авиационного полка (216-я смешанная авиационная дивизия, 4-я воздушная армия, Северо-Кавказский фронт) гвардии капитану Александру Ивановичу Покрышкину присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 мая 1943 года за 354 боевых вылетов, 54 воздушных боёв, 13 лично и 6 в группе сбитых самолётов противника.

Второй медали «Золотая Звезда» командир того же полка (9-я гвардейская истребительная авиационная дивизия, 4-я воздушная армия, Северо-Кавказский фронт) гвардии майор Покрышкин А. И. удостоен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 августа 1943 года за 455 боевых вылетов и 30 лично сбитых самолетов противника.

Позже участвовал в боях над Чёрным морем и над Днепром.

Покрышкин был автором многих новых тактических приёмов истребителей. Всегда с собой носил альбом, в котором рисовал схемы воздушных боёв (ныне хранится в Центральном музее Вооружённых Сил). Одним из первых стал практиковать «свободную охоту». Сам он отлично пилотировал, досконально знал конструкцию самолёта (бывший техник). Его тактику и боевые приёмы распространили затем на всех фронтах. В феврале 1944 года его вызвал в Москву главком ВВС А. А. Новиков и предложил занять должность начальника авиашколы, но Покрышкин отказался и вернулся на фронт.

Исполняющий обязанности командира 16-го гвардейского истребительного авиационного полка (той же дивизии, 7-й истребительный авиационный корпус, 8-я воздушная армия, 1-й Украинский фронт) гвардии подполковник Покрышкин А. И. к маю 1944 года совершил 550 боевых вылетов, в 137 воздушных боях сбил лично 53 самолёта противника. В мае назначен командиром 9-й гвардейской дивизии. На P-39N с бортовым № 100 участвовал в боях над Прутом и Яссами, в Львовско-Сандомирской операции.

Третьей медали «Золотая Звезда» командир 9-й гвардейской дивизии гвардии подполковник Покрышкин удостоен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года за «за образцовое выполнение боевых заданий командования и геройские подвиги на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками».

Таким образом, он стал первым трижды Героем Советского Союза!

Командуя дивизией, освобождал Польшу, Румынию, участвовал в Берлинской наступательной операции. Войну закончил в Чехословакии (последний бой провёл 9 мая 1945 года над Прагой). Всего совершил более 650 боевых вылетов, в 156 воздушных боях сбил лично 59 (по неофициальным данным 75) и в группе 6 самолётов противника. Во время парада Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве нёс Знамя фронта.

В 1950'е годы его бюст стоял прямо на главной площади Новосибирска

Позже его переместили немного вниз по Красному проспекту

После войны служил на командных должностях в ПВО. В 1948 году окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе, в 1957 году — Военную академию Генерального штаба. В 1968-1971 годах был заместителем главкома Войск ПВО страны. В 1969 году защитил диссертацию кандидата военных наук. В 1972 году ему присвоено воинское звание «маршал авиации». В 1972-1981 годах возглавлял ЦК ДОСААФ СССР. Кандидат в члены ЦК КПСС с 1976 года. Избирался депутатом Верховного Совета СССР 2-10 созывов. В 1979-1984 годах был членом Президиума Верховного Совета СССР.

Награждён 6 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 4 орденами Красного Знамени, 2 орденами Суворова 2 степени, орденом Отечественной войны 1 степени, 2 орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3 степени, медалями, 19 иностранными орденами и медалями.

Бронзовый бюст установлен на родине в Новосибирске. Почётный гражданин Новосибирска.

Автор книг: «Крылья истребителя», «Твоя почётная обязанность», «Небо войны», «Познать себя в бою».

Умер 13 ноября 1985 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Биография

Валерий Павлович Чкалов(1904—1938) — советский лётчик-испытатель, комбриг, Герой Советского Союза. родился 2 февраля 1904 года в селе Василёво (ныне город Чкаловск) в семье котельщика Василевских казенных мастерских. Мать умерла рано, когда Валерию было 6 лет.

В семь лет Валерий пошел учиться в Василёвскую начальную школу, затем — в училище. В 1916 году по окончании школы отец направляет его на учебу в Череповецкое техническое училище. В 1918 году училище было закрыто и Валерию пришлось вернуться домой. Он стал работать подручным у отца, а с началом навигации поступил на работу кочегаром на землечерпалку.

В навигацию 1919 года он работал кочегаром на пароходе «Баян» и тогда впервые увидел самолёт. После этого он принял решение и, уволившись с парохода, ушёл служить в Красную Армию. Его направили слесарем-сборщиком самолётов в Канавинский авиационный парк в Нижнем Новгороде.

В 1921 году Чкалов добился направления на учёбу в Егорьевскую авиационную теоретическую школу, а в 1922 году был переведён в Борисоглебскую авиационную школу. Затем он был направлен в Московскую школу высшего пилотажа, а затем в Серпуховскую школу воздушного боя.

В июне 1924 года военный летчик-истребитель Чкалов был направлен для прохождения службы в Ленинградскую Краснознаменную авиаэскадрилью имени П. Н. Нестерова. За время службы в эскадрилье он проявил себя как дерзкий и отважный лётчик. Совершал рискованные полёты, в частности, полёт под одним из Ленинградских мостов, за что получал взыскания и неоднократно отстранялся от полётов.

В 1927 году Чкалов женился на ленинградской учительнице Ольге Ореховой. В марте 1928 года он был переведен на службу в Брянскую авиабригаду, жена с сыном Игорем остались в Ленинграде.

В Брянске Чкалов совершил аварию и был уволен из Красной Армии.

С начала 1929 года и по ноябрь 1930 года Чкалов работал в Ленинградском Осоавиахиме, где руководил школой планеристов. В ноябре 1930 года он был восстановлен в воинском звании и направлен на работу в Московский научно-испытательный институт ВВС.

За два года работы в НИИ он совершил более 800 испытательных полётов, освоив технику пилотирования 30 типов самолетов. Чкалов участвовал в испытаниях авиаматки, которая представляла собой тяжелый бомбардировщик, нёсший на своих крыльях и фюзеляже до пяти самолётов-истребителей.

С января 1933 года Валерий Чкалов работал лётчиком-испытателем Московского авиационного завода имени Менжинского. Он испытывал лучшие самолёты истребители 30-х годов И-15 (биплан) и И-16 (моноплан) конструкции Поликарпова. Он также принимал участие в испытаниях истребителей танков «ВИТ-1», «ВИТ-2», а также тяжелых бомбардировщиков «ТБ-1», «ТБ-3».

5 мая 1935 года авиаконструктор Николай Поликарпов и летчик-испытатель Валерий Чкалов за создание лучших самолетов-истребителей были награждены высшей правительственной наградой — орденом Ленина.

Осенью 1935 года лётчик Байдуков предложил Чкалову организовать рекордный перелёт из СССР в США через Северный полюс и возглавить экипаж самолёта. Весной 1936 года Чкалов, Байдуков и Беляков обратились в правительство с предложением провести такой перелёт, но Совнарком с разрешил им провести перелет по маршруту Москва — Петропавловск-Камчатский.

Этот перелёт стартовал 20 июля 1936 года и продолжался 56 часов до посадки на песчаной косе острова Уд. Общая протяжённость рекордного маршрута составила 9375 километров.

За этот перелёт весь экипаж был удостоен звания Героев Советского Союза с вручением медали Золотая Звезда и ордена Ленина.

Чкалов продолжал добиваться разрешения на совершение перелёта в США и в мае 1937 года разрешение было получено. Старт самолёта АНТ-25 состоялся 18 июня. Полёт проходил в значительно более сложных условиях, чем предыдущий (отсутствие видимости, обмерзание и т. д.), но 20 июня самолёт совершил благополучную посадку в американском городе Ванкувер.

За этот перелёт экипаж был награждён орденами Красного Знамени.

12 декабря 1937 года Валерий Чкалов был избран депутатом Совета Национальностей Верховного Совета СССР от Горьковской области и Чувашской АССР. По просьбе жителей Василёва их посёлок был переименован в Чкаловск.

Чкалову предлагали занять государственную должность, но он продолжал заниматься испытательской работой.

1 декабря 1938 года он был срочно вызван из отпуска для проведения испытаний нового истребителя И-180.
[править]

Гибель Чкалова

Чкалов погиб 15 декабря 1938 года при проведении первого вылета на самолёте И-180 на Центральном аэродроме. Это был первый полет нового истребителя конструкции Поликарпова. Полёт готовился в страшной спешке, нужно было успеть до конца года.

Полетное задание предписывало Чкалову совершить первый полёт без уборки шасси с ограничением скоростей … по маршруту Центральный аэродром, на высоте 600 м. Тем не менее он покинул границы Ходынского поля и пролетел над ближней дачей Сталина, сделав своеобразный подарок к дню рождения вождя.

В этот день температура воздуха была −24 °C. Уже при заходе на посадку двигатель М-88, не оснащенный лобовыми жалюзи, переохладился и при попытке изменить режим его работы заглох. Чкалов пытался дотянуть до аэродрома. Но уже на подходе видя, что самолет не перелетит через жилые бараки, где могли быть люди, Чкалов отвернул и врезался центропланом в высоковольтную опору. Через два часа он скончался в Боткинской больнице от травмы

Похоронен Чкалов в Москве, урна с его прахом лежит в Кремлевской стене. Имя летчика носит улица в городе Воронеже. Именем лётчика названа улица в Канавинском районе Нижнего Новгорода и станции метро «Чкаловская» в Москве и Петербурге. Ему установлен памятник на откосе возле Нижегородского кремля.
[править]

Награды

Памятник В. П. Чкалову в Нижнем Новгороде
Медаль Золотая Звезда
2 ордена Ленина
Орден Красного Знамени

А все жирные Люфтаффе были ничтожны, по сравнению с Советским союзом!

[Sergyn1985]

А здесь я выкладываю фотки Советских героев и их наград в виде памятника

[Sergyn1985]

Чкалов:

[Вольф-Дитрих Вильке]

Действия против немецких бомбардировщиков. Все сообщения командиров немецких бомбардировочных подразделений свидетельствуют, что в 1941 г. советские истребители не представляли угрозы соединениям немецких бомбардировщиков и часто избегали боя с последними.

Майор фон Коссарт, командир звена, действовавшего на северном участке, сообщает, что люди в его подразделении никогда не считали советские истребители опасными для немецких бомбардировщиков, летящих в строю. По его мнению, причина заключалась не в сокрушающих успехах немцев в первые дни войны или неадекватной подготовке советских летчиков-истребителей, а в оборонительной природе советских оперативных доктрин.

Поскольку советская служба воздушного наблюдения и обнаружения была чрезвычайно примитивной и работала очень медленно, русские истребители обычно атаковали немецкие бомбардировщики уже после того, как они сбрасывали [73] бомбы, иногда даже на аэродромы, откуда эти истребители поднялись.

У немецких экипажей сложилось мнение, что советские истребители имели приказ не допускать больших потерь при атаках. Единственным тактическим приемом, который часто применялся для нападения, была атака сверху сзади одним, несколько реже - несколькими самолетами одновременно.

В шестидесяти вылетах, в которых до 9 сентября 1941 г. участвовал фон Коссарт, его подразделение встречалось с советскими истребителями всего десять раз. Истребительное прикрытие у русских наблюдалось в основном над аэродромами и исключительно важными районами, такими как Ленинград, а так же над крупными железнодорожными узлами, но не над путями советского отступления и еще реже - над районами, более удаленными от линии фронта.

В начале кампании фон Коссарт со своим подразделением несколько раз участвовал в налетах на аэродром Либаву: дважды 22 июня и в третий раз - на следующий день. Хотя на аэродроме находилось много самолетов-истребителей, первая и третья атаки не встретили никакого противодействия. В первом случае это было вызвано, очевидно, внезапностью, в последнем - большими разрушениями аэродрома и огромным количеством уничтоженных на земле истребителей. Во время второго налета, советские истребители 'Рата' (И-16) были подняты, очевидно, только при визуальном обнаружении немцев. Не наблюдалось никаких признаков строя, пар или звеньев. [74]

Когда же советские летчики пытались атаковать немецкое подразделение, они открывали огонь еще с 500 м и старались уйти пикированием, как только бомбардировщики открывали ответный огонь.

В другом вылете, 11 августа, звено фон Коссарта рассыпалось в грозовых облаках после выполнения задания, и в одиночку он столкнулся с восьмью истребителями 'Рата' (И-16). Все они по очереди через неравные интервалы атаковали его. Каждый самолет делал только один заход и уходил пикированием от ответного огня, будучи все еще на безопасной дистанции. В результате самолет фон Коссарта получил лишь несколько незначительных повреждений.

Такую почти непостижимую пассивность фон Коссарт также объясняет в первую очередь оборонительной природой советских оперативных доктрин.

Полковник фон Бойст, командовавший группой бомбардировочной эскадры на южном участке фронта, описывает ситуацию несколько иначе. Он сообщает, что из-за практического отсутствия системы обнаружения и оповещения вряд ли следовало ожидать серьезного противодействия истребителей в советском тылу и что с истребительным прикрытием целей он сталкивался только в исключительных случаях.

Воздушные бои разворачивались преимущественно в прифронтовых районах. Из-за неправильной тактики советские истребители не могли добиться каких-либо результатов даже при численном превосходстве. Еще менее опасны они были тогда, когда бомбардировщики немцев имели истребительное прикрытие или когда данный район патрулировался немецкими истребителями. [75]

В действиях советских летчиков-истребителей не хватало не только логики и упорства, но зачастую и необходимых летных навыков и точности огня. Эта ситуация отягощалась еще и тяжелыми потерями начального периода, что привело к использованию в воздушных боях большого числа совершенно неподготовленных пилотов. Будучи неспособными сбить немецкий самолет, они, в свою очередь, служили легкими мишенями для немецких истребителей, чем и объясняется быстрый рост числа побед немецких летчиков на Восточном фронте.

Обычно советские истребители ограничивались атаками поврежденных или отставших от строя бомбардировщиков, причем нечастые победы 'покупались' ценой больших потерь с советской стороны.

Только осенью ситуация стала постепенно меняться в пользу советских истребителей. Из-за огромных потерь в начале войны истребители использовались все еще ограниченно, но теперь они стали представлять большую опасность для немецких бомбардировщиков, вынужденных лететь в одиночку или очень маленькими группами на малой высоте.

Полковник фон Райзен, командовавший бомбардировочной эскадрой на Северном фронте, считает, что советские истребители - пилоты и самолеты - представляли значительно меньшую опасность, чем, к примеру, французские или английские. Советские летчики не пытались приспособиться к немецкой практике крутого пикирования с высоты 4000-5000 м, сброса бомб и ухода на очень малой высоте.Чаще всего, когда обнаруживался немецкий налет, советские истребители со всех близлежащих аэродромов в данном районе взлетали, собирались на малой высоте над своими базами и ждали нападения. Несмотря на то, что такая тактика давала прекрасную возможность перехватывать одиночные Ju 88, русские истребители практически никогда не атаковали.

Фон Райзен сообщает, что сам несколько раз чуть ли не сталкивался с русскими истребителями, пролетая через их строй, а они даже не открывали огня. Из двадцати самолетов, потерянных его частью в 1941 г., только три или четыре аварии не имели объяснения, и это были единственные потери, которые можно приписать действиям советских истребителей. В остальных случаях причины крылись в ином. Редко можно было увидеть советские истребители на больших высотах, а над захваченной немцами территорией они не появлялись вовсе. Они также никогда не углублялись в немецкий тыл, для того чтобы нападать на бомбардировщики.

Майор И. Иодике, командир эскадрильи бомбардировочной части, воевавшей на северном и центральном участках, сообщает о вылетах, в которых он участвовал. До осени 1941 г. его подразделение или не сталкивалось с советскими истребителями, или те просто не атаковали. По его словам, действия советских перехватчиков впервые активизировались во время немецких атак на Ленинград и Москву. Одиночные немецкие самолеты подвергались упорным атакам, и многие из них были сбиты.

Майор Ралль, командовавший в то время эскадрильей в истребительной эскадре на южном участке фронта, вспоминает, что атаки советских истребителей против немецких бомбардировщиков были несистематичными и не предполагали борьбу с истребителями сопровождения. В результате этого немецким истребителям, как правило, удавалось пресекать атаки русских. Хотя советская сторона и [76] имела достаточный численный перевес, чтобы компенсировать недостатки в тактике, ей так и не удалось предотвратить бомбежки своей территории.

Атаки в тесном строю звеньев или эскадрилий, с целью сделать ответный огонь бортстрелков неэффективным, были несистематичными и поэтому сводились к действиям одиночных самолетов, чья упрямая решительность и безразличие к потерям объяснялись атаками с невыгодных ракурсов и больших дистанций. Немецкие соединения бомбардировщиков редко подвергались нападениям на подходе, над целью или при возвращении с задания. Даже во время налетов на цели в глубоком тылу, немецкие бомбардировщики встречали русские истребители только над целью.

Все изложенное выше разделяют и дополняют другие командиры Люфтваффе. Общеизвестно, что советские летчики неохотно атаковали бомбардировщики, летящие строем, особенно если те имели истребительное прикрытие. Даже одиночные, отставшие от строя бомбардировщики были в безопасности, если в этом районе находились немецкие истребители. Обычно советские истребительные части поднимали самолеты в воздух по тревоге, когда приближались немецкие бомбардировщики. На некотором удалении от аэродрома они набирали высоту, затем часть из них стремилась отвлечь истребители сопровождения, в то время как другие пытались нападать на бомбардировщики. В бою советские летчики демонстрировали упорство и стойкость.

По словам советского летчика-истребителя младшего лейтенанта Кулакова, русские боялись оборонительного огня летящих строем немецких бомбардировщиков, но специального приказа избегать встречи с этими подразделениями не было. Как правило, атаки осуществлялись сзади снизу. В первой все самолеты следовали за командиром, после чего каждый истребитель вел бой по своей инициативе. При обнаружении немецких бомбардировщиков с истребительным сопровождением, задание делилось на два [77] этапа: связывание боем истребителей и одновременная атака бомбардировщиков.

Действия против немецких пикирующих бомбардировщиков. Как и в случае с горизонтальными бомбардировщиками, офицеры немецких частей пикирующих бомбардировщиков приходят к заключению, что советские истребители не представляли для них серьезной угрозы. Записи в дневнике покойного капитана Пабста, который командовал эскадрильей в группе пикирующих бомбардировщиков на центральном и северном участках фронта, говорят, что с 22 июня по 10 августа 1941 г. он совершил около 100 вылетов и только 5 раз встречался с советскими истребителями. Ни в одном из этих случаев серьезного боя не произошло.

Майор А. Блазиг, в 1941 г. командовавший группой в штурмовой эскадре на северном участке фронта и в Финляндии, сообщает, что встречи пикирующих бомбардировщиков с советскими истребителями были скорее делом случая, а не закономерностью, и что во время бомбежек целей вблизи линии фронта советские истребители появлялись редко. (Исключением являлся Мурманск, где пикирующие бомбардировщики наткнулись на организованное прикрытие многочисленных советских истребителей.)

На эти вылеты пикирующие бомбардировщики всегда сопровождали истребители, и ни разу советским летчикам не удалось прорваться к основным силам. Основная масса советских истребителей поджидала на высоте, на которой атакующие самолеты выходили из пике. Однако при осуществлении атаки истребители не проявляли необходимого упорства, не подходили на оптимальную дистанцию, открывали огонь слишком рано, а затем быстро отворачивали.

Большей частью они ограничивались действиями против немецких самолетов, осуществлявших вылеты в одиночку, отколотых или отставших от строя.

По словам майора Блазига, советские истребители не проявляли упорства в преследовании противника. Так, однажды, он возвращался один с задания и был атакован на малой высоте двумя истребителями. Сделав два захода, истребители прекратили преследование, несмотря на то что пулемет стрелка-радиста заклинило.

Осуществив бомбовый удар, эскадрильям пикировщиков неизменно удавалось стряхнуть советские самолеты после пяти минут маневрирования в оборонительном кругу и уйти домой на малой высоте. Даже появление американских и английских самолетов (Кертисс Р-40 и Хоукер 'Харрикейн') не внесло изменений ни в тактику, ни в результативность действий советских истребителей против пикирующих бомбардировщиков.

Советские летчики понимали, что критическим для пикирующих бомбардировщиков являлся промежуток времени с момента выхода из пикирования и до присоединения к строю. Это подтверждается опытом 54-й истребительной эскадры на северном участке фронта. В районах, подвергавшихся частым атакам, советские истребители поджидали бомбардировщики противника на высоте, на которой те выравнивались, чтобы затем сбивать их поодиночке.

Майор Ралль сообщает, что во время немецкого наступления в 1941 г. русским приходилось постоянно защищаться от налетов пикирующих бомбардировщиков, поэтому они приобрели определенный опыт в боях с ними. Во время постоянных рейдов немецкой авиации советские истребители ограничивались действиями в [78] районе целей. Немецкие бомбардировщики редко подвергались атакам на подходе или при возвращении домой, но над полем боя интенсивность действий авиации была велика. В первые недели войны русские обычно использовали современные истребители (Як-1) на высотах подхода немецких бомбардировщиков, а более старые типы (И-153 и И-16) располагались на высоте выхода из атаки пикировщиков. Несмотря на тактику массового использования истребителей, советской стороне не удавалось предотвратить бомбежки с пикирования, особенно когда атакующие самолеты сопровождали немецкие истребители.

[vovik]

1. Действия против немецких бомбардировщиков. Все сообщения командиров немецких бомбардировочных подразделений свидетельствуют, что в 1941 г. советские истребители не представляли угрозы соединениям немецких бомбардировщиков и часто избегали боя с последними.
2. Несмотря на тактику массового использования истребителей, советской стороне не удавалось предотвратить бомбежки с пикирования, особенно когда атакующие самолеты сопровождали немецкие истребители.

- 1. Потери Люфтов в 41-м на Востоке - 3827 штук ( и это по немецким данным - т.е. отправленные на ремонт в Германию и списанные в Рейхе в эту цифру не вошли).
- 2. А тут скорее наоборот: если не сопровождали истребители - то атак практически не было. Ю-87 использовали, в основном, на переднем крае - подлетевшие к фронту самолеты успевали отбомбиться и уйти после пикирования на бреющем, пока поднимутся и прилетят наши истребители на перехват, атаковать их могли только редкие воздушные патрули. При налетах в глубине территории бомберы немцев несли изрядные потери (например на Курск в мае 43-го). При сопровождении, немцы высылали вперед истребители - для связывания воздушных патрулей боем, но когда их тактику освоили , то поднимали истребители при появлении "расчищающих" групп - и успевали "покоцать " еще и бомберы (при нашем численном превосходстве и без запаса высоты "ыксперты" старались в схватку не ввязываться - и бомберы несли изрядные потери).

[Вольф-Дитрих Вильке]

- 1. Потери Люфтов в 41-м на Востоке - 3827 штук ( и это по немецким данным - т.е. отправленные на ремонт в Германию и списанные в Рейхе в эту цифру не вошли).

- 2. При налетах в глубине территории бомберы немцев несли изрядные потери (например на Курск в мае 43-го).

1. Потери потерями, но осенью 41-го немцы снимали с восточного фронта истребительные группы и перебрасывали их в Африку и на защиту Рейха. И фронт при этом не рушился!

2. А как пример 41-го года? Москва? Где тут изрядные потери? При огромном колличестве истребителей ПВО немцы ухитрялись бомбить Кремль.