Левон очень бережно ко мне относился. Всегда заботливо провожал до дома, не настаивал на моем излишнем внимании, был вежлив и предупредителен. С присущим ему тактом, он все же умудрялся иногда дарить подарки не только мне, но и моим сыновьям. Что и говорить, нам это было приятно. И даже очень желанно. И если я всегда говорила: Ну что ты, не стоило так…, - то Леопольд, как и все дети, неподвластный пока лицемерию, совершенно искренне хватал новую игрушку или конфету. Дядя Левон, приходи к нам почаще, - произносило мое маленькое чудо с набитым шоколадом ртом. Даже с Бью мой мужчина умудрился найти общий язык. Это оказалось проще простого: один футбольный мяч может примирить целую толпу мужчин. Что уж говорить о двух великовозрастных детях!
В тот раз мы пошли в самый романтичный ресторан города: Лонд Ост. На имя Левона был заказан лучший угловой столик неподалеку от музыкантов. В тот вечер Левон был особенно вежлив и предупредителен. Я, как часто это делаю, позволила ему самостоятельно выбрать мне еду и напитки. В ожидании заказа мы, как всегда беседовали. Я делилась свежими новостями со своей работы, а он – со своей. Правда, учитывая, что я полицейская, а он – журналист, новости частенько пересекались.
Но это не мешало нам улыбаться смешному и задумываться о грустном. Ведь в круговороте повседневных дел настолько привыкаешь ко всему, что теряешь всякую способность чувствовать и удивляться. И только в разговоре с близким и любимым человеком, привычно рассказывая ему о прошедшем дне, вдруг отмечаешь какие – то моменты, на которые до этого и внимания не обратил. И только по реакции собеседника понимаешь, что ведь это было удивительно: необычно, или, наоборот, стандартно, грустно или смешно, интересно или нет. Такие беседы с Левоном постепенно научили меня лучше чувствовать жизнь, замечать приятные мелочи и радоваться им. Во мне крепко поселилась уверенность, что с таким подходом даже самое неприятное человеку дело может принести ему капельку позитива.
Близился вечер, и в ресторане зажгли приглушенный свет. Музыканты заиграли какую – то приятную мелодию. Левон с легкой улыбкой встал из – за стола и предложил мне руку:
- Дама танцует? – спросил он со свойственной ему непроизвольной иронией во взгляде и улыбке.
- Дама влюблена. А влюбленные дамы способны на что угодно, - ответила я и с удовольствием обняла его плечи.
Мы двигались легко и свободно. На мне было одно из платьев, подаренных моим кавалером, и я с радостью демонстрировала его остальным посетителям ресторана. Все же у меня уже давно не было таких вещей, и в толпе я чаще всего старалась поскорей спрятаться от взглядов. Теперь я наверстывала упущенное, как если бы долго время мучилась жаждой и вдруг получила возможность напиться. Левон уже не раз демонстрировал свое чувство ритма.
- А ведь когда –то я ненавидел кружок танцев, в который меня мама отдала, - со смехом признался он мне.
- А теперь?
- А теперь я счастлив.. – нежный взгляд Левона закружил мне голову, я улыбнулась ему и забыла, о чем мы говорили. Он сильно и аккуратно обнимал меня за талию. Я чувствовала себя одновременно свободной и защищенной. Это замечательное чувство так нравилось мне, что я готова была кружиться в танце до конца жизни, забыв о сне и еде, питаясь только светом глаз моего партнера.
Однако скоро ноги начали уставать, и мы с Левоном вернулись за столик. Я отвлеклась на какие – то мелочи в сумочке, и не видела, что в этот момент делал мой спутник. Когда я вновь обратила свое внимание на стол, собираясь глотнуть шампанского из бокала, там уже стояла маленькая коробочка, обтянутая черной тканью. Не нужно особого ума, чтобы догадаться о ее содержимом. Сердце мое екнуло и пропустило несколько ударов. А когда вновь начало биться, то вдруг ускорилось в несколько раз. Я боялась этого момента и хотела его одновременно. Боялась, потому что не была уверена, прошло ли уже достаточно времени, и как на это отреагируют сыновья, и как у нас все сложится с Левоном, и готова ли я сама к столь серьезным переменам. Хотела, потому что чувствовала невероятное одиночество, возвращаясь каждый день в свою пустую комнату. И просто потому, что каждая девушка хочет получить такое предложение, как доказательство своей исключительной красоты.
В голове шумело, и я не слышала слов Левона, но сердце мое знало, что это были признания в любви и обещания счастья. Переполняемая эмоциями до краев, я подняла глаза на своего возлюбленного, чтобы, взрываясь от счастья, прокричать ему заветное Да! Да, да, да, - я согласна! Я уже улыбнулась ему, уже протянула руки для объятия, но… глаза мои встретились не с любящими глазами моего спутника. Меня встретило пронзительное, холодное сияние серых глаз моего старшего сына. В двух метрах от нашего столика, сжав руки в кулаки, стоял Дастин и смотрел прямо на меня. Левон обернулся, увидел моего сына и, тоже испугавшись, посмотрел на меня. Возлюбленный порывисто встал юноше навстречу, а тот в это же время приоткрыл рот, видимо, намереваясь что – то сказать, и оба снова застыли, глядя друг на друга.
- Стоп.. – сорвалось с моих губ, - хватит, хватит, хватит, хватит! Остановитесь. Ни слова больше. Что я.. как.. я не понимаю.. я… - но ни одного слова не могло сорваться с моих губ. Я была уже слишком взволнована, потрясена, обрадована и огорчена одновременно, чтобы говорить. Сердце мое не выдерживало такого количества чувств, заполнявших его. Мгновенно сорвав с ног туфли на каблуках, я выбежала из ресторана на холодный асфальт улиц и пустилась в бегство. Возможно, это было самым разумным в моей ситуации.
- Бренда! Бренда! Остановись, ты же простудишься, - попытался схватить меня за руку Левон, но я не послушалась. Только на секунду взглянув мне в глаза, любимый отпустил мою руку. О, какая же невыразимая горечь отразилась на его лице. Как больно мне стало смотреть на него. Но собственная боль тут же захлестнула меня новой волной и погнала прочь, прочь отсюда.
Стояла теплая весенняя ночь, наполненная запахами цветущих деревьев. Я оставила сумочку с деньгами на такси в ресторане, а городской транспорт уже давно перестал ходить. Да я и не хотела ехать. Прохладный ветер обдувал мои щеки, и я улыбалась, с удовольствием подставляя ему лицо. Наверное, я немного замерзла, но, охваченная чувствами, не замечала этого. Каждый сад, который я проходила, обдавал меня новым оттенком цветочного запаха, и я с удовольствием вдыхала его полной грудью, наслаждаясь блаженным затишьем. Я знала, что дома меня ждет неминуемая буря, но до нее нужно было сначала дойти. А я не спешила. Я подошла к темной глади пруда и долго смотрела на воду, бросая в нее камушки и пытаясь разобраться в себе. Город спал, по крайней мере, эта часть города – старая и степенная, как светская дама в возрасте. Было немного страшно. В моем состоянии более сильному страху просто не было места. Я знала, что хочу выйти за Левона. Хочу избавиться от одиночества в своей комнате и в душе. Хочу, чтобы у Леопольда был отец. Хочу быть счастливой и жить в большом доме. И хочу быть с кем – то, с кем можно будет смело взглянуть старости в лицо и сказать: да, я прожила счастливую жизнь, и мне не жалко ее покинуть. В других обстоятельствах я бы постаралась найти нужные слова и убедить своего сына в правильности моих действий, но так… конечно, я взрослая, и могу делать все, что хочу. Все так легко на словах, но.. как же сложно это бывает в жизни. Ноги начинали мерзнуть, и, надев все же туфли, я продолжила дорогу к дому.
Утро встретило меня стертыми в кровь ногами, свинцовой усталостью и раздраженным лицом Дастина. После прихода домой я упала в кресло и так и сидела там до тех пор, пока в дверях не показалась внушительная фигура моего старшенького.
- Я привез тебе сумочку, мама, - первое, что сказал сын при встрече.
- Интересно. Вероятно, воспользовался услугами такси, чтобы добраться домой и поспать? Уж не за счет ли этой сумочки – с иронией спросила я.
- У родителей Анжелы есть машина. На ней мы и доехали до универа.
- Поздравляю.. – сказала я и опустила глаза в пол. Был выходной, и оба моих сына были дома.
- Пойдем, вырвем сорняки под окнами? – спросил Дастин, оглядываясь на с любопытством глядящего на нас маленького Леопольда. Мы вышли во двор, но сорняки, оказывается, уже кто –то прополол.
- Для удобства, - прокомментировал Дастин, кивнув на практически идеально ухоженный газон, - итак..
- Что, итак? – спросила я, сама уже начиная распаляться.
- Мам, прекрати, а? Ты встречалась с этим типом тайком от нас! Я же сказал тебе ,что он мне не нравится! Если ты слепа и не можешь трезво оценить ситуацию, то послушай хотя бы меня! Я не желаю тебе зла! Ты просто не понимаешь!
- Не понимаю чего? Того, что мне хорошо с ним? Или того, что я ХОЧУ, да, я ХОЧУ и выйду за него замуж. Чего я не понимаю, скажи ты мне? Может быть, того, что ты далеко, а я не могу одна справиться с домом да еще и с двумя сыновьями, какими бы взрослыми они ни были? Или, может быть, того, какой одинокой и потерянной я себя чувствую? Ты желаешь мне добра, Дастин? Тогда ты просто не понимаешь, в чем есть добро!
- Нет, это ты не понимаешь! Встречаясь с этим типом, а, тем более, выходя за него замуж, ты не только предаешь нас с Бью и Лео, ты еще предаешь и память отца! Да как ты вообще можешь так делать? Ты забыла его, слышишь, забыла ради этого дурака в клетчатых штанах! Клоун!
Дастин говорил, а на глазах его постепенно проступали капельки слез, ни разу не пролитых с тех пор, как умер Скип. Тщательно сдерживаемые для того, чтобы поддержать меня, забытые в невзгодах и передрягах нашей жизни, теперь они наконец – то давали о себе знать. И это было хорошо.
- Ты забудешь, его, забудешь, да? – всхлипывал Дастин. Ты больше не любишь его? И что тогда он будет делать там, где он сейчас, без твоей памяти? Забытый и отвергнутый? Он любил тебя, он никогда бы тебя не забыл. Ну почему, почему люди так поступают? Почему ты так делаешь? Почему он умер? – сын беспомощно взмахнул руками. Я молча смотрела на него. Что я могла сделать? Говорить что – то сейчас? А нужно ли? Я и сама испытывала чувство вины из – за произошедшего. Дастин ушел в дом и упал в кресло, низко опустив голову. Там он неподвижно просидел несколько часов подряд, не реагируя на внешние раздражители, погруженный в свои грустные мысли.
И даже маленький Леопольд, поняв, что происходит что – то важное и серьезное, не осмелился подойти ни к Дастину, ни ко мне.
Обожженная словами Дастина, я опустилась прямо на траву возле маленького летнего садика, на который у меня еще пока хватало сил. Мне тоже стоило обо всем подумать.
Слова сына ранили меня, но не сломали. Я знала, что права. И была уверена, что Скип не захотел бы, чтобы я была несчастна из – за него, как и я бы не желала ему такой судьбы. И уж тем более мы оба не пожелали бы Леопольду жить без отца. Мальчик точно не заслужил это.
И все – таки это было тяжело. Я кусала губы, часто срываясь то на слезы, то на безмолвные всхлипы. Боль то накатывала, то отпуская, находя все новые и новые аргументы за и против себя самой. Под конец дождь слегка остудил мою горечь. Слегка успокоившись, я вошла в дом. Дастин встретил меня на кухне. Мы оба робко попытались заговорить, но остановились, увидев попытки друг друга.
- Сначала ты, - сказал сын.
- Дастин… - заговорила я, - я помню отца. И никогда, слышишь, ни на одну секунду не забуду его. Твой отец – Скип, - моя первая любовь. Сколько всего радостного и светлого было в нашей жизни, включая и рождение всех вас. Мне тоже не хватает Скипера. Он живет в моем сердце и, поверь, занимает там не малую долю. Я всегда буду помнить его, и сохраню для него частичку себя, которая не достанется больше никому. Но, если бы я могла поменяться с ним местами, я бы ни за что не пожелала знать, что мои родные и близкие, моя семья и мой возлюбленный супруг страдают. Тем более, если это происходит из – за меня. Наоборот, я бы хотела видеть, что у них все хорошо. Хотела бы остаться в их памяти, но не заставлять их мучиться, а, наоборот, стать светлым сном, приятным видением. Чтобы память обо мне вызывала в их душах только самые лучшие, искренние чувства, понимаешь? Возможно, я сужу сейчас эгоистично, но ты должен понять – тем, что я выйду замуж, я не предам память твоего отца. Она навсегда останется во мне, и никакие беды и радости не искоренят ее. Просто уже пришло время жить.
- Я понимаю, - совершенно неожиданно для меня сказал Дастин, - всему есть предел. Извини. Я был ревнив, возможно, даже слишком и без всякого на это право. Я никогда не стану симпатизировать этому твоему… Левону. Но и препятствовать вам больше не стану. Обещай, что не забудешь отца, и что Леопольд никогда не забудет правду о своем рождении.
- Да, - просто ответила я. Это было легкое обещание. Я сама собиралась сделать все точно также.
Форум
Блоги
Что нового?
оффлайн
Просто еще не все подтянулись.
Ваши права
Ответить с цитированием
Сообщение от Mice
Мне бы так))