"Sims Love Story" Festival Winter 2006

[Lili Black]

Внимание!

В этой теме представлены работы участников "Sims Love Story" Festival Winter 2006.

Все претензии по поводу выставления/не выставления работы писать Приватное Сообщение Lili Black.


Содержание:

Участник №1 - Serwi............ "История одного дня".
часть 1
часть 2

Участник №2 - Lili Black....... "Падающая звезда".
часть 1
часть 2
часть 3
часть 4

Участник №3 - Akulina........ "Первая любовь".
часть 1
часть 2
часть 3
часть 4
часть 5

Участник №4 - leddi........... "Последнее свидание".
часть 1
часть 2

Участник №5 - Лучиэнь..... "Форум".
часть 1
часть 2
часть 3
часть 4
часть 5
часть 6

[Lili Black]

Меня зовут Марк. Я обычный молодой человек 28 лет, каких сотни ходят по улицам. В свое время я окончил институт по профилю «культура древних народов», ходил на курсы иностранного языка, а также посещал множество различный клубов «по интересам». Еще будучи студентом, я обладал множеством амбиций: мечтал получить звание академика или кандидата наук, мечтал даже получить нобелевскую премию за открытие в области истории. Но жизнь повернула все так, как посчитала нужным, и теперь я работаю в старейшей библиотеке нашего небольшого городка. Так сложилось, что в свои годы я все еще ношу звание холостяка. Не то что бы меня это сильно огорчает, но все-таки иногда хочется иметь рядом с собой близкого человека, с которым можно поделиться чем-то сокровенным. У меня есть несколько друзей еще со времен школы, но так вышло, что нас раскидало по всему городку, и теперь мы уже не настолько близки, как это было ранее.
Вот такой я: молодой человек, каких сотни.
Этим утром я проснулся, когда стрелки часов почти доползли до семи, а за окном только-только светало. Это было уже само по себе странно, так как обычно вставал я не раньше девяти. Еще больше огорчал тот факт, что у меня был выходной, и можно было поспать подольше. Бросив мимолетный взгляд в окно, я повернулся на другой бок, пытаясь задремать хотя бы еще на полчасика. За окном, как и почти всю неделю, висели низкие грязно-серые, рваные, и от этого еще более мрачные, облака. На дворе стоял февраль, но из-за резкого потепления снега почти не было. Он во многих местах растаял, и сквозь него просвечивалась огромными темно-бурыми пятнами земля. Но сегодня, похоже, матушка-природа сжалилась над людьми, и падавший из облаков мелкий снежок методично и степенно покрывал все вокруг.
Отвернувшись к стене, я пролежал, наверно, минут пятнадцать, но тщетно, сон улетучился безвозвратно.

Для порядка я еще немного понежился под одеялом, а потом, со вздохом столетнего старика, сполз с кровати. Мой день начался.
Сетуя на горькую судьбу человека, которого нелегкая заставила подняться в такую рань, я спустился вниз, чтобы сварить себе кофе и немного взбодриться. Машинально я глянул на календарь – 13 февраля, и тут меня как будто ледяной водой окатило, а потом еще и кипятком.

«Черт! Как я мог забыть!» - я хлопнул себя по лбу. И принялся метаться по дому, стараясь как можно быстрее прибраться, параллельно благодаря ту таинственную силу, которая заставила меня проснуться раньше обычного.
А дело вот в чем. Я не упомянул еще одного человека в своей жизни. Это женщина, ее зовут Лара, и она самый близкий мне человеком. Как раз сегодня она должна приехать. Мы не виделись уже где-то полгода, еще летом Лара уехала на какие-то археологические раскопки в Камбоджи, но перед отъездом она мне сказала, что 13 февраля вернется. Так сложилось, что это наша с ней традиция: после своих экспедиций Лара всегда первым делом приезжает ко мне, причем в назначенный ею день, и еще ни разу Лара не ошибалась. Она вообще удивительный человек. Я познакомился с Ларой еще студентом, на выставке, которую организовал наш музей.

Уже тогда она произвела на меня неизгладимое впечатление. Особенно потряс ее ум: она знала чуть ли не все экспонаты выставки, и о каждом могла рассказать уйму всего интересного, как будто целыми днями только и делала, что изучала их происхождение. Помимо своего ума, Лара обладала привлекательной внешностью, хотя это мягко сказано, и огромным обаянием. Она всегда умела настоять на своем, доказать свою правоту, используя самые логичные и убедительные доводы. Заключать пари с ней было бесполезно, Лара всегда одерживала верх, но если в редких случаях этого не происходило, то взять реванш было для нее священно, и тогда держитесь все… Лара запросто могла, что называется, надрать задницу обидчику. Сейчас она живет в своем особняке в Англии, унаследованном от отца, зарабатывая на жизнь написанием книг, в которых она рассказывает о своих приключениях. Забыл сказать, семья Лары – это аристократическая элита, которая однажды отказалась от нее, не сумев принять приключенческий образ жизни Лары, страсть к которому она открыла еще в детстве. Таким образом, Лара стала свободной искательницей приключений, о которых она с огромным удовольствием рассказывает, когда приезжает ко мне.
Поглощенный своими мыслями и уборкой дома, я не заметил, как небо за окном значительно расчистилось, снег перестал идти, и выглянуло веселое солнышко, а стрелки на часах приближались к девяти.
«Ну все, - сказал я сам себе, – теперь можно и перекусить».
И, ощущая голодный бунт желудка, потопал на кухню. Я еще не закончил завтракать, как услышал шаги и шарканье за дверью. Тут же в голову лихорадочно полезли мысли о том, кто это решил меня навестить. Для приезда Лары было рановато. Не успел я встать и подойти к двери, как она распахнулась и в квартиру вошла…Лара! Я мысленно сделал кувырок от радости.
«Я приехала!!» - радостно прокричала она. И только теперь заметив, что я нахожусь в пяти шагах от нее, Лара со счастливым лицом кинулась ко мне.

Примерно минуту мы обнимались так, что трещали кости. Когда с объятиями было покончено, Лара посмотрела на меня.
- Привет! Ты не представляешь, как я соскучилась! - произнесла она.
Эта фраза была, можно сказать, дежурная, но я ни чуть не сомневался в ее искренности.
- Привет, я тоже скучал. Но даже не ожидал, что ты так рано приедешь. Ты поездом, самолетом? Устала? Спать хочешь? Я могу постелить. – я засыпал ее вопросами. – Где твои вещи? Давай занесу.
На мгновение я даже удивился, откуда у меня столько галантности?
- Вещи на пороге. Но неужели ты думаешь, что я сейчас пойду спать!? – возмутилась Лара. – Мы не виделись полгода, расскажи хоть, как ты тут! А коль тебе так хочется за мной поухаживать, то приготовь мне завтрак.
На слове «поухаживать» Лара улыбнулась, а может, мне показалось.
- Отлично! Завтрак сейчас будет, но вещи тогда затаскивай сама, - ответил я, и принялся возиться с посудой, нарочито производя побольше шума.
- А пока ты возишься с едой, я приму душ, - сообщила Лара и, выудив из своей сумки все необходимое, удалилась в душ.
Через пятнадцать минут Лара сидела за столом и поедала мою стряпню с такой скоростью, что ее смело можно было занести в книгу рекордов Гиннеса. Но не думайте, это совсем не было похоже на трапезу дикаря, дорвавшегося до куска мяса. Каждое ее движение, то, как она держит ложку, чашку – все было так грациозно и изящно, как бывает лишь у миниатюрных балерин, которые подобно бабочкам, легко и невесомо порхают по сцене.
Невольно я залюбовался ею. Лара сидела как раз напротив окна и что-то увлеченно рассказывала мне, но я уже не пытался понять, о чем она говорит. Лучи солнца, пробивающиеся через окно, создавали вокруг нее подобие ореола, а те, что попадали на открытые участки кожи, отражались разноцветными искорками, все больше завораживая меня. Чем больше я смотрел на нее, тем сильнее было чувство, что передо мною сидит ангел, неизвестно каким чудом спустившийся с небес ко мне на чай.

Внезапно, я понял, что не слышу голоса Лары. Она молчала и внимательно смотрела на меня.
- Тебе неинтересно? Ты не слушаешь.
На секунду мне показалось, что чашка, которую Лара взяла в руку, полетит мне в голову. Но нет, все обошлось, чашка благополучно вернулась на блюдце. Лара продолжала смотреть на меня – ждала ответа.
- Нет, ничуть, ты так захватывающе рассказываешь…..
- Что ты решил подремать с открытыми глазами, - завершила фразу Лара.
Мне было непонятно: злится она или пытается подколоть меня. На ее лице не читалось никаких эмоций, но в глазах я заметил искорки. Значит издевается. Или все-таки злится?
- Я подумал, может нам сходить куда-нибудь? На улице вроде распогодилось. – пытался я выкрутиться из положения и снискать благосклонное отношение.
- Слава Богу! Я уж подумала, что ты впал в кому от счастья, что я здесь, настолько у тебя было отсутствующее выражение лица. – Лара откровенно издевалась надо мной.

Я решил выдержать этот удар.
- Думаю любой впал бы в кому на моем месте, - наверно, в моих словах прозвучала двусмысленность.
- Ладно, я поняла. - мягко произнесла Лара. – Так куда мы с тобой отправимся?
- Я хочу показать тебе парк, который построили почти сразу после твоего отъезда, - я пытался как можно красочней описать это место, – там высадили уйму деревьев и кустов, получился просто самый настоящий лес! Ты должна это увидеть!

- Что ж, будем считать, что ты меня заинтриговал! - сказала Лара, поднимаясь из-за стола. – Я буду готова через пять минут.
- Но учти, удивить меня трудно, после тех непроходимых джунглей, каких я немало повидала! – донеслось до меня из комнаты.
И правда, через пять минут Лара спускалась вниз. Вид у нее был озадачен.
- А как ты собираешься показать мне этот свой «лес»? – она подозрительно посмотрела на меня. – Сейчас зима, и цветов там точно нет.
- А я и не говорил, что покажу тебе цветущий и благоухающий палисадник, - хихикнул я. – Пойдем, зимний парк еще лучше его летнего варианта.

Парк был действительно великолепен, особенно сегодня. Выпавший с утра снег покрыл ровным слоем все вокруг: деревья, кусты, клумбы, лавочки и дорожки. Благодаря этому парк выглядел девственно чистым, нетронутым, как будто это была часть необитаемой тундры, в которой мы впервые оказались за долгое время. Все казалось дышало спокойствием и умиротворением. Это было захватывающее чувство, его испытывали даже воробушки, что прыгали по белому снегу и радостно чирикали.
- Смотри! Здорово! – воскликнула Лара, и, схватив меня за руку, потащила к замерзшему пруду, с явным намерением прокатиться на льду.
- Нет, подожди! Лед слишком тонкий и не выдержит нас, - завопил я, ярко представляя картину, как мы с Ларой барахтаемся в ледяной воде.
У самого края берега Лара притормозила, и с озадаченным видом стала пробовать лед ногой.
- М -да, действительно не стоит, - задумчиво произнесла она, – но ты бы видел свое лицо!
Тут она расхохоталась.
- Саечка за испуг! – крикнула Лара и кинула в меня снежком, который каким-то таинственным образом оказался у нее в руке.

Снежок чудом просвистел мимо и не задел меня. Я решил не оставаться в долгу.
- Ну сейчас ты у меня получишь!! – задорно прокричал я, кидая в Лару снегом.

[Lili Black]

Минут пятнадцать мы, как дети, освободившиеся от строгой опеки родителей, носились по парку, пугая птиц и случайных прохожих своими криками и хохотом. Парк просто превратился в место боевых действий, снежки мелькали в воздухе на сверхзвуковой скорости. Причем большее число попаданий было в меня. Неизвестно сколько времени это продолжалось, если бы наша с Ларой война не перетекла плавно в догонялки, которые очень быстро закончились из-за потери одного бойца – меня.

Я, удирая от Лары, споткнулся о какой-то камень, невидимый под снегом, и, можно сказать, плашмя грохнулся в сугроб, а сверху на меня свалилась Лара, не успевшая сообразить что к чему.
И вот, лежа в сугробе, и придавленный сверху, я почувствовал горячее дыхание над своим ухом. Ее дыхание. Меня сразу бросило в жар, а сердце заколотилось с бешеной скоростью. Чувствуя, что сейчас не выдержу и просто-напросто взорвусь, я начал елозить под Ларой. Она быстро соскочила с меня и стала помогать подняться.
- Слушай! Да у тебя кровь из носа пошла! – Лара одной рукой рывком посадила меня, а другой прижала к моему носу ком снега.

Я даже понять ничего не успел, только тихонько ахнул, когда в мое лицо ледяными иголками впился снег.
- Ну и приключение! - сказала Лара, разглядывая мой нос, когда кровь перестала идти. – Надеюсь, твой нос завтра не распухнет раза в два.
- Я тоже очень на это надеюсь, – только и смог произнести я, не чувствуя носа вообще.
Лара помогла мне подняться.
- Я помню, здесь недалеко должно быть кафе, – сказала она, – давай зайдем, посидим, погреемся.
- Пошли, – ответил я. – Мне просто срочно необходимо заесть свое горе чем-нибудь вкусным.
***

Уже сидя за столиком, я осторожно ощупывал нос, тщетно пытаясь понять, случилось ли с ним что-нибудь непоправимое. Лара же не переставала восхищаться пирожными, которые она заказала.
- Слушай, я и забыла, что здесь подают такие прекрасные десерты! – воскликнула Лара. – Помню, как-то в Париже…
Я посмотрел на нее. И у меня, как говорится в народе, отпала челюсть.
Как ей это удается? Она что, специально?
Лара опять сидела напротив окна, и падавший на нее свет снова делал ее похожей на некое подобие ангела, как это было утром на кухне.
Я тряхнул головой, пытаясь избавится от видения. Мне начало казаться, что история снова повторяется. Это как дежа-вю, с той лишь разницей, что я помнил, когда все происходило в прошлый раз. В моей голове зашевелились какие-то шестеренки.
«Странно, очень странно», - подумал я, чувствуя себя так же, как и сегодня утром.
Внутри меня снова колыхнулось что-то. Что-то непонятное, трудно передаваемое. Я снова взглянул на Лару, она, казалось, и не замечала моего странного взгляда, рассказывая какую-то историю из жизни. Меня охватило странное желание, мне безумно захотелось дотронуться до ее лица, которое вдруг стало смыслом моей жизни. Я как в тумане протянул руку и коснулся ее щеки.

Лара перестала говорить и посмотрела мне в глаза, а я так и продолжал гладить ее по щеке. Мне ужасно захотелось обнять Лару, прижаться к ней, почувствовать биение ее сердца. Внутри все клокотало, я почувствовал, что сейчас разрыдаюсь.
Видимо это отразилось на моем лице, потому что Лара тихонько взяла меня за руку и спросила:
- Что с тобой?
- Ты… т-ты – теплая! – запинаясь произнес я, не зная что сказать в свое оправдание. – Я даже… я не… не знаю, что сказать. Я сам не пойму, это все так неожиданно. Я…Ты…Я не знаю, как сказать, я боюсь ты не поймешь…
Лара выслушала мою сбивчивую речь, и, внимательно глядя в глаза, произнесла:
- Я пойму так, как ты этого хочешь.
Некоторое время мы сидели, держась за руки и глядя друг другу в глаза.

Потом Лара поднялась и сказала:
- Пойдем, думаю, тебе есть что сказать мне, и я не хочу что бы ты сделал это здесь, не хочу, что бы посторонние были свидетелями.
Уже на улице Лара снова посмотрела на меня и произнесла:
- Думаю то, что случилось – не случайность. Когда-нибудь это все равно должно было случиться. Я не знаю, что у тебя в голове, но решение принимать только тебе. Пойдем, пройдемся.
Ах, Лара. Если бы ты только знала, что творилось у меня в голове. Там царил самый настоящий кавардак, мои мысли бесновались, метались, как сумасшедшие. Ощущение, будто мне в череп запустили рой. Я понял, в чем причина. Да Лара, ты права, когда-нибудь, но это случилось бы. Не могу точно сказать, когда это поселилось в моей голове: во время нашей первой встречи или позже. Но оно там было, мое чувство к тебе, как к самому близкому человеку, родней которого и быть не может. Оно там было, все эти годы. Наверно я прятал это в самых потаенных и далеких уголках своего сознания, отрицал, не принимал во внимание. А теперь все вырвалось наружу таким неожиданным образом.
От внезапного озарения меня прошиб пот.
Я понял, что хочу быть с этой женщиной, разделить с ней жизнь, отдать ей всего себя целиком и полностью, быть всегда и везде с ней вместе, дарить ей теплоту и заботу, ласку и нежность, доброту и радость.
Я посмотрел на Лару - она шла рядом, погруженная в свои мысли.
Но как? Как же мне выразить свои чувства, чтобы ты поняла, доверилась, не отвергла, не растоптала их в замерзшем снегу, хотя ты так не поступишь. Ты уже наверняка обдумываешь варианты моих вопросов и твоих ответов. Прикидываешь, как лучше сказать, чтоб не обидеть меня.
Я вздохнул и остановился, повернувшись к Ларе, она сделала тоже самое.
- Лара, я хочу сказать…сказать важное для меня. И еще больше хочу, чтобы ты поняла меня правильно, – я старался, как можно тщательней подбирать слова. - Я долго не признавался себе в этом, но теперь все стало на свои места, и я…я прошу…я хочу сказать, что все эти годы ты была смыслом моей жизни, тем светом в конце туннеля, тем светлым лучом в темном царстве, которые дарит надежду и веру. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я хочу просыпаться и видеть твое лицо рядом, я хочу слушать твои истории, сидя на уютном диване перед камином, я хочу стать твоей опорой, хочу видеть в твоих глазах искорки радости и счастья.

Мое лицо горело. Я выдохнул и взглянул в глаза женщине, от которой зависела вся моя дальнейшая жизнь. Я не знаю, что хотел там увидеть, но точно знал чего не хочу – равнодушие, насмешку, недоумение. Но мои тревоги рассеялись, ничего подобного я там не нашел. Лара еще мгновение постояла задумавшись, и, наконец, произнесла:
- Я все поняла, каждое твое слово. Но ты знаешь, я счастлива в своих приключениях: лишь покоряя очередную вершину, отыскивая затерянные храмы и гробницы, разгадывая очередную тайну. Тогда я испытываю неподдельное чувство радости и счастья, – она опять задумалась. - И есть лишь одно исключение: я счастлива делиться этим с тобой. Но мой образ жизни… - некоторое время она кол****ась, - Я не дарю надежду, это слишком большая ответственность, но с тобой все получилось по-другому. Я, как могла, старалась держать тебя на расстоянии, но сама все больше привязывалась к тебе. Я очень часто думала: «А вдруг со мной что-нибудь случится, и я не смогу приехать к тебе в назначенный срок, что тогда будет с тобой?»
Ты же всегда ждешь меня. Я знаю это, я это вижу. Но теперь все поменялось. Ты хочешь быть со мной?! Но ты никогда не отправишься со мной путешествовать, не такой ты человек.

Я рассеянно кивнул, а Лара тем временем продолжала…
- А сможешь ли ты ждать меня? – она вопросительно посмотрела на меня. – Ты знаешь – я могу уходить очень надолго.
- Да!! Я готов! – с жаром воскликнул я. – Я буду ждать столько, сколько понадобится! Всегда! Я все прекрасно понимаю, и мой ответ «Да!»
Я взял ее лицо в руки, прикосновение обдало меня жаром.
Да! ДА! Я понял, и теперь я жду ответа. Я сказал все что мог, все, что накипело на душе за эти годы. И теперь я жду. Сейчас! Сейчас или никогда. Дай мне ответ! Это решающий момент, переломный, который изменит нашу жизнь, уже ничего не будет, как прежде. Но если бы ты только знала, как я хочу переступить эту черту в новое, неизведанное будущее, где мы с тобой счастливы.
Мы так и стояли, глядя друг к другу в глаза, пока Лара не обняла меня за плечи и не притянула к себе. Наши губы соприкоснулись, это было как конец света и одновременно его начало, светлое, горячее чувство заполнило грудь, и оттуда по венам растеклось по всему телу, проникнув в каждую его клеточку. По коже будто пробежал разряд тока, легко покалывая и заставляя сердце еще быстрее гнать кровь по венам.

Да, я ликовал! Я поднялся выше облаков, оставив тело где-то далеко внизу, и теперь совершенно невесомо парил в каком-то новом неизведанном мире. Я держал в своих объятиях женщину, которую любил, держал так, будто это самая хрупкая и дорогая на свете вещь, и любое неосторожное движение может сломать ее. Я осыпал лицо Лары самыми нежными поцелуями, на какие только был способен.
Но всему приходит конец. Лара отстранилась от меня, обняла меня за талию и прижалась к плечу.
- Пошли, пошли домой, – сказала она.
И мы, обнявшись, медленно пошли по заснеженному тротуару.

- А знаешь, ведь у меня завтра день рождения! – неожиданно сказала Лара и, хитро прищурившись, посмотрела на меня.
Удар я выдержал на все сто.
- Конечно знаю, я и подарок уже приготовил, – я улыбнулся и покрепче прижал к себе Лару, - еще в прошлом году.
Так, обнявшись, мы шли до самого дома. Нашего дома, ставшего общим задолго до этого дня. А следом за нами, тихо и не слышно, снег покрывал тротуар. И уже завтра никто не увидит наших следов, и не сможет прочесть по ним признаний двух любящих людей.

Конец.

[Lili Black]

Стоял чудесный день той поздней весенней поры, когда солнечные лучи уже прогрели землю, и она расцвела прекрасными цветами, деревья покрылись зеленью, птицы радостно щебетали в листве, а почтенные дамы и господа с удовольствием спешили на прогулку в парк, словно боясь пропустить эти восхитительные дни – ведь они так быстро пройдут, уступив место обычным и серым дождливым будням.

После долгих зимних ночей весеннее солнышко, кажется, даже сам воздух пропитало ожиданием чуда, романтическим настроением, волнующим сердце ожиданием новых ощущений.

Часть 1.

Экипаж остановился, и джентльмен, имя которого, скажем по секрету, Вильям Доусон,
подал руку своей юной даме, помогая ей выйти.

- Виктория, дорогая, ты не слишком устала? Не будешь ли против моего предложения немного прогуляться по парку?
- Нет, конечно, я не против, - мило улыбаясь, ответила девушка. – Такая замечательная сегодня погода, просто удовольствие пройтись немного по парку.
И так, рука об руку, разговаривая о приятных мелочах, они продолжили свою прогулку уже пешком. Пара эта, скажем прямо, невольно обращала на себя внимание. Почтенный джентльмен, уже в летах, довольно известный в Лондоне господин, и совсем еще юная девушка – немного слишком смуглая для этих мест, что сразу отличало её от остальных леди, но, не смотря на это, а возможно именно благодаря этому, чертовски привлекательная. Они такие разные, буквально две противоположности – сияющая молодостью юная Виктория Моринелли, и Вильям Доусон с посеребрённой временем головой и мудростью прожитых лет в глазах, и всё же они идут рука об руку, беседуя об известных лишь им одним приятных мелочах, и любой прохожий заметит, как они смотрят друг на друга – с плохо скрываемым восхищением, обожанием и любовью, взглядом, полным самых нежных и прекрасных чувств.
Однако, народу вокруг попадалось всё меньше, наши влюблённые зашли уже довольно далеко вглубь парка, и наконец Вильям остановился возле небольшого фонтанчика.
- Виктория, ты знаешь о моих чувствах к тебе, я уже не однажды говорил, что люблю тебя, милая моя девочка.
Девушка слегка покраснела, опустив очаровательные глазки, и кивнула головой.
- И я готов повторять тысячу, миллион раз – я люблю тебя, Виктория! Ты даешь мне жизнь и радость, ты одна даешь мне возможность снова почувствовать себя молодым – я как мальчишка, в самом деле, готов прыгать от радости, едва увидев тебя! Нет, нет! Не перебивай меня! – остановил он Викторию, заметив её желание ответить.

- Я лишь хочу сказать, что привязался к тебе всем сердцем и с каждым разом разлука становится всё труднее. Если и ты испытываешь ко мне подобные чувства, как ты мне говорила, то почему бы нам наконец не пожениться? Извини, дорогая, я, кажется, забыл как это надо говорить – скажу коротко – будь моей женой!

Он опустился перед растерянной девушкой на колени и протянул ей коробочку, которую открыл едва заметным движением пальца, явив её взору великолепное кольцо с изящным бриллиантом, сверкнувшим яркой звездой в золотых лучах солнца.

- О, Вильям! – едва смогла молвить девушка.

[Lili Black]

Часть 2.

- Просто замечательно, что все вы собрались сегодня у меня! – говорил Вильям Доусон, пребывая в приподнятом настроении и расхаживая по комнате из угла в угол.

Остановившись у окна, он задержал взгляд свой на Виктории, читавшей книгу маленькой Эмили. Ах, как мила его сердцу эта картина!

Любимая женщина и любимая внучка – как хорошо они смотрятся вместе, просто замечательно, что они нашли общий язык. Виктория могла бы стать хорошей матерью, вне всякого сомнения. Размышляя подобным образом, Вильям вернулся, однако, к своим собеседникам.
- Итак, я хочу сообщить вам всем важные новости. Но прежде хочу напомнить – что я отец ваш, дорогие мои Анна и Роберт, и я выполнил свой долг и перед вами, и перед вашей покойной матушкой, вырастив вас и дав достойное образование. Всю жизнь я посвятил вам…
- Да, и не забывал свои бриллиантики, - тихо шепнул сестре Роберт, иронически усмехаясь.

- Роберт, прояви терпение и уважение к своему отцу! – строго сказал мистер Доусон, не расслышав, впрочем, о чем тот говорил.
Сложив руки на груди, молодой человек выжидающе уставился на своего почтенного родителя, всем своим видом показывая, как мало он испытывает уважения.

- Продолжу, - между тем сказал мистер Доусон. – Но прежде и тебя попрошу, дорогая сестра, вспомнить, что ты не одинока, а я одинок – так не препятствуй же мне и не высказывай своего недовольства.
Напустив на себя возможно торжественный и важный вид, мистер Доусон явно волновался сообщать своим домочадцам новость – ведь он знал, что его все осуждают, знал, что они не понимают любви старого джентльмена и молоденькой, очаровательной девушки.
- Сегодня я сделал мисс Виктории Моринелли предложение, и она его приняла, по этому случаю я рад сообщить вам: через месяц состоится наша свадьба!
В воцарившейся тишине слышно было, как громко тикают часы, в столовой звенит посудой Мэри, а на улице переговариваются Виктория и Эмили.
- Жду ваших поздравлений, - прервал затянувшуюся паузу сам Вильям, и в тот же миг заговорили все разом.

- Ты с ума сошел, Вильям! – воздев руки к небу, возопила Матильда.
- Да, - вторил её муж.
- Отец, это заходит слишком далеко! – возмущалась Анна.
- Да нет же, это довольно забавно, - вновь иронически улыбался Роберт.
- Это просто немыслимо, возмутительно! – продолжала Матильда.
- Да, да, - твердил её муж.

- Прекратите этот балаган! – возмутился мистер Доусон. – Как можете вы так поступать со мною? Вы же знаете, что мы с Викторией испытываем самые глубокие чувства друг к другу – разве можно препятствовать этому? Разве не можете вы порадоваться моему счастью, тому, что я вновь чувствую себя молодым и счастливым?
- Ты ведешь себя как ребенок малолетний, отец! – воскликнула Анна.
- Ну, он и говорит, что помолодел, - вторил ей брат. – Неужели ты настолько ослеплён своими так называемыми чувствами, что не замечаешь единственно возможной правды?
- И в чем же, позволь спросить, правда? – поинтересовался Вильям.
- Эта вертихвостка метит на твоё состояние, дорогой отец!

Во вновь воцарившемся молчании все взгляды, направленные на жениха, красноречиво говорили в пользу этих слов.

- Да нет, Роберт! Это ты волнуешься о наследстве, единственное, что беспокоит тебя – как бы твоя часть не стала меньше! А счастье твоего отца для тебя несущественная деталь, - веско заявил мистер Доусон. – Прошу вас закончить на этом сей неприятный для меня разговор и проявить уважение к Виктории, не выказывая в её присутствии своего недоброжелательства. Не забывайте – она будет членом нашей семьи!

- Возможно, уже пора обедать? – прервал очередную паузу мистер Бредфорд, откладывая в сторону газету, которую он читал всё это время, сохраняя неподражаемое спокойствие.
- Нет, нет, - возразила Анна Бредфорд, - Я не останусь в этом доме обедать. Забираем Эмили и едем домой сейчас же, дорогой!
- Анна, оставь, - мистер Бредфорд успокоил жену, положив руку ей на плечо. – Твой отец взрослый человек – позволь ему жить своей жизнью.

На этом конфликтная ситуация пришла в некоторое временное равновесие и вся семья чинно проследовала в столовую, где их ожидал накрытый стол.

[Lili Black]

После десерта, проводив своих родственников, Вильям позвал возлюбленную в свой кабинет.
- Пойдём, дорогая, у меня для тебя сюрприз! – говорил он, увлекая девушку к окну. Там она увидела небольшой железный ящик серого цвета с необычным замком.
- Это сейф, Виктория, в нём очень удобно хранить то, что особенно дорого, и прятать это от воров и детей.
Довольный собственной шуткой, Вильям рассмеялся и, нагнувшись, отворил дверцу сейфа.

- Виктория, именно сегодня, в этот счастливейший для меня день, когда ты, свет очей моих, согласилась выйти за меня замуж, позволь преподнести тебе свадебный подарок.
С этими словами он протянул девушке золотое очаровательное ожерелье с большим бриллиантом, блистающем в неровном свете лампы подобно волшебной звезде.

- О, Вильям, какая красота! – восхищенно всплеснула руками девушка. – Что это?
- Это, моя милая, известный на весь мир бриллиант, - с большим удовольствием любуясь чудесным камнем, рассказывал мистер Доусон. – Его имя – «Падающая звезда».
- Вильям, я слышала про этот камень! Он стоит целое состояние! – воскликнула Виктория.
- Да, и даже не одно состояние – он стоит огромных, огромных денег, - довольно улыбался Вильям.

- Но я не могу себе позволить принять такой подарок!
- Дорогая, я прошу тебя, не отказывай мне! Ты – самое дорогое моё сокровище, поэтому именно тебе я и дарю это ожерелье.
- Вильям, оно такое прекрасное, это просто чудо! – сказала девушка, с благодарностью поцеловав своего жениха.

- Спрячь, спрячь! – вдруг зашептал тот и, едва удивлённая Виктория последовала его совету, в комнату вошла горничная Мэри.
- Приехал ваш брат, мисс, - доложила она. – Он просил передать, что ждёт вас внизу, экипаж готов.
Следом за ней, однако, вошел и сам мистер Моринелли.
- Брайан! – девушка бросилась к брату навстречу.
- Добрый вечер, сестрёнка, добрый вечер, мистер Доусон. Едем, Виктория?
- Мистер Моринелли, - приветствовал его кивком головы хозяин дома. – Кажется, я начинаю ненавидеть вас.

- Отчего же? – спросил Брайан, удивлённо изогнув брови.
- Вы постоянно забираете у меня единственную радость, что за дурная привычка, право слово.
Брайан улыбнулся, оценив шутку:
- Такова жизнь, мистер Доусон, такова жизнь.

[Lili Black]

Часть 3.

Едва экипаж отъехал от дома Доусона, Виктория шепнула Брайану на ухо так тихо, словно это лёгкий ветерок шевельнул лепестки розы:
- У меня для тебя сюрприз, любимый.

- В самом деле? – Брайан обнял девушку и объятия эти едва ли можно принять за объятия брата.

- Он у меня, - шепнула девушка и вложила в руку своего спутника тяжелый камень, гладкий и холодный.
- О мой Бог! – воскликнул Брайан, и даже в темноте наступающей ночи видно было, как радостью загорелись его глаза. – Да ты просто волшебница!
Более не сдерживаясь, молодой человек страстно поцеловал Викторию.

Эпилог.

Открыв дверь в купе, старший инспектор Джонс увидел молодого человека, читающего газету, и миловидную девушку, которая, подперев рукой очаровательную щёчку, с любопытством взирала на него.
- Приношу свои извинения за вторжение, господа, - сказал инспектор, представившись. – Проверка документов.

Окинув вошедшего внимательным взглядом, молодой человек протянул документы и билеты.
- Да, прошу вас, - сказал он с сильным французским акцентом.
- Брайан Броуди?
- Да, верно, - ответил джентльмен.
- Миссис Виктория Броуди?
Девушка едва кивнула очаровательной головкой.
- Моя жена не говорит по-английски, сэр.
- Благодарю, приятного путешествия, - возвращая документы, сказал инспектор.
Брайан убрал документы, и , едва дверь закрылась, привычным уже жестом рука его скользнула в карман, нащупав там холодный, гладкий камень с острыми, пропорциональными гранями, большой и тяжелый – то, в чем заключалось на сей момент его счастье, то что так грело душу и давало надежду на будущее.
- Милый, мне так хочется поскорее в Прагу! – сказала Виктория по-французски, едва дверь закрылась. –Думаю, там очень красиво…

- Да, дорогая, - ответил Брайан, снова открывая газету.
- Мы ведь не задержимся там надолго?
- Нет, нет, совсем недолго.
- Мне так хочется поскорее закончить все твои дела в Праге и вернуться, наконец, в Швейцарию… Мы купим там маленький очаровательный домик, и будем жить, как все люди, правда, дорогой?
- Да, да, конечно, - кивнул головой Брайан, совершенно не слушая свою спутницу, мысли его были полностью заняты заметкой из газеты, которую он перечитывал уже много раз:

«…господин Латре, самый богатый гражданин Праги, месяц назад вернулся из своего мирового турне. Теперь он поселился в своём замке, одном из красивейших строений во всей округе…»
Виктория прилегла на неудобной кушетке, влюблёнными глазами продолжая рассматривать своего спутника, а перед её мысленным взором проплывали счастливые образы с маленьким домиком, цветником вокруг него, кучей очаровательных детишек, и они вдвоём – она и Брайан – сидящие на веранде…

Маленький крылатый Амур, присев рядом с девушкой на кушетке, ласково погладил её по голове.
- Спи, Виктория, спи спокойно, и пусть тебе приснятся хорошие сны, - промолвил он, склонив над нею свою белокурую голову, и нежно поцеловал засыпающую под размеренный стук колёс девушку.

конец

[Lili Black]

Любовь - безумие, но именно она
наполняет нашу жизнь смыслом.
А.Моруа


- Но как же так, мы же с тобой договаривались, все уже было решено! – Бетти с недоумением смотрела на своего лучшего друга Тома.

Известие о том, что он завтра уезжает в колледж, было для девочки громом среди ясного неба, - Том, послушай, может ты еще передумаешь? – Бет опустилась на ствол кривой секвойи, с трудом сдерживая слезы. Как часто они с Томом сидели на этом самом месте вдвоем, это было их тайное убежище, уголок, в который почти никто не заглядывал. Здесь они встречались, болтали о пустяках, делились радостями и переживаниями, затевали проказы, купались и загорали или катались на коньках, в зависимости от времени года, и вот теперь все должно закончиться.

Это была явная несправедливость, и Бетти захотела сразу же ее исправить. Она опять вскочила и бросилась в атаку на друга:
- Том, ты же обещал меня ждать, - девочка положила руки на плечи друга, - мы ведь сто раз все обсудили! Я оканчиваю школу, а ты этот год работаешь, а весной мы оба поступаем в колледж! – она обняла парня за шею, заглянула ему в глаза, но потом неожиданно отступила, смутившись.

Бетти целый месяц не видела Тома, он гостил у своей бабки Агнесс и сильно изменился за это время, как-то возмужал, повзрослел, даже голос его звучал уже не так, как прежде.
- Бет, это ведь не просто колледж, это тот колледж, о котором я и мечтать не смел. – Том переминался с ноги на ногу и просительно поглядывал на Бет.

- Я туда отправил документы просто так, я даже не ожидал, что мне ответят, ну и никуда не собирался, понятно. Вот, прохлаждался себе у бабки, копал огород, а тут позвонили родители с таким известием! Бетти, я даже дома еще не был, сразу помчался к тебе! – Том потянулся к девочке, но она увернулась и застыла на безопасном расстоянии. Лицо ее скорбно вытянулось, уголки губ съехали вниз.
- Ты бросаешь меня, ты оставляешь меня одну, предатель! И что мне делать? Я не только не смогу поступить в колледж, но и, скорее всего, провалю выпускные экзамены.
- Ах, Бетти, Бетти! Какой же ты еще ребенок, это просто надрывает мне сердце! – юноша улыбнулся. - Если бы я сам лично не зажигал свечи на торте в твой шестнадцатый день рожденья, то я бы подумал, что тебе десять, ну максимум двенадцать лет! – Том ласково сжал руки своей подружки,

- Ну перестань капризничать. Все ты сможешь, если хорошенько постараешься! А поступить я тебе помогу, за год узнаю все ходы-выходы, найду лазейку, ну да ты меня знаешь! И мы снова будем вместе! И потом, Бесс, я ведь буду приезжать домой, и мы сможем видеться. Улыбнись, пожалуйста, я хочу запомнить твою улыбку, а не то, как ты киснешь! - Том напряженно вглядывался в лицо Бетти и смог расслабиться лишь тогда, когда девочка улыбнулась.

Вернувшись домой после встречи с Томом, Бетти опять предалась унынию. Дело было даже не в том, что ей придется одной поступать и сдавать экзамены. Том был для нее всем: другом, братом, защитником. Семья Тома переехала в их городок, когда Бет было всего лишь пять лет. Их дома располагались по соседству, родители их сдружились, а следом подружились и дети. Они были похожи, Том и Бет. Посторонний человек мог бы счесть их родными: оба рыжие, оба непоседливые и смешливые. Но дело было не только во внешнем сходстве, их объединяла необыкновенная общность взглядов, родство душ, при котором совсем необязательно говорить вслух, достаточно просто посмотреть друг на друга. Бетти притулилась в уголке дивана и всплакнула над своей горькой судьбой. Как ей жить без Тома? Целый год это такой огромный срок! Безусловно, в школе у нее были приятели, с которыми можно пообщаться, похохмить или посплетничать, но лучшим другом был, есть и будет Том во все времена. Услышав, как хлопнула входная дверь, Бет бросилась в прихожую встречать мать, которая вернулась с работы.

- Мама! – она замерла на мгновение, а потом бросилась ей на шею.
- Бетти, ты что, плакала? Что случилось, детка? – Молли Ригинз провела рукой по растрепанным волосам дочери и смахнула с ее носа слезинку.
- Я все тебе расскажу, мама, все! – бормотала девочка, увлекая мать на диван.
- Господи, Бет, ты меня пугаешь! Что случилось?
- Это все Том! Он меня бросил! - слезы опять заструились по щекам Бетти.
Молли притихла, озадаченная. Для нее, конечно, не было новостью, что ее дочь дружит с соседским пареньком. Том ей нравился, ей импонировала его деловитость, спокойствие, дружелюбие, готовность прийти на помощь. И если бы Бетти со временем выбрала его себе в качестве спутника жизни, то Молли только приветствовала бы это, зная, что ее порывистая и вспыльчивая дочь находится в надежных руках. Но что же произошло между ними? Неужели их дружба переросла в любовь, а Молли ничего не заметила, слишком глубоко погрузившись в себя? И как далеко все зашло? Насколько далеко?
- Бет, что произошло между вами, вы поссорились? – женщина говорила осторожно, тщательно подбирая слова.

- Нет, мы не поссорились, он уезжает, а ведь это гораздо хуже, согласись. Он меня обнадежил, а теперь бросает, и…что я теперь буду делать? – Бетти уткнулась в колени матери.
- Ты в него влюбилась? Вы целовались? – Молли старалась наметить границы для дальнейших изысканий.
- Мам, ну ты что? – девочка подняла к матери свое заплаканное лицо и вытаращила глаза. – Как тебе в голову пришло такое? Ну кто с ним будет целоваться, с рыжим? – Бет плакала и смеялась одновременно. – Он поступил в колледж и теперь уезжает!
Молли облегченно вздохнула: слава Богу, ее опасения не оправдались!
- Не заблуждайся на счет Тома, Бет. Он симпатичный, и я думаю, что многие девочки не прочь бы с ним целоваться. Просто ты у меня еще такой невинный младенец, что Том не знает, как к тебе подступиться. А может и не хочет. Вполне возможно, у него есть другая девушка, которая сумела разглядеть в нем то, чего не видишь ты. И потом, мне лично очень даже нравятся рыжие, если ты помнишь, то твой отец был именно рыжий!
- С другими девушками? Том? – на мгновение Бетти представила своего друга в чужих объятьях, и ей стало неприятно. – Нет, мам, не думаю. Да Бог с ним, с Томом, слишком много чести. Лучше расскажи мне еще раз, как ты с папой познакомилась! – девочка любила слушать рассказы матери об отце, она была еще совсем маленькая, когда он погиб и поэтому совсем его не помнила.
- Позже поболтаем, дорогая! – Молли улыбнулась. – А сейчас я лучше займусь ужином, а ты пойди, разбери, наконец, свои вещи. Да и в школу надо собраться, ведь завтра первое сентября!
Бетти взбежала по ступенькам на второй этаж и распахнула дверь в свою комнату. Ее взору открылось неутешительное зрелище: разбросанные по полу платья, книги, игрушки. Вчера, в порыве вдохновения, Бесс решила навести у себя глобальный порядок, но, разбирая книжный шкаф, наткнулась на любимую книгу и так увлеклась чтением, что забыла обо всем на свете.

Решив, что сейчас неблагоприятное время для уборок, девочка затолкала веши обратно по полкам, наскоро сложила школьную сумку и опять уселась с книгой. Оторвалась она лишь тогда, когда мать позвала ее к столу. Отложив роман, она некоторое время бессмысленно смотрела по сторонам, привыкая к реальности, настолько она отожествляла себя с главной героиней во время чтения. Ее переполняли неизведанные доселе ощущения и эмоции, которым нужен был выход. Ей тоже хотелось любить, даже если придется страдать и переживать, хотелось настоящего большого чувства, которое заполнило бы ее всю, открыло бы перед ней новый мир. Решив еще почитать перед сном, она с сожалением положила книгу на кровать. Это был знаменитый роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром».
Утром, за завтраком, Бетти многозначительно поглядывала на мать, ожидая, когда та обратит на нее внимание. Но Молли, поглощенная своими мыслями, молча ела, глядя в тарелку.
- Мам, ну ты что, ничего не замечаешь? – предел терпения Бет истощился.
- Что? Ты что-то сказала?
- Я говорю, взгляни на меня! Ты не видишь во мне никаких изменений?
Молли поперхнулась куском оладьи: вчерашние подозрения ожили, и она бегло осмотрела фигуру дочери, не замечая новой прически.

- Бет, что ты пытаешься мне сказать? Я ничего не замечаю, слава Богу.
- Я сделала себе прическу, как у Скарлетт, называется «кошки, крысы и мыши», неужели незаметно? – Бет обиженно поджала губы, она все утро провозилась у зеркала, а мама ничего не заметила.
- А-а! Очень мило, правда! Если хочешь походить на Скарлетт, то припудрись, у нее не было веснушек! – Молли шутливо ущипнула дочь за нос и пошла собираться на работу.

[Lili Black]

В школе Бесс охватило приятное возбуждение: радость от встречи с одноклассниками, новые впечатления и истории, которыми спешили поделиться с ней приятели.

Вместе с остальными она направилась к своему классу и села за парту. Ее слегка удивило отсутствие их классного руководителя, мистера Симона, которого она очень уважала и любила. Вместо него в кабинет летящей походкой вошла директор школы, миссис Тендо, об руку с каким-то молодым человеком.
- Билл, а где Симон? - обратилась Бет к однокласснику.

- Ты что, ничего не знаешь? Уехал наш Симон, еще в самом начале лета. Переехал к своему сыну в Плезантвилль.
Бетти грустно уставилась в окно. Ну вот, огорчение за огорчением. Сначала Том ее покидает, а теперь еще и старый Симон уехал. Постепенно ее горестные мысли направились в другое русло. Она стала представлять себя Скарлетт, полностью перевоплотившись в свою любимую героиню: взметала юбками, улыбалась, играя ямочками, и даже ощущала на своей коже жар жгучего солнца Тары и восхищенные взгляды мужчин. Звучный баритон разбил ее грезы на тысячу осколков: ярды муслина в зеленый цветочек, дом с колоннами, зеленые прищуренные глаза и поднятые вверх брови – все части мозаики рассыпались по углам классной комнаты и затаились там до поры до времени.

Бетти сфокусировала зрение на владельце голоса: это был совсем еще молодой человек, старше нее лет на пять, может, шесть, высокий и довольно симпатичный. Некоторое время Бет смотрела на него, раскрыв рот, а потом что-то неуловимое пронеслось в воздухе, вмешались ли неведомые волшебные силы, произошла ли сложная химическая реакция, но случилось именно то, что и должно было случиться с шестнадцатилетней девушкой: она влюбилась.

Мир вокруг нее стал вдруг ярче во сто крат, а все звуки стали тише и, наконец, совсем смолкли. Несколько мгновений Бетти находилась будто в вакууме, словно смотрела замедленное кино без звука, где в главной роли – он, мужчина, внезапно ворвавшийся в ее жизнь. Девочка изо всех сил зажмурилась: ей показалось, что все увидели, что с ней произошло. Осторожно, как русалка выныривает из неведомых глубин, она приоткрыла глаза. В мире ничего не изменилось, все занимались своими делами: одноклассники тихо переговаривались и глазели по сторонам, миссис Тендо в полголоса беседовала с новым учителем, которого, как оказалось, звали Джон Берлинг. До самого звонка Бет просидела, не поднимая головы и глядя на парту - она боялась встретиться с Джоном взглядом, боялась, что он все сразу поймет.

Кое-как она дождалась конца уроков и ринулась домой. Ей хотелось поскорее остаться одной, осмыслить свое новое чувство, привыкнуть к нему, как-то все упорядочить. Но судьба не дала ей такого шанса. Когда она проходила мимо школьной парковки, на ее плечо опустилась чья-то рука. Обернувшись, Бет увидела, что перед ней стоит Джон, и чуть не провалилась сквозь землю.
- Элизабет Ригинз? Я правильно запомнил? – Джон улыбался. Бесс судорожно сглотнула и кивнула.

- Вы сегодня на уроке так внимательно слушали, вам понравился мой предмет? – мужчина, продолжая улыбаться, протянул руку и слегка дотронулся до локтя девушки. Ее словно пронзило электрическим током, она набралась смелости и подняла на Джона глаза. Взгляды их встретились: ее – вопросительный и наивный, и его – дерзкий, чуть насмешливый. «Он тоже это чувствует! - пронеслось в мыслях у Бетти, - он тоже в меня влюбился! А как же, иначе ведь и быть не могло!» Но вслух она так и не смогла ничего произнести, и опять только кивнула. Подошедший школьный автобус стал ей спасением. Она извинилась и пулей полетела на остановку. Все дорогу до дома она думала о Джоне, пыталась представить себе, какими глазами он ее увидел. Довольно часто смотрясь в зеркало, Бесс по-настоящему никогда серьезно не задумывалась о своей внешности, никогда не сравнивала себя со сверстницами и поэтому не могла объективно оценить свою внешность. «Но раз я ему понравилась, а я понравилась, я это точно знаю, то значит я – красавица!» Это открытие привело ее в страшное волнение, и, выходя из автобуса, она старалась как можно аккуратнее спускаться по ступенькам, чтоб не расплескать свою новую красоту. Дома прежде всего она бросилась к зеркалу. Но собственное отражение повергло ее в ужас. На нее смотрела обычная рыжеволосая девчонка с конопатым носом и пухлыми губами, ничего не изменилось, чуда не произошло. Отражение было так себе, средненькое, на троечку, и даже «кошки, крысы и мыши» не спасали ситуацию. «Я урод! Я законченный урод, – слезы разочарования и горя потекли по ее лицу, - как я могла ему понравится?»

Бетти немного отошла от зеркала и осмотрела свою фигуру, надеясь хотя бы здесь найти что-нибудь для себя утешительное. Но худые ноги с выпирающими коленками, острые локти и практически полное отсутствие груди расстроили ее еще больше. Она понуро поднялась в свою комнату, огляделась, пытаясь зацепиться за что-нибудь взглядом, чтоб немного отвлечься, ничего не нашла и устроилась на кровати, закутавшись с головой в плед. Так и пролежала она до темноты, горестно вздыхая и растравляя свои раны, пока не вернулась с работы мать. Молли, подходя к дому, была очень удивлена, не увидев света ни в одном окне. Она поднялась в комнату к дочери и включила ночник.
- Бетти! Ты спишь? – женщина осторожно отогнула плед, стараясь заглянуть в лицо дочери. – Ты не заболела?
Из пледа на нее смотрели красные, опухшие от слез, глаза.
- Господи, что с тобой, детка? – Молли нежно обняла девочку, притянула ее к себе на колени и пощупала лоб. – Температуры нет, но что случилось, Бет?
- Мама, мамочка! – Бетти прижималась к матери и чувствовала, что только здесь ее спасение и защита, что мама что-нибудь обязательно придумает и поможет ей. Даже сейчас, под поглаживающей рукой Молли, Бет стало легче, и в сердце ее, в ее маленьком трепещущем сердечке, родилась надежда.
- Мамочка, ты такая красивая! Почему же я – такой урод? Кто меня полюбит, такую ужасную?
Молли ожидала чего угодно, но не этого. Удивлению ее не было предела:

- Почему ты так говоришь, Бет? Кто тебе сказал такую глупость? Посмотри на меня! – она взяла дочь за подбородок и приподняла ее лицо. – Ты очень хорошенькая. Сейчас, конечно, ты заревана, и, поверь, слезы еще никого не украшали, но в целом, ты симпатичная.
- Мам! Ты так говоришь, чтоб успокоить меня! Что во мне может быть хорошего? Рыжая, конопатая, нос – картошкой, губы – как у негра, брови какие-то лохматые и все кривые, - на глаза Бет опять навернулись слезы.
- Ну, во-первых, у тебя очень красивые волосы: густые, блестящие и очень редкого оттенка. Подумай, у вас в классе есть еще какая-нибудь девушка с такими волосами? Нет? Ну вот видишь! Теперь веснушки. Есть, конечно, люди, которых они не украшают, но у тебя их не так уж и много, и тебе они идут. Это – твой знак, твой шарм, твоя индивидуальность, если хочешь! – Молли улыбнулась. – Мы можем, конечно, попытаться свети их, или запудривать, но поверь, без веснушек ты потеряешь половину своего очарования. А носик у тебя очень даже симпатичный, и совсем он не картошкой, а очень даже изящный. И уж извини, конечно, но губы у тебя очень красивые. Пухлые? Да, пухлые! А ты какие хотела? Плоские и поджатые, как у Корнелии Госс? Вот если бы твой рот был бы широкий, то да, я бы поняла твою тревогу, но он у тебя очень красивой формы, и я уверена, что многие мальчишки думают о том, как бы тебя поцеловать.
- Мам, ну…ты правду мне говоришь? Ты на самом деле так считаешь? – в душе у Бетти надежда боролась с отчаянием.
- Милая ты моя, маленькая, - Молли прижала к себе дочь покрепче и вдохнула запах ее волос, совсем еще детский, - как же так произошло, что ты выросла, а я и не заметила? – женщина нежно отвела челку со лба дочери и заглянула в ее глаза. – Бет, а ты знаешь, какие у тебя красивые глаза? Они просто удивительные: серые, бездонные. Я научу тебя пользоваться косметикой, и ты станешь настоящей красавицей! А очки надо бы снять, ведь можно купить линзы! И еще мне в голову пришла отличная идея, давай-ка завалимся в бутик на выходные и накупим тебе всего-всего, красивая девушка должна красиво одеваться! И запомни главное, Бетти: люди будут тебя видеть такой, какой ты сама себя видишь. Будь увереннее в себе, не вешай нос и держи голову гордо. Следи за осанкой, не сутулься, и все будет хорошо!
Они еще долго проговорили в тот вечер: обсуждали фасоны, прикидывая, что лучше всего подойдет Бет, вытаскивали из шифоньера старые вещи, решая, что еще можно носить, а что смело отправить на помойку. Потом Молли порылась в своей косметичке и презентовала дочери тушь для ресниц, обещая позже купить еще кое-какие мелочи. Спохватились обе далеко за полночь и, решив оставить остальное на завтра, разошлись по своим комнатам, спать.
Так и повелось, каждый вечер, придя с работы, Молли занималась только дочерью. Она учила ее подкрашиваться так, чтобы это было не очень заметно, но, вместе с тем, подчеркнуло бы природную красоту Бет. Вместе они сооружали на голове Бетти различные прически, прикидывая, какая лучше всего ей подойдет. Вот только выбраться в магазин все никак не получалось, потому что Молли пришлось работать несколько выходных дней подряд, и они отложили эту поездку на потом.
Погруженная в свои любовные переживания и озабоченная своей внешностью, Бетти совсем перестала учиться.

Она раскладывала на своем столе учебники и даже пыталась добросовестно что-нибудь прочесть, но все ее попытки были тщетны, она никак не могла сосредоточиться, ничего не понимала, и, в итоге, открывала свою любимую книгу. Или, забираясь с ногами на кровать, погружалась в мечты о Джоне, вспоминая всякие мелочи, связывающие его с ней: мимолетные взгляды, слова, улыбки – все то, чем питалась ее любовь и на чем она произрастала. Но долго так продолжаться не могло, учителя недоумевали, почему девочка так резко съехала в учебе, но так как класс Бет был выпускной, то ей ставили тройки из жалости. И только Джон никогда ее не спрашивал. В этом Бетти видела для себя еще одно подтверждение его любви. Она думала, он понимает, что с ней происходит и не хочет ее тревожить. Но всему когда-то приходит конец, и однажды Бет оказалась у доски на уроке Джона. Девочка была настолько обескуражена таким предательством любимого, что даже не стала придумывать отговорки, и вяло поплелась к доске. Она в растерянности озиралась по сторонам, надеясь на подсказку, но в классе царила гробовая тишина.

- В чем дело, Бет? Ты не подготовилась? - лицо Джона было серьезно, он смотрел прямо в глаза Бетти, и она не увидела в нем ни понимания, ни поддержки. Все ее надежды на то, что Джон ее любит, понимает и бережет, рухнули в единый миг, как карточный домик. Ей вдруг стало невыносимо скучно, она отвернулась, немного помедлила, а потом вышла из класса. В коридоре ее догнал Джон. Он схватил ее за плечи и развернул к себе:

[Lili Black]

- Бетти, постой! Ты куда?

Она смотрела на него глазами, полными слез, и молчала.
- Ну что ты, малышка? Ты расстроилась? Что случилось? – молодой человек ободряюще погладил ее по плечу. От этой нехитрой ласки Бет совсем расчувствовалась, разрыдалась и уткнулась носом ему в грудь. Джон приобнял ее и отвел в сторонку. Он, как мог, старался ее успокоить, бормотал ей всякие утешительные словечки, а Бет, найдя приют и защиту на груди Джона, открыла для себя целый мир: мир мужского запаха, мир горячего тела, тепло которого она чувствовала щекой через рубашку, мир Джона. Слезы высохли, и она подняла к нему свое лицо. Мгновение они стояли так, обнявшись и глядя друг другу прямо в глаза. «Сейчас он меня поцелует!» - мелькнула в сознании девочки восторженная мысль,

но в этот момент прозвенел звонок, и Джон отступил.
- Мне надо идти на урок, но мы вернемся к этому разговору позже, хорошо? И если хочешь, Бет, я тебе помогу, я всегда могу с тобой позаниматься! – он улыбнулся, махнул ей рукой и уверенной походкой двинулся по коридору, отдаляясь от девочки. Она стояла одна и раздумывала над тем, что произошло. Что скрывалось в его словах? Это его предложение позаниматься вместе…Неужели таким образом он хочет остаться с ней наедине? Ведь он – учитель, и не может же он, в самом деле, ухаживать за ней на глазах у всей школы? Все это стоило обдумать.
Как-то раз, вернувшись из школы позже обычного, Бетти обнаружила в своей гостиной Тома. Девочка очень обрадовалась приезду друга, ведь те редкие письма, которыми они обменивались, ни в коей мере не могли заменить ей его присутствия.
- Том, как я рада! Наконец-то ты приехал! – Бет разбежалась было к нему, но в последний миг сдержалась и остановилась. Том очень изменился за время своего отсутствия: он вытянулся, раздался в плечах, подбородок его украшала щегольская бородка, а в проколотой брови поблескивала маленькая серьга. – Том, да тебя просто не узнать!

- И это говоришь мне ты? Бетти, это тебя невозможно узнать, ты так повзрослела! Боже, да ты стала еще красивее, как же мне теперь к тебе подступиться? – юноша во все глаза смотрел на подругу.
- Ты правда так думаешь? – Бет кокетливо прищурила глаз и сложила губы в бутончик.

- Да ты еще и кокетничаешь, Бет! Ну погоди, я быстро собью с тебя спесь! – Томми сделал ложный выпад в сторону, потом изловчился и растрепал подруге волосы. В пылу борьбы он случайно задел губы девушки и очень удивился, заметив на своей ладони помаду.
- О, да ты стала краситься! Я вижу, тебя нельзя оставлять надолго. Но садись, - Том плюхнулся на диван и похлопал по сидению радом с собой, - рассказывай, как ты тут живешь. Я думаю, у тебя много новостей.
- Ну да, новостей навалом. – Бетти хотелось удивлять и удивлять Тома дальше. – Старый Симон уволился из школы, а нашу любимую горку в парке снесли, и теперь хотят сделать на этом месте пруд.
- Это все очень интересно, но мне кажется, что ты от меня что-то скрываешь. Бесс, посмотри на меня, что изменилось? Я ведь вижу, что ты не такая, как прежде. – Том развернулся к девушке, пытаясь заглянуть ей в глаза. Бетти смутилась. В ее душе происходила борьба. До сих пор она никогда ничего не скрывала от друга, но сейчас все так изменилось…На подсознательном уровне Бет чувствовала, что нельзя делиться с Томом своей тайной, что это страшно огорчит его, но вместе с тем ей хотелось кому-то открыться, а она все держала в себе, и даже ее мама ничего не знала. Подавив в себе желание переложить часть своего груза на сильные плечи Тома, девушка грустно улыбнулась другу:
- Я все такая же, Том, правда. Может, немного повзрослела, но это ведь не так уж и плохо? Ты сам меня часто упрекал, что я веду себя, как ребенок.
- Теперь я уж и сам не знаю, плохо это или хорошо. Я ждал, Бесс, чтоб ты повзрослела, потому что не мог раньше тебе сказать…- Том весь вспотел и отчаянно покраснел. На секунду он зажмурился, пытаясь справиться с волнением, а потом взял Бетти за руку, - Бет…
- Не надо, Том, не говори ничего. Пусть все остается, как есть. Поверь, так будет лучше. – Бет ощущала себя сейчас гораздо старше своего друга.

Она не знала, откуда у нее вдруг появилась эта женская мудрость, откуда взялись подходящие слова. В душе ее боролись жалость и нежность. Ей хотелось утешить Тома, обнять его, но вместе с тем, она понимала, что этим внушит ему ложные надежды, а вот этого ей вовсе не хотелось. Том любит ее, именно это она прочла в его глазах. Но что же теперь ей делать? Бет боялась потерять друга. Молли, заглянув в комнату, позвала их к столу, положив тем самым конец тягостному разговору. Бет вздохнула с облегчением.

Неделя сменяла неделю, а в жизни Бетти ничего не изменялось. Осень плавно перетекла в зиму, приближались Рождественские праздники. Том больше не приезжал, Джон тоже не проявлял активности и не возобновлял предложение подтянуть Бет по своему предмету, на что она в тайне надеялась. Получив дневник с оценками за полугодие, девушка пришла в ужас, надо было срочно исправлять положение. Две недели каникул давали ей такую возможность, но вместе с тем и приводили в отчаяние, ведь она не сможет видеть Джона в это время. На Новый год приехал Том, у него тоже начинались каникулы, и он был рад побыть дома. В первый момент Бет испугалась, что возобновится старый разговор, но Том вел себя, как ни в чем небывало, сыпал шутками, рассказывал побасенки из студенческой жизни, и девушка расслабилась. Праздник они провели вместе, и получилось очень весело: Том наряжался Санта Клаусом, говорил басом, загадывал смешные и глупые загадки и даже вручил Молли и Бет по маленькому подарочку.

Давно уже на душе девушки не было так хорошо и спокойно, она была искренне благодарна своему другу и всячески высказывала ему свою приязнь. Под утро Молли ушла спать, а друзья решили прогуляться. Они неспеша шли по заснеженным улицам, болтая о всяких пустяках, когда Том вдруг неожиданно спросил у Бетти, как обстоят у нее дела с учебой. Девушка не стала лукавить:
- Даже не знаю, что тебе ответить, Том. Ужасно плохо все, у меня все тройки, и даже одна двойка, и только по литературе четыре, и то потому, что я прочла все книги еще летом.
- Как же так, Бесс?! Как ты могла допустить такое? Ты что, хочешь, чтоб тебя отчислили? – Том очень огорчился. – Ну вот что, моя дорогая, с завтрашнего дня я беру над тобой шефство, хочешь ты этого или нет.

Просто не понимаю, куда смотрит Молли? Почему она не бьет тревогу?
Бет смутилась и покраснела:
- Понимаешь, Том, я ведь исправила оценки, в дневнике-то. Мама не знает, конечно. Мне просто не хотелось расстраивать ее перед праздниками.
- Я в первый раз вижу такую безалаберную и безответственную девчонку! – Том продолжал возмущаться, пока они не подошли к самому дому Бет. – Ну все, отправляйся спать, а завтра я приду и попробуй только увильнуть или выдумать, что у тебя болит голова и все такое!
- Нет, что ты, Том! Я тебе очень благодарна! – Бетти в порыве чмокнула его в щеку, а он неожиданно прижался губами к ее руке.

Проснувшись на следующий день, Бет почему-то разулыбалась. На душе у нее было легко и радостно, она чувствовала прилив сил и энергии, и даже сделала небольшую зарядку. После завтрака Молли отправила ее в магазин, а на обратном пути Бетти заметила Тома, который стоял в их палисаднике. «Что он там делает? – удивилась девушка, - Почему не заходит в дом?» Поставив сумку на крыльцо, Бет осторожно подкралась к другу.
- Ага, я тебя застукала!
От неожиданности Том подпрыгнул, и из рук у него выпала сигарета.
- Ах, так ты куришь? Думаешь, взрослый? - Бетти наступала, а Том пятился от нее, смущенно улыбаясь.
- Двоечницы не имеют права делать замечания взрослым дядям, - парень, наконец, остановился, - а ты еще не настолько большая, чтоб я не смог тебя отшлепать! – с этими словами он подхватил Бет на руки.

- Здравствуйте! С Новым годом! – раздался голос рядом с ними. У Бет в груди отчаянно подпрыгнуло сердце и заколотилось, как у зайца. Том медленно спустил ее на землю, она повернулась и увидела Джона. Кровь отхлынула от ее лица, в горле пересохло. Ей пришлось прокашляться, прежде чем она смогла произнести слова приветствия. Том изумленно переводил взгляд с Бет на Джона, и обратно.
- Кто это, Бесс?
- Познакомься, Том, это мой классный руководитель, Джон Берлинг, - теперь щеки девушки заалели румянцем. Том поздоровался с Джоном за руку, как мужчина здоровается с мужчиной. Некоторое время все молчали, не зная, что сказать. Первым тишину нарушил Джон:
- Бетти, я, собственно, пришел помочь, как и обещал. Нужно ведь исправлять положение! – он улыбнулся. Бет повернулась к своему другу:
- Том, ты иди…Мы потом с тобой встретимся.
- А как же…мы же собирались…
- Иди, Том. Все потом, я потом тебе все объясню, - она боялась взглянуть ему в лицо, но все-таки подняла глаза. Том смотрел на нее с такой болью и пониманием, что ей стало стыдно и плохо, а радость от встречи с Джоном частично померкла. Бетти поняла, что теперь Том знает ее тайну. Но что она могла поделать?
По дороге к дому Бет обратилась к Джону с просьбой:
- Пожалуйста, не говорите ничего маме! Я знаю, что страшно виновата, но я так не хочу ее огорчать!
- Хорошо, Бет, пусть это будет нашей маленькой тайной! – Джон подмигнул девушке.
«И, надеюсь, не только это!» - пронеслось в голове Бет.
- Но что же мы тогда скажем твоей маме, как объясним, зачем я пришел? – продолжал говорить Джон.
- О, давайте придумаем, что мы готовимся к конкурсу!
- Хорошо, договорились!

[Lili Black]

Бет замешкалась на крыльце, собирая яблоки, которые рассыпались из сумки, и Джон первый зашел в прихожую. Из комнаты появилась Молли. Увидев в своей квартире незнакомого мужчину, она очень удивилась,

но Бетти, справившись, наконец, с убегавшими от нее фруктами, познакомила их и поскорее утянула Джона в свою комнату.
- Ну, с чего начнем? - спросил мужчина, когда Бет достала учебники и тетради.
- Давайте с самого начала, - смущенно попросила Бетти.
И Джон, ничем не высказав удивления, приступил к занятиям.

Больше всего Бет боялась, что не сможет ничего понять из его объяснений, и Джон сочтет ее за непроходимую тупицу и разочаруется в ней, но, неожиданно для нее самой, она смогла отстраниться от своих чувств и слушала с интересом. После занятий, Молли пригласила Джона к столу, и он с удовольствием согласился. Бетти не стала с ними садиться, она опасалась, что кусок встанет у нее поперек горла, опасалась, что скажет или сделает что-нибудь не так.

Поднявшись к себе в комнату, она стала раскладывать конспекты урока, отделяя свои каракули от заметок, которые делал Джон. Глядя на листок, исписанный его ровным почерком, она не удержалась и поцеловала его.

На следующее утро Бетти разбудил звонок в дверь. Думая, что пришел молочник, Бет побежала открывать, на ходу думая о том, что сегодня надеть и как причесаться к приходу Джона. Но на пороге стоял Том.
- Бетти, нам надо поговорить, - Том был необыкновенно серьезен, таким его Бет еще не видела.
- Но Том! Я только встала, даже еще не умылась!
- Я буду ждать тебя на нашем старом месте, - с этими словами юноша повернулся и вышел.
Девушка посмотрела на часы: было еще довольно рано. Решив, что успеет повидаться с Томом до прихода Джона, она быстро оделась и выбежала за дверь.
Том прохаживался по кромке пляжа, взрыхляя снег ботинками. Услышав шаги приближающейся Бет, он замер на месте.
- Том, послушай…- Бетти сочувственно взяла друга за локоть.
- Нет, Бесс, это ты послушай! Я не хочу, чтоб ты сейчас мне лгала и изворачивалась. Я вчера все понял. Ты любишь этого человека. – Том говорил с утвердительной интонацией, но на последних словах его голос дрогнул, и он взглянул на Бет с отчаяньем, - Ведь любишь?
Бетти опустила голову. У нее не было сил смотреть Тому в глаза.
- Понятно. – Том помолчал некоторое время, словно собирался с силами, а потом продолжил, - Я люблю тебя, Бесс. Я был глупцом, что не сказал тебе этого раньше, хотя, может, это ничего бы и не изменило. Я все ждал, пока ты подрастешь, все думал, что времени у меня много, целая вечность, ведь мы всегда были с тобой неразлучны. И я надеялся, что мы будем вместе до конца своей жизни. Погоди, не говори сейчас ничего, - Том погасил порыв девушки что-то сказать, - дай мне закончить. Я не хочу, чтоб ты расстраивалась из-за меня, не хочу, чтоб ты испытывала угрызения совести, ты ни в чем не виновата. Ты повзрослела, Бесс, и влюбилась, но для меня ты осталась все той же пятилетней девчонкой-хохотушкой, которой ты была, когда я впервые тебя увидел, – голос Тома опять задрожал, к глазам подступили слезы, и он поднял голову вверх, не давая им пролиться.



– Я сейчас уйду, Бет, чтобы тебя не тревожить. Но я хочу, чтоб ты знала – я всегда рядом, что бы ни случилось. – Том на мгновение крепко прижал к себе девушку, потом резко повернулся и быстрым шагом двинулся прочь. Бет осталась одна. Ей было очень больно.

Каникулы пролетели быстро. Каждый день к Бетти приходил Джон, они много занимались, и оба радовались достигнутым результатам. После занятий Джон частенько оставался на обед, и постепенно Бет привыкла к его присутствию, и уже не цепенела от одного его вида, как прежде. За эти дни Бет узнала о Джоне больше, чем за месяцы, проведенные в школе. Он охотно рассказывал о себе. Джон совсем недавно окончил университет, а в их городок попал по распределению. Знакомых здесь у него было пока не очень много, и Бетти казалось, что он проводит у них время с удовольствием. После обеда Джон иногда задерживался поболтать, рассказывал истории из своей юности, с удовольствием слушал рассказы Молли и Бет. Так случилось, что он стал в их доме своим человеком, но не стал ближе самой Бет, и это ее огорчало. Она много размышляла о Джоне, оставаясь одна, придумывала всевозможные объяснения для такого его поведения, искала скрытый смысл в его словах, обращенных к ней, в его взглядах. Любовная лихорадка, в которой она пребывала со дня встречи с Джоном, и которая не давала ей жить нормальной жизнью, прошла. Осталось стойкое чувство любви, укрепленное частыми встречами. В голове Бетти прояснилось, и она начала упорно заниматься и по остальным предметам. Праздники кончились, началась обычная жизнь. Старания Бет не прошли напрасно: оценки ее немного улучшились, и вопрос об отчислении больше не стоял. Зато по предмету Джона она теперь имела твердую четверку, и очень этим гордилась. В общем-то, в дальнейших совместных занятиях больше не было необходимости, но Джон продолжал довольно часто навещать их, только теперь уже по вечерам.

Для Бетти это было лишним подтверждением его любви к ней, и, глядя на него в школе, или дома за ужином, она испытывала чувство гордости, и на сердце ее становилось тепло. Одно только огорчало девушку: Том теперь не заходил к ней, когда появлялся в городе. Она узнавала о его приездах случайно, от соседей или знакомых, но ни разу его не увидела со дня их последнего разговора. Изредка от него приходили письма, в которых он скупо писал о своей жизни и расспрашивал, как у нее дела. Она отвечала, как обычно, как будто ничего не произошло, никогда не упоминала в своих письмах о Джоне, и все надеялась, что со временем боль Тома утихнет, все как-то сгладится, и он сможет ее видеть. Но этого не происходило.

Дни летели за днями, стремительно и неумолимо приближая Бет к последней весне ее детства, к экзаменам, к выпускному балу. И весна ворвалась к ней, дразнящая, бесшабашная, вызывающая, окутывая все вокруг ароматом цветов и усеивая воздух лепестками цветущих яблонь.

Бетти чувствовала, что она поддается какому-то безумию: она то пела и веселилась целый день, заражая всех своей неуемной энергией, то безудержно рыдала в подушку ночами, сама не понимая почему.
Наконец, экзамены остались позади, и директор объявила число, на которое был назначен выпускной вечер. Молли и Бет в спешном порядке отправились по магазинам, выбирая платье, в котором Бет предстояло в последний раз появиться в школе.

Было перемеряно и пересмотрено множество нарядов, и, наконец, девушка остановила свой выбор на бежевом платье с золотистыми блестками и темном жакете, расшитом паетками.

Бетти придавала большое значение своему наряду: ведь после выпускного бала она не будет больше ученицей, а Джон – ее учителем. Она надеялась, что на этом вечере произойдет решающее объяснение. Она представляла себе, как Джон пригласит ее на вальс, закружит в танце, а потом скажет ей о своей любви. Она придумывала слова, которые скажет ему в ответ, чтоб не растеряться в такой ответственный момент своей жизни и не сказать глупость. Она представляла себе, как удивится и обрадуется мама, когда они с Джоном сообщат ей о том, что любят друг друга. Все это были такие приятные, такие волнующие мысли, что Бет просто сияла все оставшиеся до бала дни. Ей хотелось, чтоб все вокруг были тоже счастливы. Она не удержалась, и написала Тому большое, восторженное письмо, где просила его приехать и разделить с ней ее радость. Бетти совсем не думала о том, что Том, возможно, вовсе не будет так счастлив, как она. Но, ослепленная любовью и близостью исполнения своего заветного желания, Бет не вполне осознавала, как жесток ее поступок.

[Lili Black]

И, наконец, наступил вечер бала. Зал сиял и переливался разноцветными огнями, выпускники были торжественны и нарядны. После торжественной речи миссис Тендо и вручения аттестатов, некоторые учителя, попрощавшись со своими бывшими учениками, разошлись. Но Джон остался. И грянул первый вальс. Бесс смотрела на Джона, глаза ее сверкали, как бриллианты. Джон ей улыбнулся и слегка наклонил голову, как бы приглашая на танец. Дальше все было, как в волшебной сказке, они оба двинулись на встречу друг к другу и соединились посередине зала. Музыка, безумная, очаровывающая, захватила их и закружила, смешивая с другими парами.

Ничего более прекрасного Бет в своей жизни не испытывала, она была настолько счастлива, что казалось еще немного, и она не выдержит. Бал продолжался до утра. Бетти танцевала без устали, то с одноклассниками, то с учителями, но периодически к ней подходил Джон, галантно предлагал ей свою руку, и только это имело для нее значение. Предрассветные сумерки заглянули в окна школы, музыка смолкла, и настала пора расходится по домам. Бал закончился. Бет стала озираться по сторонам, выискивая глазами Джона, но его нигде не было. Она попыталась вспомнить, в какой момент видела его в последний раз, но никак не могла определить, давно это было или нет. Она недоумевала: как же так? Ведь не было еще «главного» разговора, или Джон решил больше не утомлять ее сегодня и оставил это на потом? Но почему он не попрощался, ничего не сказал?

В раздумьях Бет отправилась домой. Не таким она себе представляла конец сегодняшнего вечера. Подходя к дому, Бетти очень удивилась, увидев ярко освещенные окна первого этажа. Торопясь поскорее подняться на крыльцо, она не обратила внимания на человека, стоявшего в тени деревьев. Не успела она достать ключ, как дверь сама распахнулась, и перед ней появилась улыбающаяся и нарядная Молли.
- Дочка, я тебя поздравляю! – она прижала Бет к своей груди. – И я приготовила тебе сюрприз, пойдем в комнату! – Молли двинулась вперед, увлекая за собой дочь. В первое мгновение Бетти ничего не могла понять и только глупо улыбалась. Посреди комнаты стоял празднично накрытый стол, с фруктами, с шампанским, а за столом сидел Джон. Так вот как он решил поступить? Он решил сделать все официально, в присутствии Молли! Интересно, сказал он ей о своих намерениях или нет? Бет глупо хихикнула и перевела взгляд на мать, а та, достав из-за спины коробочку, протянула ее Бет:
- Открой, дорогая! Я думаю, тебе понравится. Я специально подбирала под цвет твоих глаз!
Бетти открыла коробочку и радостно уставилась на пару серег с сапфирами.
- Спасибо, мама! Это такой чудесный подарок! – она на мгновение прильнула к матери и отступила в сторону, ожидая, когда же начнет говорить Джон. Но он не торопился. Молли предложила начать торжественный обед, и обе женщины сели за стол. После первого тоста в честь Бет, Молли прокашлялась и сказала:
- Бетти, у меня для тебя есть еще одна новость. Не знаю, как ты ее воспримешь, но думаю, что ты не будешь против, ведь вы с Джоном большие друзья! – она подмигнула Джону. Бет, догадываясь, о чем сейчас пойдет речь, смущенно заулыбалась. Встал из-за стола Джон:
- Бет, сегодня для меня необычайно счастливый день, я сделал предложение твоей матери, и она дала мне свое согласие! Теперь мы станем одной семьей!

Джон продолжал говорить, но до Бет больше не долетали звуки, в голове у нее раздавался странный звон. Она еще некоторое время продолжала автоматически улыбаться, потом кивнула и вышла в коридор. Прислонившись лбом к холодной стене, она стояла, ни о чем не думая. Выглянула Молли:
- Бет, что ты здесь делаешь?
- Сейчас приду. Не беспокойся, мама. Что-то голова закружилась,- кто-то вложил в ее уста слова, кто-то растянул губы. Дверь за матерью закрылась. По стенке, по стенке, осторожно, чтоб не упасть, Бет выбралась из дома. «Уже совсем утро» - пронеслось в ее сознании. Открыв сумочку, она достала носовой платок и вытерла влажный лоб дрожащей рукой, проверила, есть ли в кошельке деньги, потом спустилась с крыльца и вышла на тротуар. Некоторое время постояла в нерешительности, а потом двинулась, покачиваясь, к автовокзалу. Неожиданно налетевший ветер приятно охладил ее горящее лицо, а когда начал накрапывать дождь, Бетти даже рассмеялась, подняв вверх руки и подставляя себя под теплые струи. Странное это было зрелище: посреди пустынной улицы стояла нарядно одетая девочка и радовалась дождю, как ребенок. Так, полностью вымокшая, то смеясь, то плача, Бет добралась до здания вокзала и села на лавочку.

Какой-то сердобольный старичок, то ли дворник, то ли случайный прохожий, подошел к ней и спросил, все ли в порядке. Бетти так лучезарно, так тепло ему улыбнулась, что у него отпали все вопросы. И все-таки дождь сделала свое благое дело: девушку стала бить дрожь, шок отступил и пришли спасительные слезы, а вслед за слезами вопрос – что делать? Еще раз проверив наличие денег в кошельке, Бет подошла к кассе и попросила билет на ближайший автобус. Кассирша посмотрела на нее с сомнением, но билет продала. Устроившись на сидении, Бет несколько мгновений смотрела в окно, а потом провалилась в полусон-полубред. Из забытья ее вывел звук заработавшего двигателя – автобус готовился к отправлению. За окном все так же шел нескончаемый дождь. Пассажиров в этот час было совсем мало, и водитель, покачав головой, закрыл дверь. Девушка обняла себя за плечи, стараясь согреться, отвернулась от окна и чуть не вскрикнула, наткнувшись взглядом на Тома.
- Том, как ты здесь…зачем ты…не надо, уходи, оставь меня! – Бетти вяло отбивалась.
- Дурочка, родная моя, хорошая моя, ну все, ну все, успокойся, не надо, я рядом! – Том подхватил ее на руки и усадил на колени.

Слезы и дыхания их перемешались. Бет крепко обхватила Тома за шею и уткнулась ему в плечо. Автобус, наконец, тронулся с места. В тишине салона еще некоторое время раздавалось: «Все пройдет, все пройдет, все будет хорошо», а потом все стихло, и только слышен был ровный звук двигателя.

Конец.

[Venus]

Доверь сказать мне слово, друг, дозволь мне молвить слово - о чувстве! О счастье!
То чувство глубже темных океанских бездн и ярче солнечных лучей... Желанней неги чувство это и огня
опасней.
Оно - за горизонтом...
Пуста весна, февраль распоряжался в тот день, когда она вернулась и целых две разбила жизни!
Поверь! Ведь это - о любви, ведь о любви... а что еще - важнее?

Мисисс Венди Лингвинстоун устало потерла пальцами виски и тяжело вздохнула. Рабочий день заканчивался, и
вечер все смелее стучался в окно. За дверью ее кабинета послышался взрыв веселого девичего хохота.
"Пожалуй, пора домой", - решила женщина.
Выйдя из кабинета, она увидела что обе ее секретарши давно забросили свои обязанности, собрались уходить,
но пока мило болтают. Да еще эти глупые очки в форме сердец...



- Джерри, Грейс, что это означает? Почему вы не на своих местах? - грозно спросила Венди.
- Ой, это Вы, мэм... - защебетали, перебивая друг друга, девушки. - Простите, простите, не судите
строго. Сегодня ведь тринадцатое февраля!
- И что с того? Это обычный день.
- Ну, что Вы! Завтра ведь День святого Валентина! День всех влюбленных, не уж то Вы забыли?
- Влюбленных?.. - преспросила Венди.



...Влюбленные... Мадам Лингвинстоун давно не вспоминала этого слова. Любовники - да. У нее было много
любовников, особенно после того, как умер ее муж. Она вышла за него, когда ей было девятнадцать, и он был
на сорок лет старше... Сейчас Венди и сама была уже не молода. Она возглавляла огромную корпорацию,
играющую ведущую роль на рынке изготовления и продажи ювелирных изделий. Имя ее безвременно погибшего в
авиакатастрофе отца знал весь мир, и Венди была достойной продолжательницей его дела. Слава, богатство,
роскошные особняки и самые известные плейбои всего мира - все это было у ее ног. Тем, кто видел эту
женщину лишь по телевизору, казалось - ее жизнь сказочна. Вот только сама она грустно смеялась, когда ей
об этом говорили...

Каждый вечер она возвращалась в свою квартиру в престижнейшем квартале города, пустую и холодную. У Венди
не было семьи - ни мужа, ни детей, ни возлюбленного. Ни один мужчина из тех, что тысячи раз падали перед
ней на колени, рассыпаясь в комплиментах и клянясь в вечной любви - ни один из них даже не тронул ее
сердце. В нем жили лишь равнодушие, обида и застарелая, ставшая его частью, боль... Впрочем, никто не
знал, не догадывался, ибо она построила настоящую ледяную стену, отгородив свои чувства от внешнего мира...

- ...Да! Поздравляем, мэм!
- И вас тоже...
- Да, кстати, Вам только что пришло какое-то письмо, мэм.
- Давай сюда.



Ее руки дрожали, когда она читала это послание от старого управляющего их имением за городом, Уильяма. "С
прискорбием сообщаю, что Ваша матушка скончалась сегодня утром от сердечного приступа..." Мама... В
последний раз они виделись несколько лет назад. Сморщеннная столетняя старуха с белесыми невидящими
глазами - вот кем она была тогда. Венди никогда не верилось, что она может умереть, но...
- Я должна срочно ехать в имение. Я обязана быть на похоронах, - сказала она самой себе.

***

Поездка много времени не заняла. Уже к вечеру того же дня Венди оставила машину в гараже и решительно
направилась к дому. На секунду остановилась на дорожке, оглядываясь. "Сколько же я здесь не была? Лет с
семнадцати... А здесь ничего и не изменилось", подумалось ей и показалось, что сердце подпрыгнуло от
страха, перемешанного с восторгом. Неужели ничего...



- Здравствуйте, мэм. Вы - наша хозяйка? - послышался позади звонкий голос. Принадлежал он юной
темноволосой особе в розовом свитере, подошедшей сюда прямо через клумбу (при этом она на задела ни одного
цветка).
- Да, я... А ты кто, милочка? - недоменно спросила Венди.
- Ох, извините. Меня зовут Луиза, я дочка садовника, мистера Хайтмена.
- Джона? - изумилась женщина. - У него - дочь...
- Да, моего папу зовут Джон. Вы его помните?
- Конечно, я... - она осеклась на полуслове. - То есть, твой отец до сих пор работает здесь?
- Да, мэм. Вы хотите пройти в дом, отдохнуть? Вам сейчас, верно, так тяжело...

...Венди смотрела на гроб своей матери, стоявший в ее спальне, где теперь были занавешены все окна. "Ты
во всем виновата, ты! Ненавижу тебя! Ты сломала мне всю жизнь! Если б не ты, я не была бы такой, какая
есть! Я была бы счастливой..."



Дочь тихо плакала над телом матери...

***

...Неизбежное все-таки произошло. Около десяти вечера они столкнулись в маленькой гостиной в восточном
крыле дома.



- Здравствуй, Джон, - неторопливо пориветствовала Венди старого знакомого.
- Миссис Лингвинстоун, это Вы? Все же приехали на похороны... - садовник выглядел предельно удивленным.
- Брось, это ни к чему, Джон. Зови меня, как звал - по имени, и на "ты"...
- Но...
- Не надо. Сделай как я прошу. Пожалуйста... Мы так давно не виделсь...
- Хорошо. И как же ты жила все это время? - внезапно спросил Джон.
- Жила? - переспросила Венди с сарказмом. - Мучалась, пока был жив мой муж. Когда он умер, мне было
всего-то тридцать один. Я до того своевольничала, но после его кончины... Мне почудилось, что я свободна.
И вдруг, вслед за Лингвинстоуном, погиб в аварии папа... Боже, мне было больно до полного безумия. Каких
же только глупостей я не наделала за полтора года... Не понимаю, как компания тогда удержалась на плаву...
Верно, какие-то неведомые силы спасли ее. Впрочем, я образумилась довольно скоро и стала хорошим
президентом, продолжила дело отца. Может, он гордился бы мной... А теперь - мама... все они умерли... -
"те, что разлучили нас", хотела сказать она, но не решилась. Глубоко вздохнула и, как ни в чем не бывало,
поинтересовалась, - А ты женился, как я понимаю?



- Да, - странно улыбнулся Джон. - Друзья постарались, сосватали закоренелого холостяка... Вот и живем с
Мэри, дай Бог, уж двадцатый год...
- А дети? Та милая девчушка, что меня встретила - не твоя? - теплые нотки засквозили в голосе Венди.
- Моя... - ответил Джон. - Старшенькая, Луиза, ей пятнадцать. Наша с Мэри радость и опора - уж больно
любит помогать по хозяйству. А еще есть у нас малыши-близняшки - Майкл и Стен, им, сорвиголовам, по
одиннадцать...
- Береги свою Луизу, Джон, - задумчиво пробормотала Венди. - Она замечательная девочка, береги ее... Да,
а жена? - очнулась она.
- Мэри, помнишь? В последние годы она была горничной твоей матушки. Честно скажу, не прогадал. Добрая
она, хозяйственная, детишек наших не хуже мея воспитывает, и...
- Ты любишь ее? - решительно, будто ныряя в омут, перебила Венди.



Тишина обрушилась на них слишком внезапно. Слегка потрескивал фитилек под дрожащим пламенем свечи.
- Уважаю я ее. Она - хорошая жена, - наконец вымолвил Джон.
- Значит тебе повезло больше, чем мне, - совершенно спокойно сказала женщина. - Твой брак хотя бы был
удачен...
- Неужели ты не была счастлива... За все время... Но это же - целая жизнь, - ошеломленно пробормотал он.
- Ну была - целую жизнь. Я жила в одиночестве столько лет... Я смирилась. Но знаешь, я все еще... я...
- Я тоже, на самом деле, до сих пор тебя... Вас...
Им все не хватало смелости признаться друг другу в очевидном...
- Я все еще люблю тебя, - одновременно прошептали оба.

~*~

"Я самый счастливый на свете!" Так кричал смешной парнишка по имени Джон (сын садовника и сам - любитель
цветов), когда глулял со своей любимой девушкой вдоль берега маленького пруда в имении. Она смеялась... А
потом вдруг, внезапно положила руки ему на плечи, и они закружились в странном танце без музыки... Тихая
вода дышала свежестью, зеленели травы.



- Мы будем вместе всегда. Я уверена! - улыбнулась Венди.
- И я уверен! Никто не разлучит нас, даже твоя мам... Никто!
Ах, если бы они знали, что мать девушки уже возвращается домой, прекрасно осведомленная об их отношениях,
и с твердым намерением отправить дочь в город навсегда и выдать там замуж, а этого мерзавца посадить в
тюрьму за совращение малолетних (ему-то есть восемнадцать!)!
Время показало, что не удалось ей лишь последнее. Даже слезы не разжалобили волевое сердце...

~*~

Все промелькнуло в их памяти в одно мгновенье. Взгляды встретились.
- Венди, я...
- Знаю, Джонни, знаю, - с невыразимой грустью прошептала та. - Сколько времи - упущено даром... А ты так
и остался моим единственным...И мне ничуть не легче, чем тебе. Ты думал, в городской суете я забыла о том,
что произошло здесь между нами? Произошло - подумать только! - целых тридцать лет назад... Так знай - я не
забыла ничего! Ни одной прогулки, единого твоего слова, ни одной нашей ночи, ничего! В мечтах я всегда
была здесь! Я так хотела вернуться! - кричала она. - Прости... прости, вырвалось. Боже, все эти годы
единственное, чего я хотела - вернуться!..
- И вот, ты здесь, - очень тихо сказал Джон.
- Я здесь, и ты - тоже... Мечта сбылась...
- Но я уже не тот. Я постарел...
- Но и я уж не юная принцесса в легком розовом платьице... Мы стали другими, но это не изменило
главного...

[Venus]

По щекам Венди текли, оставляя гряные полосы черной туши, первые - за много лет - настоящие горькие слезы.



- Не плачь... - шептал Джон, обняв ее за талию одной рукой, и осторожно стирая слезы - другой. - Не
плачь, помнишь, что я говорил тебе тогда? Любовь - не слезы, любовь - сила... Смотри на меня, я не плачу...
- Джон... - со счастливым стоном кинулась она ему на шею...
- А знаешь, наша история так и осталась бы незаконченной... Пусть оно случится сегодня - наше последнее
свидание...
- Последнее свидание... - целуя единственного сейчас человека в своей жизни, вздыхала Венди.



Дыхание вдруг стало неровным, а комната - душной и тесной...
- Последняя ночь...

***

Наутро, похоронив мать, миссис Лингвинстоун уехала в город. Омерзительный, солнечный и бесснежный февраль
все же подарил ей День Влюбленных... Всего один.

Любовь, любовь... Она в мгновенье целый мир разрушит и тут же - по осколкам - соберет!
Они любили, друг! Они любили - жили, значит...

Сегодня именины празднует любовь, и мы с тобой - приглашены!

[Lili Black]

Посвящается миХей.ру и Михаилу, который был на класс меня старше.


1-я серия

04.07.06, 22:07
Вишенка

Привет, форумчане! У меня возникла одна проблема, и мне просто необходимо ее с вами обсудить. Дело в том, что… Не знаю, как начать…
Недавно я сделала мужчиной одного подростка. Как-то об этом трудно говорить…

Так вот проблема в том, что мне – 24, а ему 15. Даже не знаю, зачем я влезла в эту историю. Но так вышло! Так вот теперь он вообразил, что влюбился в меня. Я пыталась ему объяснить, что это ему только кажется, что это пройдет, что все дело в том, что я просто первая. А он не понимает, не хочет понимать!

Как мне объяснить ему, что все это глупости, что я ему не нужна?

04.07.06, 23:20
Золотце

Н-да, барышня, ввязались Вы в историю! Ну, поговори с ним по душам, наобещай ему с три короба, расскажи, что у него будет еще много девчонок, что не нужно зацикливаться!

04.07.06, 23:24
Вишенка

Золотце, думаешь я не пробовала? Нет, его все равно заело: «Я тебя люблю! Больше мне никто не нужен!» Он просто не хочет меня слышать. Я же помочь ему хочу, а он только раздражается и все меньше меня слушает. Пытается снова затащить в постель.

Я уже не знаю, что делать.

05.07.06, 03:56
Полиглот

Вишенка, а ты в курсе, что он может начать шантажировать? Что все расскажет родителям, если ты не будешь с ним встречаться? Тебя ведь могут упечь за «совращение несовершеннолетних»! ;-)

05.07.06, 10:03
Золотце

Полиглот, гениально! Теперь он может вертеть ею как хочет! :-D

05.07.06, 11:20
Вишенка

Золотце, а ты добрая!
Полиглот, да, я уже над этим думала. Так и представляю себя за решеткой. Ужас!

Надо что-то делать. Может, собрать чемоданы и свалить подобру-поздорову?