Страница 2 из 3 ПерваяПервая 123 ПоследняяПоследняя
Показано с 16 по 30 из 36

Тема: "Сидония - Хроники потерянного Рая" - Полная версия.

  1. #16
    Гуру Аватар для pike
    Регистрация
    03.02.2012
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    1,086
    Спасибо
    я - 401; мне - 610
    anactacia, Это тебе спасибо.
    Новая глава уже давно готова, но у неизменного корректора Сидонии, сейчас полный автрал.
    Поэтому с выходом главы вышла очень большая задержка.
    Но возможно что завтра или после завтра получу готовый текст.
    Правда скринов к главе не будет.
    Ими займусь позже.
    Сейчас не до них,по полной увяз уже в новой главе,она чертовски сложная.
    Чертовски сложная.
    Там речь идёт о Милисентии, а эта девица как персонаж весьма не простая.
    Ведь именно на ней замыкается одна из основных сюжетных линий.
    Да и помимо этой мамзели финал самой главы весьма сложный.
    В ней погибают ...
    Молчу. Молчу. Молчу.

    А вообще первоначальные планы такие.
    Вторая часть, та что называлась "Кровь и плоть", вообщем она будет называться совсем по другому.
    Она так-же сильно изментится.
    Очень, очень многое изменится и в третьей части.
    Последний раз редактировалось pike; 18.05.2013 в 22:41.

  2. #17
    Гуру Аватар для anactacia
    Регистрация
    08.10.2008
    Адрес
    Выборг
    Сообщений
    2,302
    Спасибо
    я - 217; мне - 251
    pike,
    ну ничего себе ты завернул! Ты так вообще все произведение перепишешь. Оставь хоть немного от прошлой версии. Она хороша, серьезно.
    У тебя вообще нет простых персонажей. Кого ни возьми, обязательно какая-нить история за ним тянется. Но с другой стороны, очень любопытно наблюдать за развитием персонажей. По крайней мере становятся понятны мотивы поступков, вот, например, с той же Милисентией.
    Ну вооооооот... опять погибают... уже со страхом буду ждать серию.
    Ты молодец, что не бросаешь работу, борешься с трудностями вдохновения. Большое спасибо за чудо-мир, за фантазию, за потрясающих героев, за судьбой которых следишь с неугасаемым интересом и волнением.

  3. Пользователь сказал cпасибо:


  4. #18
    Гуру Аватар для pike
    Регистрация
    03.02.2012
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    1,086
    Спасибо
    я - 401; мне - 610
    anactacia, Так этот процесс уже идёт по полной.
    Многое останется и от старой версии.
    Там есть моменты которые до сих пор считаю очень удачными. Та-же битва в Изумрудной долине, сажание на кол баронета Нан-Марог, резня в Везинской чаще и финальная часть как мне кажется получилась весьма ничего.

    Зато в новой версии уже сейчас появится привязка к Везинской чаще.
    Колодаи которая отличилась в этой битве, она просто обязана хороше знать эти дремучие леса.
    Она побывает там уже в первой части, так-же как побывала уже и на Сумаровой гати.
    Ну и жестокость, жестокости теперь будет довольно много.
    Ну и конечно-же неизменным остаётся желание написать Сидонию так чтобы читатель верил в то что там происходит.
    Эпичности минимум, максимум реализма.
    Последний раз редактировалось pike; 19.05.2013 в 20:34.

  5. #19
    Гуру Аватар для anactacia
    Регистрация
    08.10.2008
    Адрес
    Выборг
    Сообщений
    2,302
    Спасибо
    я - 217; мне - 251
    pike,
    да, сцены сражений вообще бесподобны! Очень масштабно, очень реалистично.
    Еще раз пожелаю тебе вдохновения! По собственному опыту знаю, какая это капризная и привередливая весчь.

  6. #20
    Гуру Аватар для pike
    Регистрация
    03.02.2012
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    1,086
    Спасибо
    я - 401; мне - 610


    Глава 8
    Адоловый мёд


    Читать дальше...
    Невзирая на холодный и пасмурный декабрьский день, рыночная площадь Тирина выглядела весьма оживлённо.
    Четверг. В этот день в Тирин приезжают татенгские фермеры.
    Раскинувшаяся в южной лесостепи Татенгская долина всегда славилась самым отборным мёдом, перечисление одних только сортов коего звучит райской музыкой для самого разборчивого сладкоежки. Тут и липовые, и вересковые, и гречишные меды, и самые редкие, адоловые, собираемые пчёлами с цветущего лишь раз в пять лет благоухающего адола, произрастающего только на солончаковых почвах Татенга.
    Тёмный, цвета крепчайшей чайной заварки адоловый мёд уникален отнюдь не только слегка горчащим коричным привкусом и ярко выраженным цветочным ароматом, но в большей степени своими целебными свойствами.
    Достаточно раз в месяц съедать по маленькой ложечке адолового мёда, чтобы на всю зиму избавится от неприятных простуд и всегда чувствовать себя бодрым и полным жизненных сил.
    Кроме того, он является одним из лучших средств, рекомендуемых сидонийскими повитухами беременным женщинам, ибо улучшает кровоток и поддерживает организм будущей мамы.
    Уже давно было подмечено, что женщины на сносях, ежедневно выпивающие кружку тана, приготовленного на основе адолового мёда, не ведают, что такое токсикоз и отёки, их роды проходят намного легче и рожают они крепких и здоровых малышей.
    Смазанные адоловым мёдом раны затягиваются и заживают быстрее, причём заживают бесследно.
    У этого чудодейственного средства есть и некое тайное предназначение, известное лишь магам и целителям высшего порядка. Дело в том, что оно является одним из неотъемлемых ингредиентов для приготовления лечебных зелий и отваров.
    Потому-то именно по четвергам на рыночной площади Тирина можно встретить самую разную публику. Тут и самые обычные жители Вересковых Пустошей, горожане, фермеры, мастеровые и воины, и более экзотические личности, например, маги и известные целители.
    Кого тут только нет!
    Стройные элегантные эльфы и коренастые крепыши гномы, приехавшие в столицу возрождающейся империи из западных предгорий.
    Свирепого вида северяне, облачённые в подбитые медвежьим мехом куртки, высокие и могучие, резко выделяются из общей массы своими заплетёнными в длинные косы белокурыми волосами. Даже их бороды и усы украшены мелкими косичками.
    Тут же их жены и дочери, величавые неторопливые красавицы, соперничающие грациозностью движений с царицей северных лесов рысью.
    Ориссы в традиционных пёстрых платьях и непременных овчинных безрукавках бойко проталкиваются к прилавкам, а по пятам за ними следуют мужья и отцы, нагруженные всяческими свёртками, бочонками с мёдом и прочими богатствами, которые их несравненные спутницы набрали на рынке.
    Не отстают от них и идиши, с той лишь разницей, что всё набранное женами добро мужчина везёт в небольшой тележке, которую катит перед собой, грозно покрикивая на встречных. Конечно же, иметь трёх жен весьма занятно и в какой-то степени даже практично, но у четырёхединого брака есть и обратная сторона - наиболее ярко она видна тут, на рыночной площади.
    Вот и катит идиш свою тележку, в которую его хозяйственные жены складывают многочисленные покупки, вот и посматривает со скрытной завистью на богатырей-северян и угрюмых орков, нагруженных лишь тем, что взяла на рынке их единственная половина.
    "Медовые четверги" превращают Тирин в гудящий улей.
    Мёд очень популярен в Сидонии. По сути, это неотъемлемая часть ежедневного быта сидонийцев, без него не обходится ни завтрак, ни обед, ни ужин.
    Без мёда не приготовишь тана - традиционного для всей Сидонии напитка. Без него даже не представляется сумая, излюбленная подлива к жаркому. Без мёда невозможно обжарить фазана или кролика до аппетитной хрустящей корочки.
    Первейшее и ежедневное лакомство детворы - это толстый ломоть свежего пшеничного каравая, густо политый янтарным мёдом, и кружка горячего тана, приготовленного из крепчайшей заварки брусничного листа, козьего молока и мёда.
    Мёд и пшеница - основа жизни сидонийцев.
    Мёд производится во многих фермерских хозяйствах Сидонии. Но от угрюмого северного Норвика до южного Тарториса существует лишь два крупнейших «медовых» центра: Амитс, расположенный в баронстве Нан-Марог, и Татенг, находящийся на юге Вересковых Пустошей. А упомянутый выше уникальнейший адоловый мёд, пользующийся огромной популярностью во всех землях, производится только в последнем.
    Разжиться им можно лишь в трёх городах Сидонии: в самом Татенге, в Аль-Самарне, куда ценный продукт везут по Парне или доставляют караванами через степные районы Маас-Мохан, и конечно же тут, в Тирине.
    Вожделенные глиняные горшочки, до краёв наполненные тёмным, благоухающим цветочными ароматами мёдом, практически моментально расходятся по рукам, и уже к полудню искать их бессмысленно.
    Именно поэтому по четвергам на рыночной площади Тирина так шумно и оживлённо – представляя собой место истинного смешения всех народов, она является маленьким воплощением многообразия мира Сидонии и всех её традиций.

    Маленький, размером не более полупинтовой кружки, глиняный горшочек с адоловым мёдом стоял сейчас на широком дубовом подоконнике в кабинете императрицы Хеленгард.
    Сама Хелена при помощи небольшого зеркальца и свечи внимательно изучала уши смирно сидевшей на стуле эльфийки Сати.
    Старшая сестра Сати, Синтия, напряжённо переминаясь с ноги на ногу в ожидании окончательного приговора, стояла чуть поодаль.
    Императрица положила на стол зеркальце и, пристально взглянув в испуганные глаза девушки, обнадёживающе подмигнула.
    - Твоя сестра должна благодарить Дану, - произнесла она, обращаясь к Синтии. - Похоже, тот, кто делал операцию, не был сведущ в подобных делах. По счастью, он не только ограничился лишь тем, что проткнул барабанные перепонки и не полез глубже, но и поленился прижечь этот прокол. Мне трудно судить, был он неумехой-коновалом или сделал это намеренно, понадеявшись, что у Сати начнётся воспаление и её выкинут, как испорченную игрушку. Возможно, таким способом он надеялся её спасти. Конечно, есть некоторый риск, всё же с того момента прошло несколько месяцев, но... Да ладно! У нас всё получится! - заключила Хелена и решительно задула более не нужную свечу.
    Обе сестры облегчённо вздохнули - Сати поняла слова императрицы.
    - Только вы особо не радуйтесь. С правым ухом никаких проблем не будет, вылечим, и слух полностью восстановится, - уверенно продолжила Хелена. – А вот с левым... Очень грубо сделан прокол, перепонку порвали и здорово повредили слуховой канал. Слух восстановится, но возможно, что левое ухо будет хуже слышать... Время покажет.
    Невзирая на озвученные ею сомнения, сказанного оказалось более чем достаточно, чтобы сделать сестёр счастливыми.
    - Только учти - пару недель придётся потерпеть. Сначала будет ужасно зудеть, а когда начнёт восстанавливаться слух, в ушах будет стоять жуткий звон. Ты меня поняла?
    Сати энергично кивнула.
    - Отлично. Тогда приступим, - пробормотала Хелена и направилась к рабочему столу.
    Никогда ранее она не занималась лекарским делом, не могла знать ни рецептуры зелий, ни способов их применения, даже не ведала, как и какие болезни может исцелять. Все эти знания сами собой всплывали в её сознании как воспоминания из прошлых жизней.
    Когда Хелена увидела несчастную Сати впервые, её саму изрядно удивило осознание того, что она в силах исцелить эту девочку, потому что знает, как и что надо для этого предпринять.
    Открыв небольшой резной ларчик, она достала набор миниатюрных инструментов и зажгла спиртовку.
    Хелена заранее позаботилась обо всех нужных для приготовления снадобья ингредиентах и теперь уверенно взялась за дело.
    Выловив из стоящего на столе серебряного тазика, наполненного чистейшей родниковой водой, плававшего в нём аксолотля, которому несколько дней назад отрезала переднюю лапку, она положила скользкую тварь на чистую холстинку и осторожно прижала ладонью.
    Выбрала в наборе инструментов самое миниатюрное, тончайшее лезвие, несколько секунд подержала в пламени горелки, дала ему остыть и очень аккуратно срезала тонкую кожицу с зачатка новой лапки аксолотля.
    Вяло извивающееся земноводное было тут же отправлено обратно в таз, ибо больше её не интересовало, ему надлежало продолжить свою жизнь в родном ручье, из которого его и выловили.
    Кончиком простерилизованной иглы она подцепила срезанную сероватую плёнку и бережно расправила её на заранее прокаленном и остуженном кусочке сланца. Вода быстро впиталась в поверхность камня, и как только лоскуток нежной пленочки слегка съёжился, императрица переложила его на чистую стеклянную пластинку.
    Обе эльфийки, едва дыша, во все глаза наблюдали за её действиями.
    - Молоко единорога, - пояснила Хелена, доставая из шкатулки стеклянный флакончик затейливой формы размером не более мизинца.
    Хорошенечко встряхнув его, она вынула пробку, обмакнула в молоко тоненькую золотую проволочку и осторожно уронила единственную каплю драгоценной влаги на крохотный лоскуток кожи аксолотля.
    "Одна капля молока единорога, две капли крови эльфийки-полукровки... Почему полукровки? Ну да ладно, полукровки так полукровки..."
    Быстрым движением Хелена проколола кончик своего безымянного пальца и выдавила на стекло требуемое количество крови.
    Увлечённая составлением зелья, она не могла видеть выразительных взглядов, которыми обменялись юные эльфийки.
    Верные законам предков, свято соблюдавшимся их народом, обе девушки отныне становились "данниками крови" императрицы, ведь только что у них на глазах она пролила ради сестёр свою драгоценную кровь.
    "Одна лекарская мерка адолового мёда, затем всё тщательно перемешать..."
    - Синтия, дай мне горшочек с мёдом, - велела Хелена, внимательно наблюдая, как кожица аксолотля съёживается, превращаясь в тягучую бурую каплю.
    Эльфийка уже в следующее мгновение стояла подле императрицы с горшочком в руках, зачарованно глядя, как та костяной лопаточкой тщательно перетирает мёд и зелье на стеклянной пластинке.
    Снадобья получилось совсем немного, по объёму чуть более фасолины. Оно приобрело приятный розовато-жемчужный цвет.
    - Ну, красавица, приступим! - мягко улыбнулась Хелена.
    Сати жутко напряглась, когда императрица ввела ей в ухо тонкую палочку с накрученной на конце ваткой, пропитанной зельем. Если бы не сестра, крепко сжимавшая её руку в своих ладонях, девушка наверняка в панике отшатнулась бы от Хелены, настолько свежи ещё были в её памяти воспоминания о пережитой ужасной боли.
    Эльфийка дрожала как осиновый лист.
    - Спокойно, милая, я не сделаю тебе больно. Успокойся, успокойся… Да-да, вот так, вот так... - успокаивающе приговаривала Хелена, очень осторожно обрабатывая повреждённые уши Сати.
    "Так, промазала. Теперь сделать из ваты два тампона, нанести на них остатки зелья и заткнуть слуховые каналы... Всё, готово! Вот нелепость-то! Откуда я всё это знаю? Неужели в прошлой своей жизни была целительницей? Ничего не могу вспомнить. Господи, несчастный ребёнок! Трижды будь ты проклят, Боккаж Андаланский!"
    - Ну вот и всё, милая. Теперь, слава Дану, всё у нас пойдёт на лад, - с облегчением произнесла она, ласково погладив девочку по белокурой голове, и по-матерински поцеловала её в лоб.
    Тихо всхлипнув, Сати обхватила Хелену за талию и, доверчиво прильнув щекой к её животу, тихонечко заплакала.
    - Теперь Сати должна быть при мне, - смутившись, произнесла Хелена, обращаясь к Синтии. - Надо внимательно следить за процессом восстановления. Думаю, что первые результаты она почувствует дня через три-четыре.
    Глядя на императрицу с безграничной благодарностью, девушка молча кивнула.
    Дверь кабинета открылась, и в комнату вошла Люси.
    Хелена и обе эльфийки обернулись.
    - Меня прислал государь, они с госпожой Колодаи дожидаются Вас на заднем дворе, - произнесла Люси.
    - Она всё ещё прячется в телеге? - удивилась Хелена.
    - Да, моя госпожа. Она боится и категорически отказывается разговаривать с кем-либо. Госпожа Колодаи надеялась, что она сама сбежит этой ночью, но ошиблась. Она до сих пор так и не вылезала оттуда. Вчера вечером я оставила ей покушать, но она даже не притронулась к еде, только выпила немного тана, и всё.
    Хелена удивлённо взглянула на Люси.
    - Ей дали шанс сбежать, но она им не воспользовалась? Странно!
    - Ничего странного, госпожа. Я пробовала заговорить с нею, но она только хнычет и отвечает, что будет разговаривать лишь с самим государем и императрицами и не вылезет из телеги, пока их, то есть вас, не увидит.
    - Вот как? - изумлённо приподняв брови, протянула Хелена. - Ну пойдём, пойдём.
    Быстро убрав все инструменты, она накинула на плечи меховой плащ и вышла из кабинета. Сати и Синтия последовали за императрицей.

    * * * * * *

    Мощёный каменными плитами задний двор императорского дворца был похож на дно глубокого ущелья, образованного хозяйственными пристройками, гостевым домом и серой громадой самого замка, пронзавшего угрюмое зимнее небо многочисленными шпилями.
    Посередине двора одиноко стояла самая обычная фрименская повозка.
    Жалобно лязгнули запорные скобы, два воина опустили задний борт крытой грубой холстиной фермерской телеги и отступили в стороны.
    Стоявшие чуть поодаль Муилькор и Ленора приблизились, пытаясь рассмотреть что-либо в груде тряпок, наваленных внутри.
    - Эй! Ты хотела увидеть императора и императриц, ну так я привела их, - стараясь говорить как можно мягче, произнесла Колодаи. - Ну хватит прятаться! Тебя никто не хочет обидеть.
    Ответом ей была настороженная тишина.
    - Может, она всё же убежала или, не дай боги, замёрзла? - неуверенно предположила Ленора, поправляя меховую накидку. – Неужели она провела тут всю ночь? Холодно же!

    Колодаи отрицательно качнула головой.
    - Нет, она тут. Просто затаилась. Тряпок вполне достаточно, чтобы не замёрзнуть, я видела там и медвежью шубу.

    В это время к ним подошла Хелена, ведя за руку младшую дочь Марию.
    Что убедило девочку наконец-то сменить наряд принцессы сульми на привычный для Вересковых Пустошей тёплый костюм, неизвестно, но на этот раз юная модница щеголяла в чёрном бархатном наряде, стилизованном под егерское одеяние. На поясе девочки висел небольшой кривой кинжал восточного типа в изысканно инкрустированных янтарём ножнах, а на ногах красовались тёплые меховые сапожки с золотой вышивкой. Довершали облачение тёплая накидка из рысьего меха и рысья же шапка с султаном из петушиных перьев.
    Обе эльфийки и Люси, следовавшие за Хеленой и Марией, остановились чуть поодаль от телеги.

    - Вот смотри, сколько народа к тебе пришло, а ты прячешься! - с лёгкой укоризной произнесла Колодаи.
    - В том-то и дело, что нас слишком много. Она очень боится. Отойдите в сторону! - велела Хелена.
    Груда тряпок в дальнем углу слегка шевельнулась.
    - А что это за барахло? - тихо спросила Хелена у стоявшей рядом Колодаи.
    - Одежда, покрывала, занавески, скатерти, постельное бельё… В общем, всё, что эти уроды увезли с эльфийской фермы и постоялого двора, - мрачно пояснила та. – Они, как выяснилось, и на постоялый двор напали. Правда, там им успели дать отпор, но двоих наших они таки порешили. Убили хозяина и одного из постояльцев. Женщины и пара работников всё же успели спрятаться в лесу.
    Хелена понимающе кивнула.
    Высвободив свою руку из ладони матери, Мария подошла вплотную к телеге и, сдвинув шапку на затылок, с любопытством заглянула внутрь.
    - Фу, тебе не противно прятаться под вонючей кучей старых тряпок? - брезгливо сморщив носик, спросила она. - Ведь под ними так неудобно и пыльно.
    Словно в подтверждение её слов недра тряпочной кучи ответили чихом.
    Ворох вновь шевельнулся, и в образовавшейся между медвежьей шубой и оттопырившимся одеялом щели влажно блеснули чьи-то глаза. Испуганно-настороженный взгляд пробежался по стоящим за спиной Марии взрослым и остановился на девочке.
    - Вылезай не бойся, никто тебя не обидит, - вновь произнесла Мария.

    - Кто импейатой? - глухо спросили из-под одеяла.
    - Что? - растерянно улыбнувшись, переспросила Мария.
    - Кто импейатой?
    Девочка понимающе кивнула и не без гордости указала на Муилькора.
    - Мой папа, он император. А это мои мамы!
    Настороженный взгляд переместился в сторону Муилькора, Леноры и Хелены.
    - Ты импейатой? - с сомнением поинтересовался голос.
    - Да.
    На некоторое время воцарилась тишина.
    Тот, кто прятался в груде тряпья, внимательно рассматривал Муилькора.
    Наконец из-под этого вороха на свет божий показалась всклокоченная рыжеволосая голова.
    Взору присутствующих предстало чумазое, почти детское лицо. Существо громко чихнуло и, пробормотав извинения, уставилось на Муилькора огромными серо-голубыми глазами.
    - Ну не бойся же! Вылезай! - подбодрила Мария, подошла к отцу и взяла его за руку.
    Шмыгнув носом и в очередной раз настороженно оглядев всех собравшихся, из тряпья весьма неохотно выбралось странное создание, которое все присутствующие поначалу могли бы принять за ребёнка лет десяти.
    Существо, принадлежащее явно к женскому полу, испуганно прижимало покрытые густым рыжим мехом остроконечные ушки и заискивающе виляло пышным хвостом, похожим на лисий.
    В том, что перед ними предстал самый настоящий снорк, никто из присутствующих не сомневался ни секунды - Колодаи уже успела доложить об этом сразу же после своего прибытия в Тирин, и встреча не была сюрпризом.
    Единственное, что надлежало теперь выяснить, так это возраст хвостатой дамы и историю её пленения андаланцами.
    Никто из присутствующих, кроме Синтии, ни разу в жизни не видел живого снорка, посему они во все глаза рассматривали полулегендарное создание. Эти любопытные взгляды явно смущали их гостью.
    Уставившись на Муилькора огромными наивными глазами, она с сомнением переспросила:
    - Ты точно импейатой Муилькой?
    Тот кивнул и вежливо поинтересовался:
    - С кем имею честь разговаривать?
    - Койолева найода снойков Укси, дочь койоля Ламиса, владыки Везинского леса, - учтиво, но с достоинством склонив рыжеволосую голову, представилась миниатюрная особа.
    Люси подошла к телеге, сделала реверанс, помогла королеве снорков поэлегантнее спрыгнуть на землю и заботливо накинула ей на плечи свой пуховой платок.
    Та благодарно улыбнулась девушке.
    Если судить по одежде, некогда бывшей весьма элегантным и даже изысканным нарядом, несчастной изрядно досталось от андаланцев.
    Красноватая, больше похожая на камзол куртка из плотной ткани с золотистыми кантами, тёмно-зелёные бархатные штаны, изящные замшевые сапожки с кокетливыми кисточками и декоративной шнуровкой на ногах - всё было грязным и рваным, один из шнурков волочился по земле.
    В потрёпанном облике Укси не было ничего королевского, скорее, она была похожа на непослушную девчонку-непоседу, только что вернувшуюся домой после отчаянной игры в казаки-разбойники.
    - Ты королева? - доверчиво спросила Мария.
    Снорочка ответила лишь горьким вздохом и, продолжая по-детски искренне смотреть на Муилькора, тихо произнесла:
    - Я отпйавляла к тебе посланцев, но никто из них не вейнулся.
    - Ни один посланец-снорк не был в Тирине, - ответила за мужа Ленора.
    Королева Укси шмыгнула носом и, горько вздохнув, нервно вильнула своим лисьим хвостом.
    - Я так и поняла. Поэтому и йешила ехать сама. На нас напали пьиключенцы, осталась только я одна.

    - Андаланцы, - уточнил Муилькор. - Зачем королеве совершать столь рискованное путешествие? - спросил он.
    - Безнадежность, мой импейатой. Безнадёжность и отчаяние. До пьошлого лета мы тихо жили в Везинской чаще и чувствовали себя в относительной безопасности, но кто-то выдал нас, и из замка Йазлог нагйанули йазбойники лойда Ойиенгот-Лето. Его солдаты убили многих из нас, а иных захватили и увезли. Мой отец погиб, и стайешины пойешили, что мне следует обйатиться за твоей защитой. Тем более что мий полнится слухом о том, как ты помогаешь эльфам. Вот мы и йешили, что нам, снойкам, ты тоже сможешь помочь.
    Муилькор кивнул.
    - Я обязан помочь столь решительной властительнице, которая ради безопасности своего народа отправилась в рискованное путешествие. Вы ведь и мой народ, ибо мы все дети единой Праматери. Народ снорков всегда был славен верностью моим предкам.
    Королева снорков вежливо преклонила колено, опустив голову, и тихо произнесла лишь четыре слова:
    - Воистину пьеданность, мой импейатой.

    Надо отдать должное выдержке этой крохотной, похожей на ребёнка женщины - её эмоции выдал лишь предательски дрогнувший голос и непроизвольно дернувшийся пушистый хвост.

    - Пожалуй, народу снорков будет сподручнее переселиться в Олений распадок, - мягко вставила своё слово Хелена. - Там ныне восстанавливается охотничий замок императора, к тому же для снорков это самое безопасное место - два форта стражей надёжно прикрывают всю долину от непрошеных гостей, а леса полны добычи. И до синодального монастыря не так далеко. Если что, сёстры Ордена всегда смогут оказать сноркам должную помощь.

    - Благодайу, моя импейатица. Именно об этом мы и хотели пъосить импейатойа.
    - А теперь мы обязаны оказать должное гостеприимство нашей гостье. Надеюсь, что королева Укси не станет возражать против того, что Люси покажет ей гостевые апартаменты и пригласит кого-нибудь из портных, чтобы сменить платье. А за обедом мы будем счастливы видеть Вас в нашем семейном кругу, - учтиво произнёс Муилькор и, соблюдая все правила этикета, протянул королеве снорков руку, дабы помочь ей подняться с колена.
    Её крохотная ладошка показалась ему удивительно горячей, что весьма обеспокоило его.
    - Люси, душенька, заодно приготовь нашей гостье горячую ванну и дай ей выпить липового отвара с мёдом, - прочитав мысли мужа, распорядилась Хелена.

    - А можно, я останусь с королевой Укси? - робко спросила Мария.

    Муилькор хотел было отказать дочери, но заметив, как их невольная гостья вильнула хвостом, догадался, что с его стороны это будет ошибкой.
    Да и мог ли он устоять, когда две пары детских глаз выжидающе смотрели на него с таким выражением, будто просили: "А можно, мы немного поиграем? Ну, пожалуйста, пожалуйста!"
    Видимо, общество равного ей по росту ребёнка казалось королеве снорков предпочтительным, посему Муилькор согласился.

    - Плохо дело, - задумчиво произнесла Синтия, когда королева Укси в сопровождении Марии и Люси скрылась за дверью дворца. - В Везинской чаще скрывались самые последние представители этого народа. Выходит, что из королевского рода осталась одна Укси. Когда я заезжала туда в последний раз, она была совсем ещё девочкой. И её отец был жив... Славный был снорк король Ламис. Мне так жаль...
    Молчавшая до этого момента Ленора взглянула на эльфийку.
    - Давно это было? - спросила она.
    - Да уж лет двадцать тому назад я гостила в королевском поселении снорков.
    - Так сколько же ей лет? - не скрывая любопытства, спросила Ленора.
    - По меркам снорков она совсем ещё юная. Ей лет тридцать. Подумать только, в таком возрасте - и уже королева, - сокрушенно вздохнув, ответила Синтия.
    Ленора недоумевающе хмыкнула.
    – Да вроде тридцать лет нормальный возраст.
    - Нет. В тридцать лет по меркам снорков она ещё ребёнок. Рановато ей становиться королевой. Видать, совсем им туго.
    - "Мой импйатой"… И что, все снорки так картавят?
    Эльфийка улыбнулась.

    - Государыня думает, что снорки не умеют произносить звук "р"? Умеют, моя госпожа. Они разговаривают точно так же, как и мы, просто звук "р" у снорков означает агрессию, и его произношение в приличном обществе почитается неприемлемым. А рычать-то они умеют не хуже нас с вами. Но наше произношение звучит для них как варварское.
    - Так что же, выходит, что мы непочтительно общались с владычицей снорков? - усмехнулась Ленора.
    - Прошу меня простить, государыня, а что с нас взять-то? Мы же для этих коротышек всего лишь неотёсанные громадины, от нас не стоит ожидать всяческих изысков.
    - Хинкар рассказывал, что снорки очень утончённый народ Они почитают поэзию и слагают весьма неплохие стихи, - вставила своё слово Колодаи.
    Соглашаясь с ней, Синтия кивнула.

    - Сама я не видела, но говорят, что иногда летними ночами снорки разыгрывают самые настоящие спектакли не хуже наших странствующих актёров. А уж какие пирушки они устраивают! Вот это мне знакомо не понаслышке.
    - А забавная она. Хвостик, ушки... - улыбнулась Колодаи. - Я слышала, что в снорках есть что-то от белок или лис, а мне она почему-то кошку напомнила. Подумать только, и у кого-то хватило ума причислить их к обезьянам?!
    - Забавная, - задумчиво повторил за ней Муилькор. - Если все снорки обладают таким характером, как их королева, то им цены нет.
    - А какой от них толк? На войне они не помощники. От всех прячутся, живут сами по себе, и то ладно, а мы их защищай, - неуверенно произнесла Ленор.
    - Королева Укси достойна самого искреннего восхищения и уважения, - нахмурив брови, ответил Муилькор. - Она истинный пример для подражания. Подумать только, такая кроха, а отважилась на столь рискованное путешествие! И ведь знала, что вся её охрана ничто по сравнению даже с самым захудалым отрядом андаланцев или лакойцев. И наверняка ей известно, какая участь грозила, попади она им в руки. Она истинная королева, готовая рисковать жизнью ради своего народа. Немедленно отправлю отряд стражей в Везинскую чащу. Для начала пусть обязательно сообщат сноркам о том, что их королева находится в полнейшей безопасности, и что им надлежит как можно быстрее переселиться в Олений распадок под охрану имперских стражей.

    - Государь! Поручи это мне. Я не раз была в Везинской чаще и знаю там почти все тайные поселения снорков, - звонким от волнения голосом произнесла Синтия.
    Колодаи тронула Муилькора за руку.
    - Я поеду с нею.
    Муилькор хотел уже ответить, но в этот момент на каменном крыльце замка возникла фигура советника Ангрима.
    Увидев императора, он быстро приблизился и, слегка склонив голову, протянул ему свёрнутый в трубку пергамент.
    Развернув письмо, Муилькор быстро пробежал по тексту глазами.
    - Хорошо, поезжайте вместе. С вами отправится сотня Диона, - взглянув на Колодаи, распорядился он, сворачивая послание.

    - Я поеду с сестрой, - произнесла Сати, но Хелена отрицательно качнула головой.
    - Надо поинтересоваться у королевы Укси, где на них напали андаланцы. Уверена, что погибла не вся её свита, снорки умеют прятаться и отменно знают леса. Кто-нибудь да остался, - предположила Синтия.
    - Если они такие мастаки прятаться, так что же их всех почти истребили? - с сомнением сказала Ленора.
    - Хинкар рассказывал, что охотники на снорков не выслеживают их по одному, они ищут поселения, а найдя, просто окружают и устраивают им кровавую баню, - пояснила Колодаи.
    - И всё равно многие из них умудряются ускользнуть, - добавила Синтия. - Снорки знают о лесе много больше, чем эльфы.
    - Если они такие пройдохи, то почему до Тирина не добрался ни один из посланцев царицы? - возразила Хелена.
    - Вот это-то и странно! Один снорк проберётся незамеченным где угодно. Единственное, что можно предположить, так это предательство. Иного быть не может.

    - Среди снорков бывают предатели? - изумлённо вскинула брови Ленора.

    - У снорков, как и у эльфов, очень развиты родственные связи. Возможно, что кто-то, надеясь спасти жизнь своих близких, сообщает андаланцам обо всём, что происходит в их мире. Даже сама королева Укси, как все слышали, высказала предположение, что кто-то донёс о месте нахождения поселений. Это же Везинская чаща, там сам проклятый Кухулин ногу сломит! – уверенно произнесла Синтия и, как бы подводя черту, добавила: - Это предательство!

    - Знакомая практика, - вставила своё слово Колодаи. – Надеюсь, что не все ещё забыли "Городскую кошку"…
    - Ладно, хватит болтать! - прервал беседу Муилькор. - Ленни, распорядись насчёт обеда. Пусть накроют в гербовом зале, наша гостья как-никак королева! И пусть позаботятся о подходящем для неё стуле. А нам с Ангримом и Колодаи ещё надо кое о чём потолковать. Да, кстати! - император взял советника под локоть. - Это правда, что какие-то умники причислили снорков к обезьянам?
    Ангрим кивнул.
    - Да, государь. Кое-кто из учёных...
    - В общем, в ближайшие дни подготовь два указа. Первый: изъять из обращения и уничтожить все книги, где написан подобный бред.
    - Да, государь. А второй?
    - Второй указ: всякий, кто будет уличён в охоте на снорков, подлежит немедленной казни через обезглавливание.

    * * * * * * * * *

    В кабинете императора было тепло и уютно.
    Небрежно бросив свой волчий плащ на канапе, Муилькор сел в резное кресло, закинув ногу на ногу, и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику.
    - На, прочти, - с этими словами он протянул Колодаи пергамент. - Вслух прочти.
    - Почерк тот ещё! Твоя Мария и то лучше пишет, - проворчала она, пытаясь разобрать корявые строки.
    Складывалось впечатление, что письмо было написано полуграмотным пассажиром, страдающим от ужасных приступов морской болезни, на борту попавшего в жуткий шторм корабля, да ещё ночью при слабом лунном освещении. Буквы были выведены криво, слова наезжали друг на друга, а некоторые вообще были написаны слитно.

    Колодаи прочистила горло и приступила к чтению.

    - "Понимаю, что каждое писанное мною слово достойно высочайшего сомнения, но тем спешу предупредить"… - женщина, недоумевая, взглянула на Муилькора.

    - Читай, читай.

    - "... спешу предупредить. При активном участии советника Нарзеса Лакои... зам... зам... замышляет сосватать за своего старшего сына, наследника Рунхора, одну из дочерей государя нашего Муилькора. Я пишу о прекрасной Фрейдис. Каждому жителю... пи... пидне... пиднебесного мира веда... вед...ведамо, что под... под..." О, господи! "Ро... род королей Лакои исстари почитается самозванцами и разбойниками. Посему... посему подобное обращение к государю является делом отвратительным и призванным возбудить в умах подданных государя сомнение и брожение мыслей..." - Колодаи умоляюще взглянула на Муилькора.
    - Читай, читай! - он порывисто встал, подошел к секретеру, открыл шкатулку с курительными принадлежностями.

    Обменявшись с Ангримом быстрыми взглядами, Колодаи продолжила чтение.

    - Так. "...и брожение мыслей. Это есть попыткапризваная... " Не поняла? А! Попытка! "…попытка, призванная очернить государя, показав тем самым его в неприглядном свете, ибо, как мне стало ведомо, в Тирин готовится официальная поездка самого самозванца Лакои в сопровождении его советника, чернокнижника Нарзеса. Подобный визит есть не что иное, как призван... "
    Колодаи поморщилась, разбирая неаккуратно написанные строки.

    - О, боги! Ну и коряво же излагает! Так, где это? Ага, вот! "... как призван показать, что, общаясь с Лакои, государь почитает его равным себе и тем самым признаёт в глазах подданных Лакои за короля. Что мерзко для сынов Дану. В случае же отказа государя Лакои имеет планы показать свою обиду и почитает готовить армию к возможному... вта... вто... вторжению в земли императора нашего Муилькора. Спешу так сообщить ещё, что прочие в Лиге пяти королевств не одобряют такого, ибо они готовят большое нападение и ждут посмотреть, как Лакои намерен сразиться, потому что желают узреть..." - Колодаи тяжело вздохнула. - Ты эту галиматью мне специально подсунул?
    - Читай, читай, - кивнул император, раскуривая трубку.

    Колодаи вздохнула.

    - Так. Ага. "...узреть, как способны противостоять воины императора этому вторжению, чтобы далее знать силы государя. Ваш преданный раб Зунхар из Андалана, сын Уфхура-плотника", - Колодаи облегчённо вздохнула. - Дурдом, ей-богу!
    - Что вы оба на это скажете? - попыхивая трубкой, поинтересовался Муилькор, испытующе взглянув на неё и на своего советника.
    Колодаи уселась на край письменного стола, несколько смутив такой недопустимой вольностью советника Ангрима.
    Вернее сказать, такое поведение поразило его до глубины души, повергло в состояние изумления.
    Он давно понял, что между этой женщиной и императорским семейством существует довольно крепкая дружба, но даже представить не мог, что ей позволено в присутствии императора демонстрировать столь свободные манеры, сравнимые, пожалуй, с несколько хамоватыми повадками императрицы Леноры.
    - Что именно тебя интересует? Наше мнение о том, что тут говорится, или кто это написал? Конкретизируй! – сказала Колодаи, небрежно помахивая свёрнутым в трубочку письмом.
    - От тебя я жду пояснений, как ты относишься к подобному посланию и к тому, кто его написал, - выпустив облако табачного дыма, пояснил Мулькор. - А от уважаемого советника я хотел бы услышать мнение, чем грозит подобная ситуация и как нам следует себя вести.
    Покачивая на весу ногой, Колодаи взглянула на Ангрима и, убедившись, что тот пока не готов ответить на заданный вопрос, заговорила первой.
    - Ну, во-первых, я уверена, что тип, который писал это, совсем не тот, за кого себя выдаёт. Текст слишком уж нарочито безграмотен, но в нём присутствуют такие слова, как "вторжение», «визит" и "официальный", да и стилистика построения некоторых фраз указывает на то, что автор текста весьма образован и, судя по всему, владеет ситуацией. Что касается авторства, то ещё предстоит выяснить, существует ли вообще этот Зунхар из Андалана, сын Уфхура-плотника.
    Ангрим с сомнением качнул головой.

    - Но к чему весь этот балаган с корявым почерком и ошибками?
    - Предлагаю два варианта, - невозмутимо продолжила Колодаи. - Первый вариант: почерк автора легко узнаваем, поэтому письмо писалось под его диктовку рукой малограмотного сообщника. Второй вариант: письмо написано второпях и в неподходящих для этого условиях. Возможно даже, что оно писалось урывками. А вообще, по-моему, кто-то слишком настойчиво пытается привлечь наше внимание к Лакои. Сначала провокация с переодетыми андаланцами, теперь это письмо. Как-то очень уж всё своевременно. А откуда оно вообще взялось, кто принёс сие послание?
    - Охранники, - отозвался Ангрим. - Они видели, как это письмо было переброшено через забор сада.
    - И они даже не проверили, кто мог это сделать? - изумилась Колодаи.
    - Почему не проверили? Тут же проверили, благо, ворота рядом, да только какой в этом смысл? Тирин переполнен, сегодня как-никак медовый четверг. На площади толпы народа, не хватать же всех подряд, - хмуря седые брови, пояснил Ангрим.
    - Тоже верно.
    - Да, кстати! А что там наш пленник? - вдруг вспомнил Муилькор.
    - В общем-то, ничего путного он не сказал, - вздохнул Ангрим. - Он знает лишь то, что слышал от своего командира и сослуживцев. Их задачей было, как он говорит, "пошуметь" и уйти в земли Лакои.
    - Он ещё не сдох? - холодно поинтересовался Муилькор.
    - Жив. Что с ним станется?
    - Выбейте из него всё, что только возможно. Найдите хорошего ментада, пусть поработает с ним. Не ментад, так калёное железо или дыба. Одним словом, не церемоньтесь, какими методами это будет сделано, мне наплевать, но он должен выложить всё, что ему известно.
    Лёгким наклоном головы Ангрим дал знать, что понял.
    Попыхивая трубкой, Муилькор сел в своё рабочее кресло.

    - Ну так что насчёт письма?
    - Ты же прекрасно понимаешь, что однозначного ответа на твой вопрос нет, - после некоторого раздумья ответила Колодаи. – Может, это и провокация, а может, и вправду какой-то доброхот... В любом случае надо проверить. Имя автора нам известно, если это его настоящее имя. Пошлю своих парней, пусть аккуратненько разузнают об этом Зунхаре, сыне Уфхура-плотника, поподробнее. Если он и вправду существует и весь такой правильный, то, возможно, и пригодится нам. А если нет, так что тут такого? Зато будем знать, что это обман. Если просто какой-то шутник-умник побаловался, так раз и навсегда отучим его шутить.

    Муилькор вновь взглянул на советника.
    - Так. А что с нашими возможными действиями?
    - Мне кажется, что автор письма в какой-то степени честен. Во всяком случае, то, что он описывает, вполне ожидаемый шаг со стороны Лакои. Вот только насчёт его намерения напасть я сомневаюсь. Армия Лакои слишком слаба для столь решительных действий. Разве что кто-то из Лиги дал ему подкрепление. А вот что касается Вашей встречи с Лакои, то тут он абсолютно прав. Лакои не король, и, несмотря на то, что Вас не все признают как императора, Вы не можете дать ему официальную аудиенцию...
    - К тому же твой сын, герцог Гуял-Исша, твёрдо намерен просить руки Фрейдис, и я уже дал ему своё согласие, - прервал его Муилькор. - Это ни для кого не секрет, и Лакои наверняка знает об этом. Почему именно Фрейдис? У нас и помимо неё есть две дочери на выданье.
    - Ага! Ты ещё упомяни при этом, что одна из дочерей не кто иная, как Архаин-Чёрная Ведьма, и тогда у всех потенциальных женихов забегают вот такенные мурашки, - усмехнулась Колодаи, для наглядности продемонстрировав свой кулак.

    - Государь... - в задумчивости почёсывая переносицу, произнёс Ангрим. - Если Лакои действительно планирует нанести нам визит, то Вам вовсе необязательно устраивать ему приём.
    - Так-так! Говори! - Муилькор с неподдельным интересом взглянул на советника.
    - Вы можете без всякой угрозы для Вашего авторитета просто присутствовать на аудиенции.
    - Не понял.
    Тонкие губы советника расплылись в недоброй улыбке.
    - На аудиенции Лакои у Преподобной матери, - уточнил он. – Думаю, что для Лакои это окажется малоприятным сюрпризом. Вы же просто с важным видом постоите возле трона Первожрицы.
    Муилькор пристально взглянул в серые глаза своего советника и вдруг, хлопнув себя по коленям, разразился громким хохотом.
    - Ангрим! Чёрт подери! Ну ты и хитёр! Ну, хитёр!
    - Может, поясните? - поинтересовалась Колодаи.
    - Всё очень просто, госпожа, - спокойно ответил советник. - Первожрица является крёстной матерью Фрейдис, значит, для неё вполне естественно навестить крестницу. Согласно традиции, если Преподобная находится у кого-то в гостях, то именно она почитается за хозяйку. Это же не кто-нибудь, а живое воплощение самой Первоматери и сестра императора. Надеюсь, что Вам не надо напоминать о том, что королевства Лакои как такового быть не должно. Стало быть, этим двоим будет о чём поговорить.
    Выслушав его доводы, Колодаи криво усмехнулась.
    - Забавная получилась бы встреча!
    Хлопнув ладонями по столешнице, она соскочила на пол.

    - В общем, так. Я поручу Хинкару побыстрее разобраться с этим таинственным Зунхаром из Андалана.
    - Да, и надеюсь, что ты распорядишься об этом немедленно. И ещё! Найди начальника стражи Релгана, передай ему, что я велел выделить тебе сотню Диона, и не мешкая отправляйся с ними в Везинский лес. Сейчас твоя первостепенная задача - организация переселения снорков. Подозреваю, что тебе понадобятся телеги, и немало телег. Посему обратись в гильдию перевозчиков. Я сейчас же отравлю к ним одного из своих секретарей и предупрежу мастера Экла о твоём визите. Требуй столько повозок, сколько посчитаешь нужным, - Муилькор перевёл взгляд на советника. - Верить этому посланию или нет, неведомо, но в любом случае нам следует быть готовыми к подобному сюрпризу. Я напишу письмо Преподобной и приложу к нему вот это, - он легонько щёлкнул по лежащему перед ним на столе посланию Зунхара. - Если всё это правда, то мы поступим так, как ты советуешь. Лакои желает устроить нам провокацию – ну, так он её получит. Посмотрим, как он будет общаться с Преподобной.
    - Я могу идти? - поинтересовалась Колодаи.
    - Да, иди. И не забудь объяснить сноркам, что их королева сейчас в полной безопасности и гостит в императорском дворце. Конечно, было бы лучше ей поехать с вами, но...
    Когда она вышла, Мулькор поднялся из-за стола и в раздумье прошелся вдоль кабинета, заложив руки за спину.
    - Дорогой Ангрим! Судя по всему, нас решили пощупать за вымя и выяснить, насколько мы сильны. Колодаи права, с чьей-то подачи нас хотят натравить на королевство Лакои. Возможно, сегодняшнее письмо провокация, и не более того.
    - Государь, Вы ведь желали напасть на королевство Лакои. Может быть, кто-то знает о Ваших планах и подобными методами стремится подтолкнуть Вас к этому шагу. Судя по тому, что в этом деле уже всплыло название Андалана, главную партию тут играет король Боккаж, но, убейте меня боги, я не могу понять, отчего он так явно указывает нам на Лакои?
    - Ну, если взять за основу стратегические интересы Андалана, да и всей Лиги, то выходит, что автор письма указал нам истинные причины. Лига пяти королевств отдаёт нам самого никчёмного и сомнительного своего представителя. Отдаёт для того, чтобы пронаблюдать за нашими действиями. Лакои для них этакая подсадная утка. Возможно, у Лиги уже есть какие-то планы, но не думаю, что нам сейчас следует ждать от них решительных действий. Пока что мы для них тёмная лошадка, и Лига просто проверяет нас. Они хотят составить представление о наших силах и нашей тактике. Да! Как я понял, идейным лидером Лиги является глава Ордена Кухулина Нарзес, он же советник короля Лакои?
    - Да, государь, - ответил Ангрим.
    Муилькор остановился возле окна и некоторое время в раздумье смотрел на черепичные крыши Тирина. Уже начинало смеркаться.
    Часы на башне городской ратуши отбили пять часов вечера.
    - Если Лига без колебаний готова отдать нам на съедение королевство Лакои, то это лишь подтверждает главенство в ней Нарзеса, - глядя в окно, после долгой паузы произнёс Муилькор. - Орден Кухулина вне королевств, и потеря ничтожного лоскута земель для него ничто. Это даже в какой-то мере развяжет им руки. Они отдают нам то, что всегда принадлежало империи и ордену Праматери. Со стратегической точки зрения Лига даже в выигрыше. Чёрт возьми! Польша!..

    - Польша? - не поняв его заключительной фразы, переспросил Ангрим.
    - Да так, вспомнился один недавний разговор, - не поворачивая головы, ответил Муилькор.
    - А о какой выгоде для Лиги Ваше Величество упоминало?
    Муилькор обернулся.
    - Всё очень просто, друг мой. Всё очень просто. Сейчас между нами и землями Лиги лежит королевство Лакои. Надо сказать, не особо удобные для действий армии земли - сплошные леса, горы и скалы, ни тебе места для манёвра, ни пространства для битвы, по сути, проходной двор. Там даже оборону организовать, и то проблема, разве что мелкие засады устроить можно - и всё. Мелкие пакости не смогут остановить продвижение крупной армии. Неспроста эти земли были отданы предку самозванца. С военной точки зрения места очень неудобные, ну разве что овец разводить там хорошо да охоты организовывать, вот и всё. Зато, отдав нам эти земли, Лига как бы вытягивает нас на себя. В мире людей есть такой вид поединка, называется бокс. Обманул противника ложной атакой, он отвечает, а ты отступаешь, выдёргиваешь его на себя, чтобы в самый неожиданный для него момент нанести свой встречный удар. Вот это самое и делают сейчас Боккаж и Нарзес. Хитры, собаки, ох как хитры!
    - Если мой государь так думает, то...
    - Нет, Ангрим. Это наша земля, и я ни за что не откажусь от того, что само идёт в руки. Если я решил вернуть эти земли в лоно Ордена Праматери, то ни за что не отступлюсь от своего решения. Орден получит эти земли. А мы обойдёмся малой кровью. У меня появилась одна интересная задумка. Если хотя бы часть того, о чём говорится в письме этого андаланца, правда, и Лакои действительно намерен прибыть к нам с целью посватать Фрейдис, то пусть приезжает. Мы провернём такую афёру, что её надолго запомнит вся Сидония. Надо только посоветоваться с Преподобной, она у нас мастерица на многоходовые партии. А завтра… Завтра я напишу письмо твоему сыну и вызову его из Норвика. Думаю, что его приезд заставит Лакои пошевеливаться, дабы не упустить возможность заполучить Фрейдис.
    - Смею позволить себе дерзость, но ежели государь замыслил пленение Лакои, то это не лучший способ чтобы добиться симпатии в глазах Ваших подданных. Пусть Лакои и самозванец, но... – заметив, что Муилькор отрицательно качнул головой, Ангрм предпочёл замолчать.

    - Нет. Я не стану опускаться до подобной пошлости. Во-первых, это подло, во-вторых... А во-вторых, мне надо обговорить все детали с Преподобной. Всё, на сегодня ты свободен. Да, и не забудь к завтрашнему дню составить два указа, о которых я тебе говорил!
    - Будет исполнено, мой государь, - с поклоном ответил Ангрим и вышел из кабинета.
    Последний раз редактировалось pike; 30.05.2013 в 16:17.

  7. #21
    Гуру
      Стотысячный автор - сообщение №2 700 000
    Аватар для Леди Венера
    Регистрация
    30.08.2007
    Адрес
    Жизнь
    Сообщений
    2,032
    Спасибо
    я - 1,012; мне - 1,059
    Виктор спасибо за наслаждения прочитать Сидонию я рада что ее читаю итем более рада что ты ее пишешь.Сколько сил и труда в нее вложенно

  8. #22
    Гуру Аватар для pike
    Регистрация
    03.02.2012
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    1,086
    Спасибо
    я - 401; мне - 610
    Глава 9
    "Грозовые раскаты"



    Читать дальше...
    Увлечённо перелистывая страницы книги, девушка неторопливо шла по коридору университета, когда кто-то её окликнул:
    - Милисентия!
    Услышав своё имя, она вздрогнула, но как ни в чём не бывало продолжила идти, сделав вид, что ничего не слышит, и подумав: " Ну поори ещё, поори, сука!"
    Женский голос вновь окликнул её.
    - Милисентия, девочка моя!
    "Девочка? Да задница тролля тебе девочка! Вот ведь привязалась, тварь!" - девушка остановилась и, изобразив на лице виноватую улыбку, оглянулась.
    - Магистресса Эльтраи, простите, я не слышала, увлеклась – очень интересная книга.
    Женщина подошла ближе.
    - Ого! Торнинг Норический, "Метаморфозы"! Это делает тебе честь! Рада, что в столь юном возрасте ты уже интересуешься философской литературой, - уважительно качнув головой, произнесла она.
    - Благодарю, госпожа наставница, - скромно потупив взор, ответила Милисентия.
    - Ты не видела Селесту? Я везде её ищу.
    "Ага! Так я тебе и сказала, что она сейчас в оранжерее успокаивает эту дурочку Акси. Побегай сама, поищи!"
    - Нет, наставница. После обеда я её вообще не видела.
    - Везде её ищу, уже половину университета обежала. Если встретишь, то скажи ей, чтобы немедленно зашла к матери-настоятельнице. Хорошо?
    - Да, моя госпожа. Обязательно передам, - лучезарно улыбнулась Милисентия и тут же поинтересовалась, изобразив на лице беспокойство, - Что-то случилось?



    - Да нет, всё нормально. Просто за ней приехали. Отец забирает Селесту, - напряженно глядя куда-то через плечо Милисентии, произнесла Эльтраи. – Ну, если увидишь её, не забудь передать...
    - Если увижу, то обязательно передам, - глядя на магистрессу Эльтраи честными глазами, ответила девушка и уже вслед удаляющейся наставнице тихо прошипела: - Ага, спешу.
    Её ужасно раздражала эта черноволосая особа.
    Впрочем, нет, не раздражала.
    Милисентия терпеть не могла эту куклоподобную красавицу, вечно лезущую со своими душеспасительными беседами о милосердии и любви к ближнему. Особенно юную баронессу бесили её уроки по изучению древней истории Сидонии, постоянно заканчивающиеся всеобщими рассуждениями о том, что в стародавние времена жители поднебесного мира жили дружнее и добрее относились друг к другу, и что нынешнее поколение в силах возродить эти утраченные добродетели.

    Девушку жутко раздражало, что почти все воспитанницы университета были без ума от этой выскочки и в один голос утверждали, что магистр Эльтраи самая красивая и высокодуховная из всех женщин, каких им только доводилось видеть, и добавляли, вздыхая: "Эх, вот бы мне стать хоть чуть-чуть похожей на неё! Она такая красавица!"



    Милисентия была уверена, что все эти телячьи восторги были проявлением самой пошлой лести. В глазах юной баронессы единственной заслугой Эльтраи было её родство с самой Преподобной Матерью, которой она приходилась единокровной сестрой.
    Милисентия испытывала по отношению к Эльтраи совсем иные чувства, чем большинство соучениц - она всей душой ненавидела эту особу. Ненавидела за красоту, за плавные, преисполненные величавой грации движения, за манеру говорить, смотреть, улыбаться.
    Девушку очень раздражало всеобщее обожание наставницы. Мало того, что воспитанницы стремились подражать её утончённым манерам, так ещё предметом девичьей зависти сделалась роскошная чёрная коса Эльтраи, и в последнее время среди учениц пошла идиотская, по мнению Милисентии, мода на косы.

    В подражание любимой магистрессе чуть ли не каждая вторая сейчас щеголяла с косой, украшенной непременным шелковым бантом алого цвета.
    У Милисентии эта мода вызывала лишь презрительное отвращение.
    Ради того чтобы не уподобляться толпе, она даже решилась на неприемлемый с точки зрения сверстниц поступок, обрезав свои роскошные тёмно-каштановые волосы до половины.
    Поинтересуйся кто, с чего вдруг в ней проснулась такая отчаянная ненависть к наставнице, Милисентия вряд ли смогла ответить, но где-то в самой глубине души понимала, что просто завидует красоте и популярности этой женщины.
    Впрочем, наставница Эльтраи была не единственной, к кому Милисентия испытывала столь негативные чувства. Случись оказаться подле неё какому-нибудь ментаду, он, наверное, был бы потрясён, поняв, что в столь юной и весьма симпатичной особе таится столько злобы по отношению к окружающим.

    Внешне Милисентия никак не выражала своих чувств – вроде бы тихая, спокойная и даже в какой-то степени общительная девочка. С той лишь разницей, что всё её общение ограничивалось небольшой группой сверстниц, часть которых была чем-то обязана Милисентии, вследствие чего подпадала под её влияние, другая часть вполне искренне полагала, что с Милисентией лучше дружить, чем вступать в какие-либо конфликты. Но были и такие, кто разделял её восприятие мира, считая всех окружающих ничтожествами.
    Таковой была Элдара Самантская, дочь лорда Дерика. Назвать их отношения дружбой было бы сложно. Скорее, это был некий союз единомышленников, которых объединяло лишь одно - завышенная самооценка.

    В целях подержания своего дутого авторитета этот союз проводил своего рода акты устрашения.
    Объектами подобных акций, как правило, становились воспитанницы, так или иначе "перешедшие дорогу" Милисентии или Элдаре. Но подчас всё могло происходить и без видимых причин, преследовалась лишь одна цель - поразвлечься.
    Естественно, что подобные «мероприятия» были немыслимы без кучки верных подпевал и выражались в изощрённой травле объекта немилости.
    Последним из подобных показательных актов была попытка Милисентии развлечь себя травлей Селесты. Именно под её чутким руководством одна из воспитанниц нарисовала на стене туалета довольно похабный рисунок, сопроводив его указанием имени принцессы.
    Но дальнейшего хода эта шутка, увы, не получила. Как ни странно, Элдара не проявила к ней никакого интереса, чем изрядно разочаровала юную баронессу.

    Затаив обиду на свою сподвижницу, Милисентия была вынуждена молча проглотить эту горькую пилюлю, а через неделю после случившегося испытала настоящее потрясение, увидев бывшую союзницу с косой, украшенной алым бантом. В её глазах это было вероломством.



    В последнее время в жизни девушки произошли значительные изменения. Отец по-прежнему не давал о себе знать, и лишь старая кормилица продолжала исправно присылать весточки из дома. В одном из своих писем она вскользь сообщила о том, что судьбой юной баронессы неожиданно заинтересовался король Андалана Боккаж.
    Очень давно Милисентия слышала от кого-то, что король Андалана приходится ей дальним родственником, но практически сразу забыла об этом. Да и к чему было помнить о такой подробности, если ни разу в жизни с ним не пересеклась? Поэтому она отнеслась к упоминанию о Боккаже весьма прохладно, лишь с некоторой долей недоумения. Но в конце сентября Милисентия неожиданно получила письмо от Эдингорна, личного секретаря короля Боккажа.
    Вот теперь она удивилась по-настоящему.
    В своём письме Эдингорн сообщал, что Его Величество Боккаж, король Андалана, весьма озабочен судьбой двоюродной племянницы Милисентии и желает оказать ей всестороннюю поддержку. Он намерен предложить ей своё высочайшее покровительство, так как не желает, чтобы баронесса попала в печальную ситуацию, подобную той, что некогда произошла с дочерью старого лорда Ориенгот-Лето.

    Внимательно перечитав письмо, Милисентия крепко задумалась над его содержанием.
    Будь она полной дурой, решила бы, пожалуй, что Эдингорн намекает на возможную перспективу её брака с королём Андалана. Будь она чуть более наивной, возможно, могла бы предположить, что у бездетного Боккажа вдруг проснулись родственные чувства, и он решил оказать ей своё искреннее покровительство. Но Милисентия не была ни дурой, ни наивной простушкой. Она сразу смекнула, что смысл письма куда глубже, чем кажется.
    Юная баронесса прекрасно сознавала, что по достижении совершеннолетия станет просто предметом торга, и отец, преследуя собственные политические цели, выдаст её замуж за какого-нибудь лорда из Лиги.
    Будучи весьма свободолюбивой особой, Милисентия категорически отвергала даже саму мысль о том, что когда-нибудь ей придётся против своей воли лечь в постель с незнакомым, к тому же, скорее всего, старым мужчиной. Тем более что в её памяти ещё были свежи воспоминания о скандальном происшествии, упомянутом в письме Эдингорна.
    В своё время эта трагикомичная история наделала много шума и, обрастя неприличными подробностями, успела стать частью фольклора Сидонии.

    Теперь в каждой таверне можно услышать весьма пошлую байку или песенку о том, как старый лорд Ориенгот-Лето выдал свою дочь Даркию замуж за герцога Палранского.
    Сей муж годился молодой жене не то что в отцы, а в деды, да к тому же страдал от сильнейшей экземы, но при этом был известен своей граничащей с безумием необузданностью и недюжинной физической силой, которую неоднократно демонстрировал на турнирах, вполне заслуженно удерживая титул непобедимого чемпиона.

    К тому же герцог прослыл не по годам страстным любовником, а его извращённые амурные похождения и чудовищные размеры детородного органа ещё при жизни стали предметом скабрезных шуточек.
    Естественно, что без вмешательства придворного мага или лекаря, поддерживающего сексуальную энергию своего господина специальными отварами и зельями, тут не обошлось, и именно пристрастие к зельям в итоге сгубило старого вояку.
    Поговаривали, что под действием этих снадобий старый сластолюбец до того распалялся, что почти ежедневно устраивал своей молодой жене изнуряющие сексуальные баталии с привлечением слуг и рабов обоего пола, чем доводил её до практически бессознательного состояния.

    Естественно, что подобные оргии не могли привести ни к чему хорошему, но, увы, печальная участь постигла не старого герцога, а его супругу, которая отошла в мир иной аккурат во время одной из них.
    Милисентия не знала, откуда пошли эти слухи, но поговаривали, что юная герцогиня то ли истекла кровью, то ли попросту задохнулась во время группового совокупления, которое устроил её безумный муженёк.
    Может быть, отец Даркии простил бы своему престарелому зятю гибель дочери, но лорда Ориенгот-Лето взбесили дошедшие до него весьма деликатные подробности того, как это случилось – говорили, что она приняла нелепую смерть, находясь между законным супругом и рабом.
    Дело чуть было не закончилось войной, которая не разразилась лишь благодаря вмешательству короля Боккажа, выступившему в роли миротворца, и скорой смерти самого виновника конфликта. Герцог Палранский успел вовремя скончаться от передозировки своего чудодейственного зелья.

    Рассказывали, что за несколько дней до смерти он буквально обезумел от похоти и, впав в неистовство подобно гулю во время гона, без разбору кидался буквально на всех, кто ему попадался на пути. Дошло до того, что ближайшие придворные герцога были вынуждены совершить немыслимое: крепко связать своего господина сыромятными ремнями и приковать к кровати надёжной цепью. Умер он, корчась в ужасных муках, и до самого последнего вздоха требовал, чтобы ему привели женщин.
    Вся эта отвратительная история давно стала предметом всеобщих насмешек и анекдотов. Естественно, что самыми первыми на неё отозвались бродячие актёры и менестрели. Именно благодаря им неприглядная повесть о браке герцога Парланского и несчастной дочери лорда Ориенгот-Лето стала известна в самых отдалённых уголках Сидонии и приукрасилась некой пикантной подробностью: якобы перед тем как положить тело герцога на погребальный костёр, его придворные во избежание конфуза были вынуждены отрезать у покойника торчащий дыбом предмет греховности.
    Самым же ужасным было то, что даже после этой, казалось бы, позорной истории практика неравных браков среди союзников Лиги пяти королевств не прекратилась.

    Не прошло и года, как барон Торнгарст выдал дочь Ульрику за престарелого лорда Дункирна, а вдовствующая баронесса Кун Рофанская вообще изумила почти всю Сидонию, осчастливив бездетного герцога Орбанского браком со своей малолетней дочерью. Молодожен был столь стар, что от переизбытка счастья его хватил удар, и он успешно скончался буквально через пару дней после свадьбы. Самым же забавным у этой истории был финал. Юная вдова понесла и примерно через семь месяцев после смерти супруга разрешилась ребёнком мужеского пола. Само собой, подобный факт вызвал лишь всеобщий сарказм и обогатил сидонийский фольклор новой волной скабрезных анекдотов и пошлых песенок.

    Естественно, что Милисентию передёргивало от одной лишь мысли о принудительном браке.
    Подобной судьбы для себя она не желала, и подобно прочим девушкам из государств, относящихся к Лиге пяти королевств, с нескрываемой завистью посматривала в сторону своих сверстниц из правящих домов, вошедших в состав империи или оставшихся нейтралами, сохраняя, тем не менее, приверженность к исконной вере в Праматерь. Ведь там, соблюдая древние законы, родители даже не помышляли принуждать своих сынов и дочерей к выгодному с их точки зрения браку и не запрещали им жениться по их собственному выбору.

    Милисентия несколько раз перечитала странное письмо Эдингона, прежде чем уловила в нём истинный скрытый подтекст, кроющийся именно в той строчке, где советник Боккажа упоминал о судьбе несчастной Даркии.
    Баронесса вдруг вспомнила, что после той позорной истории герцогства Парланского более не существует, ведь старый развратник издох, так и не оставив после себя наследников. После его смерти король Боккаж успешно прибрал к рукам земли покойного, благо, в Парлане уже находились якобы миротворческие войска Андалана.

    Перво-наперво Боккаж назначил своего секретаря Эдингорна наместником, и тот буквально сразу же издал манифест, провозглашавший добровольное присоединение герцогства Парланского к королевству Андалан.
    Старому же лорду Ориенгот-Лето, нелепо прославившемуся тем, что в угоду каким-то своим, малопонятным для всех прочих интересам, отдал за сексуально озабоченного маразматика свою юную дочь, достались лишь рожки да ножки и, конечно же, заверения Боккажа в искреннем сочувствии и вечной дружбе.

    Сопоставляя факты, Милисентия заключила, что Боккаж намерен использовать её в своей интриге против отца. Надо сказать, что эта догадка её нисколько не удивила.

    Для Милисентии было более чем очевидно, что о дружеских отношениях между королём Андалана и её отцом не могло быть и речи. Она помнила, какими эпитетами барон награждал сего монарха, считая его лживым, коварным и жадным до власти интриганом. Но при этом они были союзниками, и её отец вкупе с верховным магистром ордена Кухулина Нарзесом спал и видел Боккажа одним из активных членов Лиги. Тот, не отказываясь от их настойчивых предложений, официально в состав Лиги так и не вошел, мотивируя это тем, что в настоящее время очень серьёзно занят борьбой с отрядами эльфийских повстанцев, засевшими в лесах Андалана.
    По общепринятому закону Лиги, в случае смерти отца Милисентии все права на баронство доставались её младшему брату Рунхору, нервному, вспыльчивому юнцу. Подобная перспектива не могла устраивать Боккажа, который предпочёл бы иметь под боком более покладистого и уравновешенного союзника, особенно если учесть тот факт, что баронство располагало весьма сильной и хорошо подготовленной армией.
    Невзирая на свой достаточно юный возраст, Милисентия ясно понимала, что именно этим и был обусловлен его интерес к ней, а письмо Эдингорна являлось своего рода проверкой. Боккажа интересовало, с кем он имеет дело, и от ответа девушки зависело как дальнейшее существование баронства, так и судьба её самой. Упоминая о Даркии, советник Эдингорн как раз намекал на историю герцогства Парланского, а значит, и на возможное будущее баронства Нан-Марог.
    Милисентии надлежало сделать соответствующие выводы и принять единственно верное решение: либо она, прикидываясь простушкой, пишет в ответ какую-нибудь чепуху, остаётся на стороне отца и в итоге теряет всё, либо принимает правила игры, предложенные Боккажем, и в итоге получает баронство.



    Милисентия сделала свой выбор. Она была уверена в том, что правильно поняла скрытый в послании Эдингорна намёк, и в конце концов это подвигло её написать ответ, адресованный лично королю Андалана.
    Как ни странно, Боккаж ответил ей практически сразу, и с тех пор между ними завязалась довольно активная и весьма доверительная переписка. Кстати, Милисентия наконец-то смогла получить ответ на давно мучивший вопрос, что же произошло с её матерью. Теперь девушка твёрдо знала, что именно отец, барон Нан-Марог, напрямую причастен к этой смерти, и что младший братец Рунхор скорее всего не является сыном барона и приходится ей братом лишь по матери.

    Доводы Боккажа были столь убедительны и так тесно переплетались с подозрениями самой Милисентии, что она сразу и безоговорочно поверила андаланцу. Но раскрытая Боккажем тайна показалась ей столь страшной, что девушка решила до поры до времени поглубже запрятать её в самом укромном уголке души.

    Самым же большим потрясением для Милисентии оказалось недавнее письмо её сиятельного патрона, в котором он очень прозрачно намекнул, что в ближайшее время должны произойти некие значительные события, призванные изменить ход истории Сидонии. Милисентию очень смутила одна весьма заковыристая фраза, которая, казалось бы, выпадала из общего контекста письма: "Хорошая и увлекательная книга всегда служила мне источником познания и успокоения. С превеликим удовольствием провожу время за чтением великолепнейшего сборника "Метаморфозы", принадлежащего перу великого Торнинга Норвического. Настоятельно рекомендую и Вам ознакомиться с данным произведением. Уверен, что Вы испытаете величайшее удовольствие от прочтения чудеснейшей саги "Хитроумный Олаф". На редкость увлекательная и познавательная история, требующая осмысления".
    Конечно же, Милисентия сразу смекнула, что в этой фразе скрыт некий смысл.

    Но, увы, она не читала "Метаморфозы", именно поэтому сегодняшнее утро провела в библиотеке Ордена в поисках упомянутой книги.

    Из внешне безобидного текста этого письма Милисентия поняла, что её отец вкупе с Нарзесом задумал предпринять некие решительные действия против империи, и в ближайшее время ей следует быть осторожной и крайне осмотрительной. Из чего она заключила, что отец не намерен забирать её из университета. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что Милисентии надлежало стать своего рода залогом, гарантом, отводящим подозрения от её отца. Именно этот факт и потряс девушку - родной отец рассматривал её лишь как пешку в своей игре.

    Теперь она была убеждена в том, что отныне может полагаться лишь на себя да на единственного своего союзника короля Боккажа, которого интересует только с точки зрения политической выгоды. Выходило, что и для Боккажа, и для собственного отца она являлась не чем иным, как просто товаром, с той лишь разницей, что используя интересы андаланца в собственных целях, у неё куда больше шансов устроить своё будущее.

    Вера в единую Праматерь, Орден, университет, вечные нравоучения о всеобщем братстве и равноправии – всё это только раздражало Милисентию. Девушке были отвратительны эльфийки с их возвышенной красотой, которую она с величайшим удовольствием втоптала бы в грязь, а острые на язык необузданные ориссы вызывали только чувство гадостливого пренебрежения.
    Иными словами, она даже не помышляла о том, что, став баронессой, изберёт для своей вотчины путь присоединения к империи и примет культ Праматери.

    Впрочем, по большому счёту Милисентии было наплевать и на Исход, и на возрождение пресловутой империи. Её интересовала лишь собственная судьба и то, как можно выгодно использовать сложившуюся ситуацию. Она желала вернуться домой, отомстить отцу за гибель матери, избавиться от братца-бастарда и стать единовластной правительницей в баронстве Нан-Марог. Благо, теперь у неё был могучий и, как ей казалось, надёжный союзник. А главное, был план, который поможет осуществить задуманное. Да, это займёт довольно много времени, но Милисентия знала, что в силах выждать.
    Она ещё очень молода, впереди вся жизнь. А если придётся поторопить события, то можно сделать и это - ведь есть маги и ведуньи с их тайными зельями. Если собственный отец относится к ней как к бездушной вещи, то и она не останется в долгу.

    "Милое дитя! Невзирая на то, что Ваш батюшка желает устроить Ваш брак, о чём он сообщил на недавнем заседании совета Лиги, спешу уверить, что в моих силах убедить его повременить с претворением в жизнь столь решительного шага. Вы можете быть спокойны на сей счет..." - эта фраза из письма Боккажа крепко засела в сознании Милисентии. Теперь она ясно представляла себе, как поступить в случае, если папаша и впрямь решит выдать её замуж.

    Выбрав наиболее освещённое место, Милисентия села на выступ-лавку, тянущуюся вдоль одной из стен коридора, раскрыла книгу, нетерпеливо пролистала её до саги "Хитроумный Олаф" и погрузилась в чтение.
    Незамысловатое на первый взгляд произведение повествовало о двух братьях, влюбившихся в красавицу Гудрун. Естественно, что сей факт привёл к неприятностям - между братьями началось соперничество, со временем перешедшее в непримиримую вражду. Чтобы избежать возможного братоубийства, старейшины рода обратились за помощью к главному герою саги, конунгу Олафу, в надежде, что тот поможет урегулировать конфликт.

    Тот охотно согласился, но, увидев красавицу Гудрун, без памяти влюбился и возжелал отнять её у братьев. Но как заполучить прелестную Гудрун, не испортив при этом своей репутации мудрого и справедливого правителя? Олаф решается на хитрость. Для начала он примиряет братьев и велит им устроить в своих замках празднества для клана, на которых должны присутствовать Гудрун и её отец. Чей пир будет веселее и понравится больше, тот и станет мужем Гудрун. Братья тянули жребий, и первый пир выпало устроить старшему брату.
    Девушка незаметно для себя увлеклась повествованием.

    «И призвал Олаф трёх своих самых жестоких и жадных до крови берсеркеров, коих и сам боялся, и молвил им: «Будьте на пиру в одежде чёрного цвета. Не в синем, не в красном, не в зелёном, а только в чёрном. Ежели будете в чёрном, то гуляйте, веселитесь, пейте безмерно, не отказывайте себе ни в чём. Ну а коли возжелаете силою своею да удалью блеснуть и пришибёте кого во гневе, так это вам сейчас уже прощаю. Делайте что захотите, никто вас не остановит». Когда же пиршество было в полном разгаре, опьяневшие берсеркеры впали в неистовство и воспылали жаждой крови. Они выхватили свои мечи, и весёлый пир превратился в кровавую драку и смертоубийство. Многих невинных сгубили эти трое, прежде чем их самих одолели и убили.
    Тогда настал черёд младшего брата, и тот устроил роскошный пир. Старший же брат подумал: «Он специально привёл на мой пир своих воинов, которые устроили драку, так и я отплачу ему тем же!» В самый разгар празднества он подал условный сигнал, и воины его, горя жаждой мести за причинённую обиду, обнажили свои мечи и без разбору начали рубить всех, кто был в тот час в зале. И вновь было смертоубийство, и опять пострадало много невинных, прежде чем старейшины смогли унять ярость дерущихся и прекратить преступление.

    Хитрец Олаф только этого и ждал.

    Во время драки он укрыл плащом своим и увёз с пира красавицу Гудрун и укрыл её в святилище Праматери. И тогда все подумали: «Как Олаф благороден, ведь он спас девушку. Он не увёз её в свой замок, потому что не хотел смущать народ помыслами дурными, а невинность девичью чернить подозрениями недобрыми. Не позволив случиться ничему худому, он поручил заботу о Гудрун сёстрам-послушницам, и те укрыли и уберегли её».

    И сказали старейшины, и клан весь сказал: «Братья больше заняты своею враждою, и ни один из них недостоин стать мужем красавицы Гудрун». Братьев с позором изгнали, а отец Гудрун молвил дочери своей: "Вот видишь, какие это худые женихи!" И ответила Гудрун: "Вижу, отец. Они оба, как яблоко с червоточиной. Снаружи вроде крепкое, а внутри мерзость гнилая".
    И видя такое дело, спросил её отец: "Ответь, дочь моя, кто мил сердцу твоему? Может, есть у тебя кто на примете? Кого хочешь иметь своим мужем?"
    И Гудрун, не задумываясь, ответила отцу: "Не отдавай меня никому, а только Олафу, ибо сердце моё лежит к нему. Он справедлив и мудр, не надо мне иного мужа, ибо только его хочу видеть подле себя!"
    И тогда он отдал свою дочь за Олафа, которого с тех пор стали называть Олаф Справедивый. Называли его так, потому что никто не знал, что это он всё кознями своими подстроил.
    А братья убили друг друга, ибо ненависть их так распалилась, что не знала предела, и обратились в гулей мерзких. Души их бродят по сей день на болотах Сумаровых и воют, и кричат по ночам голосами страшными, ждут, когда за обман свой жестокий и Олаф возродится гулем мерзким...»

    Далее следовали весьма пространные и неинтересные для Милиентии рассуждения автора. Ей было более чем достаточно и того, что уже прочла. Девушка уже поняла, что хотел донести до неё Боккаж, почему рекомендовал быть осторожнее.
    Девушка в раздумье закрыла книгу, отложила её в сторону и горько усмехнулась: «Так вот, батюшка, что ты удумал!»
    - Милисентия! Милисентия!

    "О, боги! Неужели и эта дурочка тоже ищет Селесту?" - подумала она, увидев приближающуюся к ней магистрессу Аурминд.
    Если Эльтраи девушка всей душой ненавидела, то Аурминд считала этаким недоразумением, хлопотливой, нелепой, вечно улыбающейся дурочкой. Когда же до Милисентии дошел слух, что эта простушка умудрилась вскружить голову здешнему лорду и даже собралась выйти за него замуж, то в её душе шевельнулось острое чувство неприязни и к этой святоше.

    Какое же упоение испытала Милисентия, когда узнала, что новоявленный император услал жениха Аурминд к дикарям сульми и тем самым сорвал ожидавшуюся со дня на день помолвку. Вот тогда эта дурочка наконец-то перестала улыбаться и ходила как оплёванная. Наверняка выскочка вознамерился затащить её свою постель.

    А что? На мордашку она весьма ничего, да и фигурка, как говорится, при ней. Пока жених болтается где-то, исполняя поручения выскочки, тот вдоволь натешится с этой простушкой, а потом избавится от неё, вручив в руки вернувшегося лорда-рогоносца.
    - Милисентия, ты не видела Селесту? Отец прислал за ней своего секретаря, тот дожидается её в кабинете матери-настоятельницы.
    - Последний раз я видела её в оранжерее, она успокаивала Акси, - невинно улыбнувшись, ответила баронесса.
    В глазах Аурминд промелькнуло выражение беспокойства.

    - Успокаивает Акси? Что-то произошло?
    - Нет, госпожа. Просто дядя Акси обещал отвезти её на медовую ярмарку в Тирин, а сам вдруг куда-то уехал. Вот она и...
    Аурминд понимающе кивнула.
    - Спасибо, дорогая.
    "Беги, беги, дурочка!" - подумала Милисентия, мрачно посмотрев вслед удаляющейся Аурминд, и перевела взгляд на лежавшую рядом книгу.

    "…И призвал Олаф трёх своих самых жестоких и жадных до крови берсеркеров, коих и сам боялся, и молвил им: «Будьте на пиру в одежде чёрного цвета. Не в синем, не в красном, не в зелёном, а только в чёрном. Ежели будете в чёрном, то гуляйте, веселитесь, пейте безмерно, не отказывайте себе ни в чём. Ну а коли возжелаете силою своею да удалью блеснуть и пришибёте кого во гневе, так это вам сейчас уже прощаю. Делайте что захотите, никто вас не остановит... "

    Лицо девушки побледнело.

    Она догадалась, что должно произойти и к каким последствиям привести. Внезапно перед лицом неотвратимо надвигающегося ужаса все её рассуждения и неприязни стали так ничтожны, бессмысленны и отвратительны.
    - Безумие! Это же настоящее безумие! Они не посмеют этого сделать... Нет, они не посмеют... - раздавленная собственной ужасной догадкой, прошептала она.
    Опустив плечи, ссутулившись, она некоторое время неподвижно стояла в одиночестве посреди коридора.

    - Госпожа Аурминд... Госпожа... гос... - разлепив неожиданно пересохшие губы, хрипло прошептала Милисентия.
    Словно во сне, она развернулась и бегом бросилась по коридору в ту сторону, куда удалилась Аурминд.
    «Надо предупредить! Рассказать! - билось в её голове. - Предупредить! Рассказать!»
    Не добежав до конца коридора, девушка вдруг остановилась.

    «Если я расскажу, то они спросят, откуда мне это известно. И что я отвечу? Что мой отец решил напасть, что его солдаты будут переодеты лакойцами, а известно мне это стало из тайной переписки с Боккажем? Это отвечу?» - вот теперь Милисентии стало по-настоящему страшно, и этот страх она ощущала физически, он сковал её по рукам и ногам.

    Не она одна была охвачена ужасом в эту минуту.

    Совсем в другом месте по гулким коридорам замка, обливаясь слезами отчаяния, бежала женщина. Попадавшиеся ей навстречу слуги шарахались в стороны, уступая дорогу своей госпоже.
    Ничего не понимая, они провожали её растерянными взглядами, не скрывая своего изумления - ведь только что императрица Хеленгард спокойно прошествовала этим коридором в свои покои, а теперь...
    С треском распахнув дверь, Хелена ворвалась в императорский кабинет.
    Склонившиеся над разложенной на столе картой Муилькор и Ангрим резко обернулись.
    - Алл! Наши девочки! Скорее, солдат! Больше! Конных! Успеть! Зелёные Дубравы... Скорее!
    Приблизительно через полчаса жители Тирина потрясённо смотрели вслед промчавшимся по улицам пяти сотням всадников в чёрных одеждах. Оглушительно прогрохотав копытами по брусчатке, кавалькада покинула город через западные ворота.



    * * * * * *

    Волчья стая шла на широких махах уже более двух часов. Освещаемые неверным светом луны чёрные силуэты, словно ручеёк, молчаливыми призраками втекали в ущелье. В авангарде бежала белая волчица.

    - Холодно! Проклятые тролли! Как же холодно! Да ещё этот снег, валит и валит!
    Всадник поднял голову, окинул тоскливым взглядом смутно угадывающиеся в ночном сумраке вершины гор, покрытые вечными снегами. Луна более не светила, небо затянулось мрачным саваном облаков. Так высоко в горы он никогда в своей жизни не забирался, да ещё ночью. Но что поделаешь, дело гонца - выполнять распоряжение хозяев.
    Да тут ещё такая секретность!

    Можно было бы воспользоваться короткой дорогой через долину. Переехал Укунский мост, а там рукой подать до Нави-Тирита, всего-то четыре лиги. Но король распорядился, чтобы гонец отправился объездным путём через горный перевал - неизвестно, кто может встретиться на проторенной дороге, лишние свидетели в исполнении тайной миссии не нужны. Вот и пришлось гонцу тащиться через горы, чтобы доставить некое жутко секретное послание лично в руки Майтрасту, главе клана Мак'Олдринов.

    Долина осталась позади, волчья стая перебралась на противоположный склон ущелья. Тут начинались девственные леса. Белая волчица повела стаю лесом, придерживаясь тени. Только на миг она остановилась, чтобы ещё раз свериться со взятым следом.
    Она допустила непростительную ошибку, надеясь перехватить свою добычу возле моста. По непонятной ей причине жертва почему-то свернула на объездной путь, идущий через перевал. Волчица потеряла драгоценное время, и теперь приходилось навёрстывать его, чтобы вернуть упущенное преимущество.
    Когда она поняла, что жертва уходит, то повела стаю наперерез, прямо через распадок. Это был кратчайший, но и самый тяжёлый путь. Бежать вверх по довольно крутому, к тому же покрытому толстым слоем снега склону было нелегко даже ей.

    Проваливающиеся в снег по самое брюхо волки начали уставать.
    Тихим жалобным подвываньем и поскуливанием они выражали своё недовольство, но упорно продолжали бежать за предводительницей. Их было пятеро: два матёрых волка, подросток и две взрослых самки. Крупные, сильные звери, но белая волчица была вдвое, а то и втрое крупнее и сильнее каждого из них. Она с лёгкостью расправилась бы со всей стаей, если бы они попытались ей противостоять. Поэтому когда белая, рассерженная их протестующими подвываньями, грозно рыкнула, волки притихли и уже молча продолжили погоню, надеясь сорвать свою злость на добыче.

    Предводительница остановилась, подняла голову, принюхалась. Стая тут же улеглась в снег, высунув розовые языки и тяжело дыша. Волчица, водя мордой из стороны в сторону, ловила носом нужный запах. В следующую секунду она тихо рыкнула и уверенно рванула вперёд - учуяла, что добыча уже близка.

    Конь испуганно захрапел и, присев на задние ноги, обеспокоенно запрядал ушами.
    - Что с тобой?
    Впереди на тропе всаднику померещилось какое-то смутное движение. Гонец натянул поводья и привстал на стременах, попытался разглядеть дорогу.
    Что может быть красивее падающего пышными хлопьями снега? Как здорово сидеть возле окна и смотреть на это сказочное явление! Потрескивают дрова в жарко пылающем камине, перед тобой стоит кружка горячего грога, а ты смотришь в окно и думаешь о чём-то своём. Это прекрасно!

    Совсем иное дело - снегопад ночью в горах. Твой мир сужается до нескольких метров. Ты один, руки и ноги окоченели, холод пронизывает буквально до самых костей. Вокруг мрачный заснеженный лес... Несмотря на то, что о левое бедро бьются ножны острого как бритва меча, а с правой стороны за пояс заткнут длинный нож, ты молишь богов, чтобы ближе чем на две-три лиги от тебя не было ни одной живой твари.

    Захрапев и испуганно кося глазом сторону леса, жеребец вскинул морду, оскалил зубы и тонко и жалобно заржал, дрожа и испуганно пятясь задом.
    Со стороны леса, совсем близко, послышался волчий вой.
    Конь встрепенулся и встал на дыбы, размахивая в воздухе передними копытами и припадая на задние ноги.
    - Проклятье!
    Жеребец неожиданно для всадника совершил бросок в сторону и рванул с места в галоп. Выпустив из рук поводья, всадник кубарем полетел в снег. Конь, вскидывая задом, умчался куда-то в сторону.
    Громко ругаясь, мужчина поднялся и огляделся. Всего в нескольких метрах от него, ощетинив холку и припав на передние лапы, скалился волк.

    Ожидая нападения, мужчина выхватил из ножен короткий кривой меч. Онемевшие от мороза пальцы предательски не слушались.
    Волк тихо зарычал.
    Мужчина принял оборонительную позу, готовясь к атаке хищника. И тут нечто грузное обрушилось на него сзади. Тяжело ударило в спину, опрокинуло лицом в снег.

    Рукоять меча выскользнула из пальцев, и тут же волчьи клыки сомкнулись на его запястье, дробя кости. Мужчина дико заорал от нестерпимой боли и что есть силы дёрнул рукой в отчаянной попытке вырваться.
    В следующую секунду он уже сидел на снегу, рассеяно глядя на свою растопыренную пятерню. Рука была цела и невредима, никакого кровавого месива, никакого укуса. Ничего не понимая, гонец растерянно огляделся - нет волков, он был один.
    - Что за напасть? Какое-то колдовство!

    Вокруг ночной лес, сонный и притихший. Беззвучно падает густой снег.
    - Куда делись волки? Может, погнались за конём? Где они? Притаились за пеленой снега?
    Мужчина неуверенно поднялся на ноги, тихо ругаясь и продолжая настороженно озираться, нагнулся, поднял валявшуюся в снегу шапку. Отряхивая её о колено, он осмотрелся, пытаясь понять, куда отлетел его меч, и тут же замер, услышав знакомое рычанье. Не разгибаясь, очень медленно повернул голову.

    За его спиной стоял волк.
    Гонец тихо выругался:
    – Проклятые твари, чтоб вас гули порвали!
    Стараясь не делать резких движений, он опустил руку к поясу, нащупывая рукоять ножа.
    Из-за укрытых снегом ближайших елей вышли ещё два волка, четвёртый и пятый как-то незаметно вдруг образовались справа.
    Мужчина медленно попятился.

    Последнее, что успел увидеть гонец, прежде чем острые волчьи зубы нашли его горло, была тень громадной белой волчицы, метнувшаяся к нему слева…
    Гонец ошибался - не конь был добычей. Отчаянный, захлёбывающийся крик мужчины утонул в громком рычании набросившейся на него стаи. Огрызаясь друг на друга, волки жадно рвали свою добычу.
    Послышался тихий свист.

    Недовольно скаля запачканные кровью пасти и топорща вставшую дыбом шерсть на загривках, волки опустили головы, прижали уши и покорно отступили от распростертого на снегу растерзанного тела.
    В белёсом сумраке ночного зимнего леса возник силуэт всадника.
    Это была женщина.
    Легко соскользнув со спины своего белоснежного коня, она спокойно направилась к мёртвому гонцу, осторожно обходя казавшиеся чёрными кляксами пятна крови.

    Тихо рыча, волки покорно ждали.
    Опустившись на колено, женщина откинула с головы капюшон подбитого песцовым мехом плаща. По плечам рассыпались длинные платиновые локоны.
    Изобразив на красивом лице гримасу отвращения, она аккуратно, двумя пальчиками извлекла из сумки гонца свёрнутое трубкой письмо, сломала печать и развернула.


    Глаза эльфиек одинаково хорошо видят как днем, так и при неверном свете луны. Она быстро прочла письмо, улыбнулась своей удаче и, удовлетворённо кивнув, вновь свернула пергамент в трубочку. Бросив быстрый взгляд на жавшихся в стороне волков, убрала свою добычу в поясную сумку, накинула на голову капюшон, поднялась на ноги. Ни волки, ни погибший гонец её больше не интересовали.
    Грациозно вскочив в седло, женщина белым призраком растаяла в белёсом мареве зимней ночи.
    Стая наконец-то получила свою законную добычу, но среди жадно терзающих мёртвое тело зверей уже не было белой волчицы.

    * * * * * *
    Последний раз редактировалось pike; 13.06.2013 в 01:08.

  9. #23
    Гуру Аватар для pike
    Регистрация
    03.02.2012
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    1,086
    Спасибо
    я - 401; мне - 610
    Глава 10.
    "Если пойду я долиною смертной тени…"

    Она беспомощно лежала на спине и смотрела в серое угрюмое небо.
    Мысли текли медленно и тягуче.
    «Что произошло? Где я?» - она попробовала повернуть голову, чтобы оглядеться, но почему-то не смогла этого сделать. Мир померк, исчез, и ему на смену пришли какие-то неясные, размытые образы. В меркнущем сознании женщины глухо зазвучали чьи-то голоса...



    Читать дальше...
    - Это распоряжение твоего отца, - видя настрой Ирен, Итилгайл старался быть спокойным. - Через пару недель я вернусь. Ну не расстраивайся ты так! - подойдя к сидящей в кресле жене, он сел перед ней на корточки, взял её руку в свои ладони и поднёс к губам. – Мы же расстаёмся ненадолго, - примирительно произнёс он, целуя нежные пальцы. - Тем более ты остаёшься не одна, с тобою твоя сестрёнка. Элуидес ведь такая затейница! Уверен, ты даже соскучиться не успеешь.
    - Она всего лишь моя сестра. Я живу не с ней, а с тобой. Мне ужасно надоели твои отлучки. Понимаешь? Я уже устала быть одна, - тихо ответила она, глядя куда-то в сторону.

    - Я всё понимаю, но и ты пойми меня. Твой отец возложил на меня задачу по формированию армии. Я и сам был бы рад проводить с тобой больше времени, но... - не найдя что еще сказать, он замолчал.
    Не отрывая тоскливого взгляда от окна, женщина тяжело вздохнула.
    - Ирен, ну хватит дуться, не хочу уезжать от тебя, когда ты в таком настроении! - он до сих пор предпочитал называть жену её старым именем.

    - Нет, ты не можешь меня понять. Я так надеялась, что мы спокойно заживём тут, в Дубравах... - голос Ирен дрогнул. - Все только и говорят, что о грядущей войне. Все ждут, что не сегодня-завтра это произойдёт. Мы живём как в военном лагере, ты целыми днями пропадаешь, я не вижу тебя неделями, а когда наконец появляешься, то двери нашего дома практически не закрываются, каждую минуту кто-то приходит, кто-то уходит. В приёмной толпятся какие-то вооружённые головорезы. Не дом, а казарма! Наверно, я не такая авантюристка, как мои родители. Я ведь не хочу ничего кроме тихого семейного счастья. И я ужасно боюсь. Боюсь за родителей, за сестёр, за нас. Никогда бы не подумала, что так сложно быть дочерью императора и женой военного.
    Этилгайл нахмурился.

    - Парни, которых ты называешь головорезами, это солдаты империи. В случае войны они будут рисковать своими жизнями ради того, чтобы другие жили спокойно. Они будут сражаться, а если так сложится их судьба, то и умирать, умирать ради общего мирного будущего. Они будут умирать и ради тебя, ради наших ещё нерожденных детей!

    - Прости меня! - тихо произнесла Ирен. - Но мне действительно очень страшно. Раньше я думала, что такая же сильная, как мои родители, но Сидония показала, чего я стою. Так легко казаться смелой и решительной, когда твоей жизни ничего не угрожает! Начинаешь верить, что справишься с любыми проблемами. Но теперь я знаю, что обманывала саму себя.
    - Не говори так. Ты всегда умела справляться с трудностями, ты дочь своих родителей. Они у тебя замечательные, но сейчас им очень тяжело. Кто, как не мы, должны помочь им? Ведь и наше будущее зависит от того, насколько решительно мы будем за него бороться. Боюсь, что твоя мать сейчас была бы не в восторге от твоего теперешнего настроения.
    Ирен тяжело вздохнула.
    - Вот-вот, и ты сравниваешь меня с ней. Почему все думают, что я должна быть такой же, как она? Я - это я.
    - Милая! Бесспорно, быть дочерью неукротимой Леноры трудно, все поневоле ждут о тебя чего-то этакого. Но я-то тебя люблю именно за то, что ты Ирен, такая, какая есть. Милая, прекрасная моя Ирен, моя жена, мать моих будущих детей, любимая моя женщина! - он вновь прижал её руку к своим губам. - Я скоро вернусь к тебе...



    Она открыла глаза.
    «Опять это небо. Я была без сознания?»
    Рваные клочья свинцово-серых туч медленно плыли в мутном клубящемся хаосе, серое на сером. Неподвижным взглядом она смотрела ввысь, удивляясь, что ничего не ощущает.
    Мысли её текли ровно и неспешно.
    «Странно, - лениво подумала она, пытаясь ощутить своё тело. - Странно. Меня словно нет. Почему я ничего не чувствую?»
    С неба начал сыпаться редкий снег. Женщина без эмоций наблюдала за плавно кружащимися в воздухе белыми хлопьями, но не ощущала, как они падают ей на лицо. Она вообще ничего не чувствовала, даже не могла понять, в каком положении находится. Только зрение подсказывало, что всё же лежит.
    «Что произошло?» - она попыталась сморгнуть упавшую в глаз снежинку и с ленивым изумлением поняла, что не может даже этого. Сознание помутилось, и она вновь провалилась в небытие. На самой грани света и тьмы до её слуха донёсся какой-то протяжный, заунывный звук, очень знакомый. Женщина попыталась прислушаться, зацепиться за этот звук, чтобы понять, откуда он, но липкая тьма поглотила её сознание.



    Войдя в холл дома, Ирен скинула с головы капюшон, расстегнула фибулу мехового плаща и, сбросив его на руки шустрой молоденькой служанки, направилась в сторону гостиной.
    - Ну что, проводила мужа? - спросила появившаяся в дверях Элуидис.
    Ничего не ответив, Ирен прошла мимо.
    - Да не раскисай так, ну не на век же вы расстались! Уже скоро вернутся и Эльрлик, и Рон, а значит, и твой муженек.
    - Вернётся для того, чтобы опять неделями пропадать в учебном лагере, - грея руки в тепле камина, бесцветным голосом отозвалась Ирен.
    Скрестив руки на груди, Элуидис прислонилась плечом к потемневшему от времени дверному косяку.
    - Уверена, что как только вернутся Рон и Эльрик, отец предоставит вам возможность побыть вместе.
    Ирен грустно усмехнулась.
    - Отец? Отец уже назначил Этилгайла начальником Первого легиона. Думаешь, зачем мой любимый отправился в Тирин с этими двумя сотнями паладинов? Он сказал, что основная часть легиона формируется там. Боюсь, что это надолго.
    - Я удивляюсь тебе! В последнее время только и жалуешься, что муж постоянно в отлучке, а ты всё время одна, - всплеснув руками, в сердцах выпалила Элуидис. - Ты что, хочешь прицепить его к своей юбке как украшение, сделать из него подкаблучника? Думаешь, ему сейчас легко? Мало того, что на нём лежит огромная ответственность, так ему ещё приходится выслушивать и твоё нытьё! Вот ей-богу, другой давно плюнул бы на всё да нашёл себе женщину повеселее! Вот попомни моё слово, просрёшь мужика, ох, просрёшь! Он дядька видный, долго в холостяках не проходит, девки на него как пчёлы на мёд слетятся! Те же эльфийки - все как на подбор раскрасавицы, боевые, шустрые что ртуть! А ты? Вот сидит дома колодой, горюет да слезу пускает, нет бы сама съездила куда-нибудь! Клянусь богами, ты ведёшь себя как старуха! Куда пропала наша непоседливая, сногсшибательная Ирен? Сидишь в этих стенах как затворница, неудивительно, что тебе в башку лезет всякая чепуха. Да взбодрись ты наконец!
    - Чего мне бодриться?
    - Ой! - Элуидис поморщилась, досадливо взмахнув рукой. - Да хватит уже! Ты так точно скоро мхом вся обрастёшь!
    Ирен обернулась и с укоризной взглянула на сестру.
    - Ну, знаешь! Вот замуж выйдешь, посмотрим, как сама запоёшь!
    - А я не пойду за воина. Вот найду себе какого-нибудь барона или герцога, а то и короля! А что, я ведь дочь императора! Буду устраивать балы, приёмы разные. Нет-нет! Не балы! Я знаю, чем займусь! Я открою королевскую оперу! Надо же нести культуру в массы. Скажу: "Милый мой супруг, возлюбленный мой королёк, а не хочешь ли сделать своей кисоньке-королеве приятное? Вели построить королевскую оперу!" И озаботится мой муженёк, и будет у меня своя опера, и меня станут называть Элуидис, В Мир Красоту Несущая! Во как!
    Ирен укоризненно качнула головой.
    - За воина не пойдёшь, а за короля согласна? Сама себе противоречишь, как раз короли и ведут войны. Уйдёт твой королёк на войну, и останешься ты со своей оперой.
    - А я уже передумала! - пожав плечами, усмехнулась Элуидис. - За короля не пойду! Открою дом моделей! А что? Сидония такого отродясь не видывала! Представь себе: огромное здание, вывеска "Императорский дом моделей госпожи Элуидис". Точно! Каждый сезон новые модели. Наряды для балов, для охоты, для свадеб! Каждый год новая коллекция! Как тебе?
    - Божественно! Ладно, "модельер", уговорила, давай сходим к портному, закажем себе новые платья.
    - Ну, хотя бы так, - пожала плечами Элуидис. - А знаешь что? Давай-ка устроим твоему муженьку сюрприз!
    - Какой ещё сюрприз?
    - А вот такой... - заговорщически подмигнув сестре, Элуидис расплылась в улыбке. - Мы нагоним его и поедем в Тирин все вместе! Уж поверь мне, Итилгайлу будет приятно, что его жена наконец-то выбралась из дома, что она рядом. Ну и заодно наших навестим. Неужели ты по ним не соскучилась, ведь ещё со времени Большой охоты с ними не виделась?
    - Ты сумасшедшая авантюристка! - улыбнулась Ирен. Идея сестры ей явно понравилась.
    - Не возражаю, пусть так, но ведь должна же быть в нашей жизни и доля безумия. Ну, решайся! Пока не поздно, и мы сможем их догнать, решайся!
    - А, ладно! - махнув рукой, согласилась Ирен. - Безумие так безумие! Поехали!..



    Опять этот едва уловимый звук! Тихий-тихий, такой печальный… Отчего он ей знаком? Плач! Теперь она отчётливо расслышала его. Тихий, заунывный плач, прерывающийся невнятными горестными причитаньями.
    Сквозь затуманенное сознание женщина почувствовала чьё-то постороннее присутствие и пробирающий до самых костей холод. Противоестественное, нереальное ощущение - она не чуяла ни ног, ни рук, только холод, медленно разливающийся по всему телу. За холодом пришел страх. Ирен лихорадочно пыталась осознать, что же с ней произошло, и не могла найти ответа. Вспомнила, как они с Элуидис выехали из Дубрав, как, соревнуясь друг с другом, азартно гнали своих коней... А дальше? Что было дальше? Темнота, провал, неизвестность - и вот она беспомощно лежит на земле и смотрит в низкое, затянутое тучами небо, холодное, равнодушное. И не чувствует ничего кроме мертвенного холода. Причём это необычный холод, он не внешний, он в ней. Она недвижима и беспомощна, единственное, что в её силах, так это до рези скосить глаза и увидеть несколько надломленных мёртвых травинок с налипшим мокрым снегом. Ирен не могла найти никакого приемлемого объяснения своему беспомощному состоянию, а неизвестность всегда пугает, в глубине её сознания бушевал панический ужас. Охваченная отчаянием, она попыталась закричать, позвать на помощь, но у неё ничего не получилось...


    С самого начала сборы не заладились.
    Сначала служанки никак не могли найти охотничий костюм Ирен, тот самый, что муж подарил ей перед началом Большой охоты. Потом выяснилось, что Ласку, верховую лошадь Ирен, отвели к кузнецу, чтобы перековать.
    Женщина совсем уже было отчаялась и начала подумывать отказаться от затеянной ими авантюры, но в итоге костюм всё же нашелся. Оказалось, что после чистки его повесили в другой шкаф.
    Успокоившись, Ирен велела седлать Мельхиора, молодого норовистого жеребца светло-серебристой масти. Этого красавца она выбрала себе по совету Колодаи, когда они посещали осеннюю ярмарку в Тирине.
    Конь и вправду был хорош, но Ирен всё же несколько побаивалась ездить на нём - слишком уж вредным и своенравным оказался этот роскошный белогривый красавец...

    Перед глазами возник и медленно приблизился расплывчатый силуэт, навис над Ирен, заслоняя собою всё небо. Она без эмоций смотрела на него, не понимая, что это.
    Необъяснимым образом её сознание отказывалось воспринимать действительность, оно словно раздвоилось. Одна его часть осознавала, что наблюдает за чем-то привычным и до боли знакомым, другая равнодушно и бездумно взирала на все происходящее, даже не пытаясь понять, что открывается её взору.
    Постепенно это наваждение улетучилось, и Ирен осознала, что над ней стоит её Мельхиор.
    Наклонив голову, конь осторожно её обнюхал, тихо фыркнул, ткнулся мордой, пытаясь понять, что произошло с его хозяйкой, и вдруг, резко вскинув голову, испуганно отпрянул в сторону. Ирен видела, как Мельхиор сорвался с места и, широко раздувая ноздри и задрав хвост, опрометью бросился прочь.

    Не понимая, что так сильно могло испугать коня, Ирен была готова вновь впасть в панику, но появление Мельхиора навело её на спасительную мысль, за которую она уцепилась, подобно хватающемуся за соломинку утопающему: "Мельхиор! Точно! Я упала с коня и здорово разбилась!" Ирен отчётливо помнила, как они с Элуидис устроили эти дурацкие скачки наперегонки. Зная норовистый характер коня, она легко могла представить себе, что в какой-то момент попросту вылетела из седла и сильно разбилась о камни. Теперь, когда она пришла к этому заключению, в какой-то степени стало спокойнее, и даже холод перестал донимать её.
    "Но где же тогда Элуидис?" - ответ на этот вопрос пришел сам собой, как закономерность. - Она уехала за помощью! Точно! Элуидис приведёт помощь, и меня спасут! Боже, как же расстроятся родители, когда узнают... Ничего, Архаин и Хелена мне помогут, они вылечат меня, но...»
    В памяти Ирен всплыл образ актёра Кристофера Рива, некогда прославившегося в роли Супермена, а после падения с лошади остаток жизни проведшего в инвалидной коляске, дышавшего и разговаривавшего с помощью вставленного в трахею аппарата.

    "Господи, только не это! Только не это! Надо отвлечься и не впадать в панику!" - подумала Ирен и, чтобы избавиться от дурных мыслей, попыталась припомнить какие-нибудь детали, приведшие к этому несчастному случаю.



    ... Они гонят своих коней. Резвый Мельхиор куда быстрее и выносливее, чем лошадь Элуидис. Он здорово опережает, и Ирен приходится его сдерживать, чтобы сестра не сильно отставала. Они скачут бок о бок, и Ирен подначивает сестру:
    - Похоже, Мельхиору придётся идти рысью, чтобы твоя Сойка не отставала!..
    "Так мы же их догнали!" - женщина отчётливо вспомнила, как они с сестрой мчались по тянущейся по склону холма дороге, как увидели хвост колонны паладинов, втягивающейся в Ордское урочище. Оставалось совсем немного, и они настигли бы их.
    «Там было что-то ещё. Да, точно, там было ещё нечто странное», - Ирен силилась вспомнить. Помимо замыкающих колонну всадников, на которых и было сконцентрировано всё её внимание, она, как показалось, увидела ещё что-то. Нечто незначительное, но...
    - Всадники! - прошелестел чей-то тихий голос.
    Вернее, она услышала его в своём сознании. Тихий и очень спокойный голос.
    - Да, точно, всадники! О, боги! Кто это сказал? Элуидис, это ты?
    - Нет. Твоя сестра уже очень далеко отсюда, - едва слышно отозвался голос.
    - Очень далеко? А ты кто?
    Ирен скосила глаза. Над ней стояла незнакомая женщина в лёгких, полупрозрачных, развевающихся на ветру белых одеждах наподобие тех, что носят банши в дни траура. Ветер трепал её распущенные белоснежные длинные волосы, не седые, а именно белоснежные. У незнакомки бледное, почти белое лицо. Она непостижимо прекрасна.
    На Ирен смотрели добрые светло-серые глаза. В них и сочувствие, и безграничная любовь.
    - Кто ты? - мысленно спросила Ирен. - Ты богиня?
    Незнакомка едва заметно отрицательно качнула головой и мягко улыбнулась.
    - Нет, я не богиня. Мы знакомы, просто ты забыла меня, - она просто стояла и смотрела на Ирен. - Ты видела тех всадников, но не поняла... - приятный голос звучал в сознании.
    - Да, точно. Я увидела лишь мельком, краем глаза какое-то движение на вершине холма. Теперь я вспомнила, что это были силуэты всадников, - ответила Ирен, глядя в глаза незнакомки. - Я тогда подумала, что мне померещилось.
    - А что было дальше? - мягко спросила женщина в белом.
    - Не помню. Просто что-то произошло, и вот я очнулась тут, лежащей на земле. Мельхиор очень норовистый, похоже, я упала с него. Со мной что-то неладно, я не чувствую своего тела, и мне снова очень холодно. Прошу, помоги мне.

    - Упала... - эхом отозвалась незнакомка, но Ирен уловила в её голосе некую нотку отрицания. Женщина вздохнула. - Как же вы любите морочить себе головы неоправданными иллюзиями: " Это может случиться с кем угодно, но только не со мною!"
    Боже, как же холодно! Ирен вновь попыталась сморгнуть попавшую в глаз снежинку - не получилось.
    - Неоправданными иллюзиями? О чём ты говоришь? Кто ты? Что со мной произошло?
    Таинственная женщина вновь мягко улыбнулась.
    - Я пришла за тобой. Правда, в этот раз наша встреча произошла совсем не так, как это было раньше. Тогда наступал срок, и я приходила за тобой, но сейчас выходит, что это ты спешила искать встречи со мной.

    Ирен не поняла её слов. Краем глаза она уловила какое-то движение.
    К ней приближались двое. Вот они остановились. Один наклонился и что-то высматривает на земле, опираясь на древко копья.
    «Это помощь! Значит, я действительно упала с лошади. Но что же они медлят? Что он там нашёл? Я тут! - она вновь попыталась закричать и опять не смогла. В голове промелькнула ужасная, паническая догадка: «Я полностью парализована и весь остаток своей жизни просуществую, как растение! Нет! Нет! Я не хочу! Мама, мама! Мамочка! Я не хочу, нет! Лучше умереть, чем всю жизнь ходить под себя!»
    - Успокойся. Обещаю, что этого не будет, - мягко произнесла незнакомка, равнодушно посмотрела в сторону мужчин и вновь опустила взгляд на Ирен. - Не питай иллюзий, это не помощь.
    - Ты с ними или только мерещишься мне? - Ирен как-то сразу зацепилась за мысль о том, что таинственная незнакомка не более чем образ, навеянный бредовым состоянием.
    Но та лишь укоризненно качнула головой.
    - Не стоит гадать попусту. Я более чем реальна, только в отличие от вас всех я существую на грани двух миров. А тех двоих я скоро заберу с собой. Правда, оплакивать буду лишь одного из них.
    - Так кто же ты? Кто?
    Женщина вновь ласково улыбнулась, одарив Ирен взглядом доброго учителя.
    - Кто я? Ты уже знаешь ответ на свой вопрос, но боишься его принять. Не бойся. Когда ты это осознаешь, тебе станет намного легче.
    - Ты смерть!
    - Ну зачем же так категорично? Мне не нравится это имя, - с ноткой лёгкой обиды отозвалась незнакомка. - Так меня называют невежи, но ты же знаешь, что всё обстоит иначе. Я проводник в иную жизнь, по сути я есть не что иное как продолжение жизни. Закрыв одну дверь, я распахиваю перед тобой другую, ту, за которой сокрыто будущее.
    Не отводя взгляда, Ирен смотрела на женщину.
    И тут она вспомнила!

    Оглушающий хлопок, белая ослепительная вспышка, нестерпимый жар, вскинутые к небу руки сестры - и ничего...
    Непроглядная тьма и мертвенная, гробовая тишина. Ирен в ужасе поняла, что никакого падения с лошади не было, произошло нечто иное.
    - Ну наконец-то! - облегчённо вздохнув, незнакомка в белом качнула головой. - Вот ты и вспомнила.
    - Значит, это конец, я умираю?
    - Чтобы позже вновь прийти в этот мир, - продолжила женщина.
    - Но ведь там уже не будет ни моих сестёр, ни отца, ни матерей, там уже никого не будет!
    - Это мне неведомо. Возможно, что и будут. Главное, что там будешь ты.

    Душу Ирен охватила безумная тоска. Умоляюще глядя на свою собеседницу, она мысленно спросила:
    - Может, ты отпустишь меня? Ведь ты не такая ужасная, как тебя представляют, а я ещё так молода и могла бы жить, родить и вырастить детей, увидеть внуков. Ведь я никуда не денусь от тебя. Отпусти меня, очень прошу. Ты ведь добрая и понимаешь меня. За всю свою жизнь я никому не причинила зла или обиды...
    Глядя на Ирен сочувственным взглядом, женщина печально вздохнула.
    - В каком обличье меня только не представляют, но ни одно из них не является истинным. Тот, кто узрел меня, уже никогда не сможет поведать о моём настоящем облике. Обратной дороги для него нет. Ты, наверное, уже забыла о том, что я сказала тебе. Твоя судьба должна была сложиться иначе. Вспомни, тебе были даны знаки...
    - Знаки?!
    - Да, знаки. Вспомни, что произошло перед тем, как ты со своей сестрой отправилась сюда.
    Ирен отчётливо вспомнила и внезапно потерявшийся охотничий костюм, и свою кобылу Ласку, которую конюх отвёл к кузнецу.
    - Жаль, что ты поняла это лишь сейчас, - подтвердила её догадку собеседница. - Сама судьба противилась тебе.
    - Если так, то... может, ты отпустишь меня? Ведь ты жалеешь...
    Женщина вновь вздохнула.
    - Я не могу никого жалеть, мне неведомы чувства живых. Это лишь огорчение, что ты подошла к грани раньше предначертанного срока.
    - Значит, всё?

    - Согласись, что в твоём вопросе присутствует некая фатальная категоричность. Это не финал, а только один из этапов твоего пути. Не забывай, ты всего лишь сид-полукровка. Но теперь перед тобой распахиваются двери в иную жизнь, и возродишься ты в ней как истинный обитатель поднебесного мира, - несколько патетично заключила собеседница Ирен и посмотрела куда-то в сторону.
    Ирен скосила глаза. Те двое мужчин, которых она приняла за спасителей, по-прежнему стояли в стороне от неё и продолжали внимательно рассматривать что-то, лежащее на земле. Вот появился ещё один, лысый и худой, как жердь.

    Он был облачён в чёрные одежды, а накинутый на плечи тёмно-серый плащ придавал его нескладной долговязой фигуре сходство с ходячим мертвецом.
    "Вот кто больше похож на смерть!" - промелькнуло в голове Ирен.
    Мужчина прошел мимо тех двоих, уверенно направляясь прямо в сторону Ирен. Та удивилась, что он даже не взглянул на стоящую возле неё женщину, которая равнодушно наблюдала за приближавшимся.

    Ирен вяло удивилась его странной походке: "Он словно не идёт, а осторожно подкрадывается!"
    Вот он остановился прямо над Ирен и уставился на неё неподвижным взглядом. Какие у него жуткие глаза! Страшный, холодный взгляд серых, слегка навыкате, глаз. Ничего не выражающий взгляд. Он просто стоит и смотрит на неё.
    Знакомое лицо, очень знакомое. Ирен была уверена, что знает этого лысого высокого мужчину, знает даже его имя, но никак не могла вспомнить.
    Между тем женщина по-прежнему стояла рядом и смотрела на него. Странно, её полупрозрачные белые одежды, подхваченные призрачным шквалом, всё так же развевались, открывая взору Ирен совершенную, точёную фигуру. Её волосы белоснежным облаком взметнулись над головой, словно ими играли порывы ветра. Женщина ободряюще подмигивает ей, а редкие снежинки продолжают, плавно кружа, падать с неба.
    - Так не должно быть.
    - Конечно, нет! - с улыбкой на прекрасном лике эхом отзывается та. - Не забывай, что я принадлежу иному миру.
    Лысый равнодушно посмотрел на Ирен.

    - Надеюсь, что ты понимаешь, что скоро умрёшь, - без какого-либо выражения произнёс он. Голос звучал глухо, словно сквозь толстый слой ваты. - Неужели ты этого ещё не поняла?
    Не в силах отвести взгляд, Ирен пристально смотрела на него. Непонятно почему, но он казался ей смешным. "Очень похож на старого сыча", - подумала она, глядя в его неподвижные глаза.
    - Жаль, что я ошибся, приняв вас двоих за разведчиков, - сказал он и, посмотрев чуть в сторону от Ирен, качнул головой. - Поверь, такое нередко случается, невинные гибнут куда чаще, чем те, кто действительно достоин смерти. Скажешь, нелепость? Ну да, нелепость. Твоей сестре повезло больше, чем тебе, она умерла мгновенно. Поверь, мне очень жаль, что так всё получилось. Очень жаль.
    Мужчина огляделся и, вздохнув, направился прочь от Ирен.

    - А знаешь, ведь очень скоро я с ним встречусь, - глядя ему вслед, задумчиво произнесла женщина.
    Этот странный лысый тип не вызвал у Ирен никакого интереса. Её волновало иное.
    - А мой муж, надеюсь, он жив? - робко спросила она, почему-то догадываясь, каким будет ответ.
    - Жизнь воина на острие клинка. Сейчас он ждёт тебя... Ждёт там.
    - Несправедливо!
    Нечто, похожее на горькую улыбку, пробежало по совершенным губам женщины. Глядя на Ирен, она укоризненно качнула головой.
    - Что есть несправедливость? Тебе обидно, что этот... - лёгким кивком головы она указала на удаляющегося мужчину. - Тебе обидно, что ты уходишь, а он остаётся? Не надо, не жалей об этом. Все уходят по-разному. Кто знает, может, совсем скоро он будет завидовать и тебе, и твоей сестре.
    - О, смотри, ещё одна сучка! - хриплый, простуженный голос раздался над самой головой Ирен. – Надо же, не сдохла! Живучая тварь! От самой почти ничего не осталось, а глазёнками-то ещё водит. Оплошал наш маг.
    Над Ирен стояли те двое.
    - Ничего, скоро подохнет. Надо бы её обмыть на дорожку, - осклабился тот, что был повыше, и, задрав хотту, принялся расстёгивать крючки гульфика. - Сейчас мы её обмоем.
    Поняв его намерения, Ирен умоляюще взглянула на незнакомку, но та с равнодушным видом наблюдала за ними.

    - Не смей! - тихо, но решительно, произнёс второй воин, невысокий, сжимавший копьё, и схватил своего напарника за руку.
    - Да ты что? Это же имперская сучка! - возмущённо прохрипел тот. – Они, почитай, половину наших сегодня положили, они Ранкера и Тинла убили! Видал, вон там Сурмик лежит!
    - Не смей! - настойчиво повторил воин с копьём.
    - Да пошёл ты! - зло просипел долговязый, развернулся и отошёл в сторону.
    - Добить бы надо девчонку, чтоб не мучилась, - почесав грязной пятернёй давно небритую щёку, сказал невысокий, разглядывая Ирен.
    - Сама подохнет! - огрызнулся длинный.

    Копьеносец сокрушенно качнул головой. Его взгляд встретился со взглядом Ирен.
    Они молча смотрели друг на друга, и между ними возникло нечто, не поддающееся осмыслению, некая связь, единение, понятное только им. Не было сейчас никого ближе, чем эти двое. Весь мир исчез, сузился, до крохотного пятачка земли, и в этом мире остались лишь они.
    Ирен смотрела, не отрываясь, в эти светло-карие глаза и видела в них бесконечное сострадание и отеческую любовь. Взглядом этого прожжённого убийцы, закалённого в боях воина, уходящая жизнь прощалась с ней.

    "Если пойду я долиною смертной тени, да не убоюсь зла, потому что Ты со мной; безграничны милосердие и любовь Твоя, о праматерь Поднебесного мира. Они успокаивают меня и даруют крепость духу моему, свято веру хранящему.
    Ты приготовила предо мною трапезу в виду врагов моих; умастила елеем голову мою; чаша моя преисполнена, и вот я иду к Тебе.

    Так, благость и милость Праматери моей да сопровождают меня во все дни жизни моей, с милостью и любовью примет она дочь свою в объятия вечности, ибо настал срок, и вот дитя Единой предстаёт пред ликом Дану, истиной матери всего сущего."
    Мрачные мысли и страх ушли, бесследно растворились, словно дым. На душе Ирен вдруг стало спокойно и непостижимо легко.



    - Милая моя девочка, ты готова? - склонившись к самому её лицу, ласково спросила женщина.
    Она была так близко и так бесконечно прекрасна, что Ирен буквально задохнулась от ни с чем не сравнимого счастья.
    - Да, я готова, - уверенно ответила Ирен, всем своим существом ощущая приближение необъятной манящей бездны, которая не пугала - ведь там ждали те, кого любила, она чувствовала их. - Я готова.
    - Моё дитя, девочка моя, - прошептала женщина, с величайшей нежностью, на которую способна лишь любящая мать, целуя Ирен, и та почувствовала этот поцелуй. - Я иду за тобой.
    - Ты уже со мной.
    Воин ловко перехватил древко копья и с силой вогнал стальной наконечник в грудь лежавшей подле его ног женщины, но Ирен уже не было...
    Она не видела, как между лопаток копьеносца впились сразу две стрелы, как он, сделав шаг вперёд, споткнулся об её тело и упал, раскинув руки, словно прикрывая её собой в последнем желании защитить.
    Она не видела, как долговязый, издав хриплый панический крик, бросился в сторону леса, как его отрубленная голова покатилась по припорошенной снегом земле, разбрасывая вокруг кровавые брызги.
    Большой отряд имперской конницы налетел неожиданно, словно ниоткуда.
    Уставшие после жестокой схватки с паладинами, минуту назад уверенные в своей безопасности воины, забыв о своих раненых товарищах, в панике вскакивали в сёдла и, подгоняемые ужасом, гнали коней прочь. Но было уже поздно. Рассыпавшиеся, подобно стае окруживших добычу волков, имперцы загнали их в заболоченную балку, по дну которой протекал небольшой ручей, и пока те, отчаянно нахлёстывая увязших в грязи по брюхо коней, пытались выбраться на противоположный берег, перебили их всех из луков.

    Уйти удалось примерно десятку вражеских всадников.
    Когда бой закончился, досталось и брошенным на месте схватки раненым. Одного взгляда было вполне достаточно, чтобы понять, какая участь постигла две сотни паладинов, ехавших в Тирин. Это и определило дальнейшую судьбу пленников.
    Тех, кто был покрепче, по приказу Муилькора оставили для допросов, всех остальных хладнокровно добили, перерезав им глотки.
    Кровавая оргия закончилась. Имперцы приступили к печальной процедуре сбора тел своих павших товарищей.


    * * * * * *


    - Пленных не трогать! В целости доставить в Тирин, - глухим голосом распорядился Мулькор. – Да, и вышлите дозоры!
    Императора было не узнать.
    Сгорбившись, он сидел на вросшем в землю замшелом валуне и смотрел, не отводя остекленевшего взгляда, на три завёрнутых в конские чепраки тела, лежащие перед ним на земле. Его руки мелко дрожали.
    Позади него в угрюмом молчании стояли старшие офицеры.



    Чудовищным усилием воли он заставлял себя отдавать команды. Впрочем, это было лишним. Его солдаты прекрасно понимали, в каком состоянии сейчас находится их император, и без лишних слов сами организовали и дозоры, и сбор тел погибших.
    Часть воинов отправилась в ближайший лес рубить деревья для погребальных костров.
    - Государь, тут ребята пригнали пару телег, - доложил подошедший сотник, мрачно покосившись в сторону уложенных в ряд тел.
    Муилькор медленно повернул голову и растерянно взглянул на воина.
    - Телеги? Зачем телеги? - хрипло спросил он.
    Воин замялся.
    - Ну. Чтобы... - он перевёл взгляд на тела. - Доставить в Тирин.
    Император отрицательно качнул головой.
    - В Тирин? Нет. Ни в коем случае. Матери не должны их видеть.
    - Но, государь!..
    Муилькор молча поднялся, подошел к телам и склонился над крайним, приподняв обшитый бахромой угол чепрака.
    Сотнику хватило одного быстрого взгляда, чтобы понять всё без лишних слов. Изменившись в лице и тяжело сглотнув, он подавленно пробормотал:
    - Да, государь.
    Муилькор бережно прикрыл тело и отошел в сторону.
    - На телеги грузите собранное оружие, - тихим голосом распорядился он.
    Когда был сложен первый костёр, воины подняли на его вершину носилки с павшим Итилгайлом. Муилькор сам по очереди внёс и уложил рядом тела своих дочерей.
    Приняв из рук одного из стражей пылающий факел, император обошел дровяную пирамиду, поджигая её со всех сторон. Пятясь, отошел подальше и замер, отрешенно глядя на языки разгорающегося пламени.
    Короткий, промозглый зимний день закончился. На поднебесный мир опускалась морозная ночь, и только Ордское урочище, подобно разверзшемуся входу в преисподнюю, ярко освещалось зловещим багровым светом двух десятков погребальных костров - первых погребальных костров грядущей войны.
    Сглатывая подступаюший к горлу ком, Муилькор остановившимся взглядом смотрел на бушующее пламя костра, в свете которого на щеках императора влажно поблёскивали дорожки слёз.
    Сейчас он не думал, каким образом найдёт того, кто отнял жизни его дочерей, как страшно отомстит ему.
    Он винил лишь себя.
    Винил за то, что не уберёг, за то, что, погрязнув в суете дел, не выбрал свободного времени, чтобы по-отцовски обнять, поговорить.
    Муилькор стоял и смотрел, и в бешеном танце огня видел страшное видение многих сотен погребальных костров, тысячи загубленных жизней. Видел кровь, боль, отчаяние.
    Сколько ещё отцов и матерей будут, глотая слёзы, смотреть на пламя, пожирающее растерзанные тела их детей? Сколько будет пролито слёз, сколько надежд будет разрушено?
    Ещё вчера он говорил о грядущей войне, говорил, но вплоть до сегодняшнего дня она была для него неким миражом, чем-то гипотетическим - и вот она пришла.
    Война пришла на порог, и его семья оказалась одной из первых, кто принёс ей кровавые жертвы.
    Император знал, что надо собраться.
    Будь он простой фермер или горожанин, мог бы сейчас в отчаянии кататься по земле и, охваченный искренним порывом безграничного горя, выть и рвать на голове волосы. Но ему надо пересилить себя, собрать волю в кулак, подавить боль утраты и держаться. Потеря дочерей - это лишь его личная потеря. Помимо Ирен, Скарлетт и его зятя Итилгайла в Ордском урочище полегло двести паладинов. Они тоже чьи-то сыновья, братья и отцы, и горе их близких ничуть не меньше, чем его горе.
    - Государь!
    Муилькор обернулся. К нему приближались два стража, ведущие под узцы молодого коня, который испуганно всхрапывал и косил глазом на полыхающее пламя, отчаянно вскидывал голову, пытаясь освободиться. В свете костров он казался огненно-золотым.
    - Парни нашли его тут рядом, в ложке. Норовистый, едва изловили. Двоих покусал.
    Муилькор сразу же узнал коня своей дочери и позвал его:
    - Мельхиор!
    Улышав его голос, конь запрядал ушами и, вдруг успокоившись, потянулся мордой к императору. Изумляясь такой быстрой перемене в его настроении, воины отпустили поводья и отошли в сторону.
    - Ну что, дружок, оставила нас твоя хозяйка… - тихо произнёс Муилькор, обнимая конскую шею.
    Словно жалуясь, конь издал тонкое, протяжное ржанье и доверчиво опустил голову на плечо императора.
    - Магия, - тихо произнёс один из стражей. - Удар был рассчитан на всадника, вот конь и выжил, - добавил он, указывая на бок Мельхиора.
    На светло-серебристой шкуре коня отчётливо выделялись запёкшиеся пятна крови и довольно большой участок, где кончики волосков завились, словно их прижгли раскалённым железом. При этом кожа животного совершенно не пострадала. Представление о чудовищной силе удара, настигшем его наездницу, можно было составить по форме и направлению кровавых брызг - будто гигантских размеров молот обрушился на всадницу и в одно мгновение смёл её с седла. Только сам Мулькор и несколько стражей, обнаруживших тела его дочерей, видели, во что они превратились.
    В мире людей он уже видел подобное. Тогда он ещё был Алексом. Это было в Сараево. Там, среди горя и крови, ему не раз доводилось видеть, во что превращается живая плоть после того, как на неё обрушивается удар взрывной волны. Жизнь не Голливуд, в жизни не бывает красивых прыжков на фоне взрыва чудовищной силы. Ударная волна в клочья рвёт одежду, выворачивает внутренние органы, отслаивает от костей плоть, дробит сами кости.
    Одни умирают мгновенно, другие, сознавая, что они уже не жильцы на этом свете, угасают часами, и избавить их от мучительной агонии может лишь передозировка обезболивающих средств или выстрел в голову. Как отец он хотел надеяться, что смерть проявила милосердие к его дочерям, что была неожиданной и быстрой, что им не довелось испытать предсмертные страдания.
    Муилькор обернулся, поискав глазами кого-нибудь из старших офицеров.
    Двое стояли поодаль. Движением руки император подозвал их.
    - Сегодня заночуем здесь. Расставьте караулы и велите воинам устраиваться на ночлег. Завтра двинемся обратно в Тирин. Коня отведите ко всем остальным и приведите его в порядок, - распорядился он.
    - Да, государь.
    - Каковы наши потери помимо паладинов?
    - В корпусе стражей нет потерь, государь, - отчеканил один из офицеров.
    - Противник не ожидал нападения. Наши паладины крепко бились и здорово их потрепали. По сути, мы напали на уже выдохшегося после драки противника, - добавил второй. - Только...
    - Что - только?
    - Парни из разъездов сообщили... В общем, ерунда какая-то получается, - неуверенно добавил воин.
    - Поясни! - велел Муилькор.
    - Тебе же ведомо, государь, что в рядах стражей состоит много бывших егерей и приключенцев. Они считают, что наших паладинов никто не поджидал. Это не была засада.
    - С чего они это взяли?
    - Следы, государь. Парни говорят, что тщательно осмотрели всю местность. Первоначально противник следовал совсем в другом направлении. Если судить по следам, нападение не входило в их планы, они намеревались разминуться с нашей колонной, движущейся по дороге, которая тянется по склону. Выходит, что их разделяла лишь вершина холма. Самый выгодный момент для атаки сверху, наши вообще ничего бы не смогли предпринять. Тем не менее противник затаился и стоял на месте. Похоже, что они точно пережидали, пока паладины уйдут, но по какой-то причине всё же напали.
    - Может, сомневались или вздумали ударить с тыла? - неуверенно предположил Муилькор.
    Сотник с сомнением качнул головой.
    - Вряд ли, государь. Там, на холме, у них был единственный шанс атаковать и бить наверняка, имея при этом минимум потерь. Но они напали с очень невыгодной позиции, у наших даже было время, чтобы развернуться. Такое впечатление, будто они атаковали вынужденно, поэтому и потери у противника тяжелейшие. Что-то тут не стыкуется.
    - Погоди! А ну-ка, велите привести сюда парочку пленников. Посмотрим, что они скажут.
    Уже через несколько минут стражи приволокли трёх крепко связанных пленников и, швырнув их к ногам императора, отошли в сторону.
    - Кто такие? - глядя на стоящих перед ним на коленях грязных оборванных мужчин, спросил Муилькор.
    Те молчали, понурив головы.
    - Отвечайте! - грозно рявкнул один из офицеров.
    Глядя в землю, пленники продолжали молчать.
    - Берите этого, - коротко распорядился Муилькор, указав на самого старшего из них. - Раскалите железо!
    Подхватив вскрикнувшего от боли пленника под руки, воины поволокли его в сторону ближайшего погребального костра. Муилькор понуро шел следом.
    Громкий треск полыхающих поленьев, гул жаркого огня, хлопки и шипение подбрасываемых в огонь ещё влажных дров, взлетающие в черноту ночного неба снопы искр, багровый свет пламени - настоящая преисподняя.
    На пленнике порвали одежду, обнажив торс, навалились вчетвером и растянули на земле. Двое стражей приволокли трофейные копья и сунули их наконечники в огонь.
    - Ты будешь говорить? - хмуря брови, спросил Муилькор.
    Ответом было лишь молчание и ненавидящий взгляд пленника.
    - Лакойцы? Андаланцы? Зачем пришли сюда?
    - Чтоб перерезать вас всех! - зло прошипел пленник.
    Муилькор понимающе кивнул и дал знак своим воинам.
    Раскалённое до желтизны жало копья проплыло над лицом пленника и с противным шипением опустилось на его грудь. Стиснув зубы и бешено вращая глазами, пленник пытался стерпеть адскую боль, но не выдержал и судорожно задёргался, зашёлся в истошном вопле. В воздухе поплыл тошнотворный запах горелой плоти.
    Захлёбываясь душераздирающим криком, пленник извивался, дёргался всем телом, но четверо навалившихся стражей крепко прижали его к земле. Муилькор подал знак, и воин убрал копьё.
    - Ну, так кто твой господин? - холодно спросил Муилькор.
    - Сдохни! - прохрипел допрашиваемый и разразился бранью, осыпая императора самыми отборными ругательствами.
    - Неправильный ответ, - равнодушно выслушав его матерную тираду, произнёс Муилькор и вновь подал знак.
    Пытка продолжалась ещё минут двадцать. Пленник надрывно кричал, захлёбываясь кровью из сорванного горла. Наконец он сдался.
    - Мой господин - барон Нан-Марог, - едва слышно прохрипел он искусанными в кровь губами.
    Муилькор с сомнением качнул головой.
    - Нан-Марог? А не врёшь?
    - Клянусь всеми богами, это правда, - едва ворочая языком, ответил пленник и впал в беспамятство.
    Император выругался.
    - Сдох?
    - Жив, - отозвался один из стражей.
    - Давайте следующего, а этого отлейте водой. Он ещё пригодится.
    Потерявшего сознание пленника бесцеремонно схватили за ноги и оттащили в сторону, а его место занял другой. Этот оказался более сговорчив. Совсем ещё молоденький, насмерть перепуганный паренёк, он таращился на обступивших его стражей умоляющим, побелевшим от ужаса взглядом и, обливаясь слезами, сбивчиво лопотал что-то о своей маме, о том, что его насильно заставили идти в этот поход, о том, что он даже не сражался.
    Как только его бросили на землю, он сразу же запричитал, что готов без утайки рассказать всё, что только знает.
    - Кто твой господин? - угрожающе сверкнув глазами, спросил император.
    - Ба... барон Нан-Марог, - заикаясь от страха, выпалил юноша и уставился на Муилькора преданным взглядом, всем своим видом демонстрируя безграничную готовность отвечать на любые его вопросы. При этом он то и дело с ужасом косился в сторону костра, на раскалившиеся добела наконечники копий.
    - Кто ваш господин?
    - Барон Нан-Марог!
    - Сколько вас было, зачем шли и кто вас сюда привёл?
    Юноша уставился на императора непонимающим взглядом.
    - Государь, сдаётся, что паренёк от страха плохо соображает. Хорошо ещё, что штаны кожаные, а сними их, так потечёт и завоняет, - зло процедил сквозь зубы один из стражей.
    Соглашаясь с ним, Милькор кивнул и медленно, с расстановкой, задал следующий вопрос.
    - Сколько вас было?
    - Пять сотен... пятьсот нас было.
    - Кто командовал вами?
    - Ко... комес А... Ан... Ангорн и... из Трафира, начальник кав... кавалерии, ннн... но командовал ннн... не он, а... а... а магистр На… Нарзес.
    - Нарзес?! - не веря своим ушам, переспросил Муилькор.
    В подтверждение своих слов юнец судорожно закивал головой.
    Это был нонсенс - советник короля Лакои не мог командовать чужим войском, тем более если это войско вёл не кто-нибудь, а комес. Но пленник явно не врал. Он мог бы с лёгкостью сказать, что с ними шёл боевой маг, но без запинки назвал имя Нарзеса. Присутствие чернокнижника объясняло гибель дочерей Муилькора.
    "Так вот кто... моих девчонок! Маг Нарзес, ты покойник, сука!"
    Муилькор понял, что он недооценил колдуна. В Лиге пяти королевств явно произошли значительные перемены, данный факт красноречиво указывал на это. Неважно, является Нарзес лишь духовным лидером Лиги или же окончательно её возглавил. В любом случае он опасен, очень опасен. Нарзес должен сдохнуть, и как можно скорее. Это однозначно!
    В настоящее время только две причины могли заставить Лигу перейти к активным действиям. Наиболее очевидным поводом могла стать политика Муилькора, которая болезненно отразилась на Лиге. В качестве второго варианта император допускал, что противнику стало известно о создании легионов не только в Вересковых Пустошах, и враг пытается заставить его пойти на ответные действия, чтобы раскрыть место их формирования.
    Благодаря полученной от эльфов и орков информации Муилькор знал, что Лига ещё не готова к полномасштабной войне, тем не менее они затеяли весь этот маскарад и отважились вторгнуться в самое сердце империи.
    "Какую игру вы ведёте? Слишком, слишком грубо! Нельзя так явно и назойливо подставлять своего же выкормыша, пусть и не самого сильного! - Муилькор вспомнил корявое послание Зунхара, сына Уфхура-плотника. - Нестыковочка. Сначала в земли империи вторгается большой конный отряд псевдолакойцев, а потом заявляется сам Лакои с предложением заключить брак между моей Фрейдис и его выродком? Глупость какая-то. А впрочем... Если допустить, что Лакои пытается сохранить нейтралитет, обезопасив себя каким-то образом, то действия Лиги становятся вполне объяснимыми. В назидание прочим своим прихвостням отдать его нам на съедение – смотрите, что ожидает тех, кто проявляет слабость! Этакая показательная казнь целого королевства."
    Муилькор посмотрел на пленника.
    - Так почему вы наряжены лакойцами, ежели принадлежите барону?
    - Эти хотты нам вы... выдали в то...тот день, когда мы выступили в п... п... поход, и велели на… надеть их.
    - А теперь расскажи, куда вы шли, и что тут произошло, - холодно спросил Муилькор.
    - Гос... господин ба... барон обещал, что каждый, кто примет участие в походе, получит в... в награду на... надел земли, двух ло.. лошадей из баронского та… та… табуна и будет переведён в па... паладины. Нам ска... ка... азали, что мы должны разорить все фермы и поселения на... на границе с Лакои.
    - Значит, ради своей выгоды безоружных убивать шли... - зло процедил один из сотников.
    "Так. Значит, вторжения с территории Лакои не будет. Это безумие - опустошать земли, по которым должна пройти их армия. Подобным образом они лишат себя и провианта, и фуража для лошадей. Только идиоты станут резать дойную корову. Нелепо тащить за сбой обоз, нагруженный тем, что с лёгкостью можно отнять у крестьян, а они идут, чтобы выжечь там всё. Нет, через Лакои они не пойдут " - подумал Муилькор и резко вскинул руку, призывая воинов к молчанию.
    - Говори спокойнее, иначе точно велю парням поджарить твою задницу! Дальше! - мрачно произнёс он, обращаясь к пленнику.
    - Сегодня утром разведчики сообщили, что заметили конный разъезд паладинов. Ангорн велел нам остановиться. Потом нам сказали, что следом за дозором движется колонна примерно в две сотни всадников. Мы стояли за холмом и ждали, когда они пройдут мимо, а когда они прошли, сотники велели нам построиться, чтобы идти дальше. Нарзес и Ангорн выехали на вершину холма и увидели, что нас всё же обнаружили. Нарзес применил магию, чтобы убить тех дозорных, что скакали за колонной паладинов, а Ангорн повёл нас в атаку. Уже не было смысла таиться.
    - Нарзес применил магию, чтобы убить двух дозорных, догонявших колонну... - глухим голосом повторил Муилькор, подумал: "Нарзес, не жить тебе более!" И продолжил допрос. - Он был единственным магом?
    Юноша закивал.
    - Да. У барона есть боевые маги, но в этом походе они не участвовали.
    - Сколько их всего в армии барона?
    - Не знаю.
    Муилькор обернулся к воинам.
    - Кажется, пора и этим пареньком заняться. Готовьте железо.
    - Я правда не знаю! - в ужасе взвизгнул пленник. - Они все живут в казарме баронского замка! Простых воинов в замок не пускают. Там службу несёт личная охрана барона, и что там происходит, нам неведомо. Я только знаю, что в личной охране барона служит две сотни воинов, а маги живут в казарме под его покоями. В городе я видел нескольких, но сколько их всего, не знаю!
    - Ладно, - кивнул Муилькор. - Продолжим о том, что произошло тут. Ты сказал, что Нарзес ударил магией по двум нашим дозорным. А ты сам их видел?
    - Нет. Я только видел, как он ударил по ним вон с того холма. Поднял руки - и как молнией ударило! - юноша указал рукой куда-то в темноту. - А они были с этой стороны, мы их не могли видеть.
    - Значит, Нарзес... - переменившись в лице, произнёс Муилькор. У него больше не было сомнений относительно того, кто и как убил его дочерей. - Ладно. Что дальше!
    - А дальше ничего. Мы атаковали. Сразу же, как мы столкнулись, меня чем-то ударили по голове, и я потерял сознание. Очнулся, когда всё уже закончилось. Мне сказали, что бой был тяжелый, что почти половина наших или ранены, или убиты, но мы победили. Ангорн сказал, что как только пригонят телеги, чтобы погрузить раненых, мы сразу же поворачиваем домой, а тут... - он запнулся, подбирая слова.
    - А тут и мы подоспели, - закончил за него один из сотников. - Только этот прохвост Ангорн обманул. Никаких раненых они вывозить не собирались.
    - С чего ты взял? - взглянул на него Муилькор.
    - Да потому, что сам отправлял ребят за телегами. Ближайшая деревня в трёх лигах к северу отсюда, там телеги и брали. Никто, кроме наших парней, там не появлялся. Да и убитых подсчитали. Не больше десятка от нас ушло. Под охраной сейчас сотня пленных - те, кого ребята не успели в сердцах перерезать, а остальные... Остальные все тут. Вот и выходит, что обманул их этот Ангорн, ни за какими телегами он никого не отправлял. Как пить дать, порешили бы они всех раненых до единого да налегке удрали к себе.
    - Логично, - мрачно глядя на стоящего перед ним на коленях юнца, отозвался Муилькор.
    - Теперь вы меня убьёте? - со слезой в голосе спросил тот.
    - Значит, говоришь, барон обещал каждому из вас земельный надел, двух лошадей и перевод в паладины? - играя желваками, уточнил Муилькор. - И делов-то всего, что разорить деревни да фермы, перебить беззащитных фрименов.
    - Собственное благо за счёт жизни невинных! Скверна человеческая! Вот дерьмо! - зло сплюнув, процедил сквозь зубы один из сотников.
    Соглашаясь с ним, Муилькор кивнул.
    - Ударили по голове, говоришь? - произнёс он, глядя на пленника. - Да если бы тебя по башке шарахнули, и ты без сознания упал с коня, то не было бы тебя тут. Подох бы! Свои же и затоптали бы, те, что были позади! Как тебя аккуратненько в черепушку-то пригрели, даже царапины, и той не осталось! Хотел на чужом горе да на чужом горбу в рай въехать? Думал, что делов-то - безоружных крестьян порубать да награду за то получить? А не вышло! Обосрался, как дело до драки дошло. Не было тебя в драке той! Видать, ещё до того, как сшиблись, раненым прикинулся! Молодой ты ещё, да только дерьма в тебе больше, чем сам весишь! Все вы как один шли убивать безоружных мужиков да баб, девок портить, детей малых, как поросят, резать, чтобы выгоду для себя с того получить. И ты за этим же шел! Вот ведь мерзость какая!
    - Я же всё без утайки рассказал! - давясь от душивших его рыданий, произнёс пленник. - Я клянусь, что никогда... Кровью клянусь!.. Матерью!
    - Ты, тварь, матерью-то не клянись! Ты уже сделал свой выбор. Трижды его сделал! Первый раз, когда ради своей выгоды добровольно шел убивать невинных. Второй, когда твои соратники дохли на поле боя, а ты в это время отлёживался в кустах, прикинувшись раненым. И третий раз - только что, когда, спасая свою поганую шкуру, предал и своего господина, и всех своих товарищей!
    Муилькору стало до жути противно, омерзительно, причём настолько, что он буквально ощутил рвотный позыв.
    - Пусть эти выродки копают яму, собирают с поля свою падаль и зарывают с глаз долой, - до боли стиснув зубы, процедил он.
    - Будет сделано государь! - с готовностью отозвались сотники.
    - Когда закончат, этого казнить размычкой, остальных гнать, как скотину, в Тирин! Пригодятся ещё.
    Последний раз редактировалось pike; 06.08.2013 в 22:58.

  10. #24
    Гуру Аватар для pike
    Регистрация
    03.02.2012
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    1,086
    Спасибо
    я - 401; мне - 610
    Глава - 11

    Ночь здравых мыслей и самогона.



    Читать дальше...
    Длинна жизнь обитателей Сидонии. Очень длинна. Потому-то при возведении любого мало-мальски значительного сооружения сидонийские зодчие стремятся сделать его максимально удобным и функциональным на очень продолжительный срок.
    Ну а если уж речь идёт о зданиях поистине знаковых, то возникает трудноразрешимая дилемма: сооружение должно без ущерба пережить многие тысячелетия и прослужить не просто долго, а бесконечно долго и при этом соответствовать определённым канонам красоты, принятым у разных народов Сидонии, чтобы радовать глаз не одного поколения обитателей Поднебесного мира.
    Именно поэтому сидонийская архитектура уникальна, она вобрала в себя несочетаемые, казалось бы, элементы самых разных архитектурных стилей.
    При этом архитектуре Сидонии присущи черты гигантизма и монументальности, а в сочетании с так любимым сидонийскими строителями красным и коричневым гранитом, мраморными статуями, изысканными резными украшениями и непременными оконным витражами, коими любой уважающий себя зодчий стремится щегольнуть перед своими собратьями по цеху, подобные сооружения выглядят поистине помпезно.
    Ну, взять для примера хотя бы здание Сената, расположенное в Белом Городе.
    Внешне оно очень напоминает знаменитый римский Колизей - с той лишь разницей, что это грандиозное сооружение увенчано громаднейшим куполом, равного которому не сыскать ни в Сидонии, ни в мире людей.

    По всему периметру здания Сената через равные расстояния расположены облицованные коричневым и чёрным мрамором колонны титанических размеров, а в арочных нишах установлены высеченные из гранита статуи первых легендарных королей и вождей сидонийских кланов. С головокружительной высоты купола на мир Сидонии взирает отлитая из золота статуя богини Дану, Первоматери всех народов, населяющих Поднебесный мир.
    Естественно, что веса этой статуи не смог бы выдержать ни один купол. Посему весь центр Сената представляет собою единую монолитную колонну, на вершине которой и установлено изваяние, а здание по сути своей является не чем иным, как основанием, поддерживающим её.

    Внутри размещаются два огромных полукруглых зала заседаний, по своей конструкции похожих на амфитеатры, но вместо ступеней, служивших местами для зрителей, устроены отдельные ложи для представителей различных земель Сидонии.
    Собственно, главным залом заседаний Сената, где принимаются все важные законы и решения, является лишь одно помещение.
    Второй зал является Палатой общин и служит для заседаний лордов и старейшин - тут в основном решаются межклановые споры, оглашаются постановления Сената и указы императора.
    Ниже находятся секретариат, библиотека, рабочие кабинеты сенаторов, помещения для охраны, комнаты отдыха и залы для ведения переговоров.
    Сооружение настолько огромно, что украшающая его купол статуя Праматери выглядит крохотной миниатюрой - и это несмотря на то, что она вдвое больше знаменитой статуи Свободы.

    Другим столь же огромным и помпезным сооружением Сидонии является комплекс Синодального храма Ордена Праматери.
    Задумывался и строился он по схеме креста, центром которого является собственно сам храм Праматери, а четыре его луча - это монастырь Ордена и корпуса трёх ступеней университета со всеми жилыми помещениями, аудиториями и хозяйственными сооружениями.
    По ширине основания храм Дану немного уступает зданию Сената, но значительно превосходит его по высоте двух главных шпилей, являясь самым высоким зданием Сидонии.
    Благодаря потрясающей колоннаде, которая визуально как бы поднимает это великолепное здание над землёй, создаётся ощущение, что оно висит в воздухе. Иллюзию парения создаёт не только колоннада, но и четыре огромнейшие уступчатые лестницы, ведущие вверх, прямо к основанию храма. Своим силуэтом здание чем-то напоминает готические соборы со множеством шпилей и островерхих узких окон с неизменными для сидонийской архитектуры разноцветными витражами.
    Причём строившим храм зодчим каким-то непостижимым образом удалось избежать излишней громоздкости и добиться невозможного - храм Дану выглядит в высшей степени лёгким и изящным, со стороны кажется, что он не просто парит над землёй, а буквально стремится в небесную высь.

    Третьим величественным сооружением Сидонии является царский дворец в Аль-Самарне, столице народа сульми. По занимаемой площади, по высоте шпилей и куполов дворец не уступает комплексу Синодального храма, но по общепринятому среди зодчих правилу он всё же чуть ниже, причём ровно на длину ладони взрослой женщины.
    По преданию, дворец возводился ещё при жизни Хабиб Мариам, и эта разница в высоте определялась длиной её ладони.
    Вообще во всей Сидонии не сыскать более таинственного сооружения, чем дворец в Аль-Самарне, ибо он окутан легендами и слухами.
    Ещё со времён его строительства в народе ходят сплетни, будто бы под ним находится лабиринт пещер, в одной из которых сокрыто истинное и бесценное сокровище Сидонии.
    Там, в вечной черноте подземного мрака, забывшись многотысячелетним сном, дремлет на своей кладке первоматерь всех истинных драконов Сидонии, великая и легендарная Дорго.
    Драконами в Сидонии никого не удивишь, ибо они, как и единороги, исстари являются привычной частью этого мира даже сейчас, когда стали чрезвычайно редки. А в преданиях говорится, что истинные драконы не чета нынешним, что они в разы крупнее и могучее тех жалких вырождающихся особей, которых ещё изредка можно увидеть парящими в небе.
    Если верить преданиям, истинные драконы столь велики и сильны, что от взмахов их крыльев поднимается самая настоящая буря, что им достаточно лишь один раз исторгнуть пламя, чтобы дотла сжечь средних размеров город, а от их рёва рушатся скалы и реки выходят из берегов.

    В сохранившихся летописях упоминается лишь несколько имён истинных драконов, коих за всю историю Сидонии были единицы. Естественно, первой следует сама Дорго, далее - Фафнир, Трокки, Балгур и самый последний из них, Тирин.
    Всех этих драконов объединяет одно: по преданию, они все вышли из легендарной кладки Дорго, якобы сокрытой в пещерах под Аль-Самарной, и назывались не иначе, как императорские драконы.
    Но упоминание о драконах - это уже из области легенд, мы же сейчас говорим об архитектуре Сидонии. Впрочем, в архитектуре, как и в прикладном искусстве, этим легендарным животным отведено особое внимание, их изображения можно встретить практически повсеместно.
    Это скульптурные изображения, барельефы и затейливая резьба по камню или дереву, где фигуры драконов как бы вплетаются в общий узор. Крыши некоторых зданий покрыты черепицей, выполненной в форме чешуи дракона.
    Даже столица Вересковых Пустошей, и та носит имя легендарного Тирина, последнего из императорских драконов.
    Сам же императорский дворец наряду со зданием Сената, комплексом Синодального монастыря и дворца в Аль-Самарне мог бы претендовать на почётное звание одного из самых помпезных и грандиозных сооружений Сидонии, если бы не одно "но".
    Все выше упомянутые здания строились сразу и по заранее разработанным проектам.

    Дворец в Тирине в его сегодняшнем великолепии возник не сразу, а как бы постепенно, и его первоначальный облик давно утонул в более поздних пристройках, став частью самого города.

    Первоначально императорский дворец стоял на вершине скалы, у подножия которой раскинулся Тирин.
    Просуществовав в первоначальном виде не более пятисот лет, дворец и город начали перестраиваться. Этот процесс продолжался вплоть до периода царствования последнего императора Сидонии.
    Благодаря тому, что это дело было доверено гномам с их необъяснимой любовью к гигантизму, и город, и дворец приобрели поистине циклопические масштабы.
    Во-первых, стараниями коротышек-строителей городские кварталы старого Тирина поднялись почти до уровня вершины скалы, на которой возвышался императорский дворец. Гномы просто окружили скалу своего рода уступом, внутри которого находились громадные залы для хранилищ, арсеналы, казармы и мастерские. Поверх этой искусственно созданной платформы были вновь отстроены жилые кварталы и разбит парк.
    Именно тогда началась и перестройка самого дворца.

    Тирин разделился на цитадель с находящимся в ней императорским дворцом, на верхний, так называемый Старый Город и на нижний, Новый Тирин, который возник и разросся уже после завершения строительства циклопической платформы и всего верхнего города.
    Тирин строила гильдия зодчих, и, как это часто бывает в подобных случаях, каждый из мастеров стремился чем-то отличиться и перещеголять своих собратьев по цеху. А если учесть, что все они были гномами, чьё упрямство давно вошло в поговорку, единого проекта как такового просто не существовало уже изначально.
    К тому же за всё время своего существования императорский дворец, не избежав участи любого жилого здания, неоднократно перестраивался и надстраивался в угоду вкусам и пожеланиям своих владельцев, в результате чего стал напоминать некий лабиринт-термитник, пронизанный сотнями коридоров, тайных комнат, ходов, залов и тоннелей.
    В этом хитросплетении могли ориентироваться лишь избранные, любой посторонний наверняка заплутал бы, окажись там.

    В этот поздний час по такому потайному коридору, освещая себе дорогу закреплённым в навершии посоха световым шаром, уверенным размашистым шагом шел один из тех, кто в совершенстве знал каждый закоулок дворца - высокий седовласый старец в чёрном просторном балахоне.
    Следом за ним не менее уверенно шагал молодой мужчина в чёрной хотте имперских стражей.
    Это были советник Ангрим и его сын, герцог Гуял-Исша, главнокомандующий имперской армией.

    Проследовав длинным коридором, мужчины без колебаний свернули в зияющую чернотой узкую арку и начали неспешный подъём по каменным ступеням лестницы, которая вывела их в небольшую прямоугольную комнату, служившую своего рода разветвлением сразу для шести коридоров. Ангрим уверенно свернул в один из них.
    Придерживая рукой висевший на поясе меч, Эльрик последовал за отцом.
    Сводчатый коридор заканчивался тупиком, но в стене находилась потемневшая от времени дубовая дверь.
    Окинув сына оценивающим взглядом, советник поправил перевязь на его плече, одобрительно кивнул и взялся за бронзовую ручку двери.
    - С ним Преподобная Мать, - полуобернувшись, предупредил он.
    Эльрик приосанился.

    Ангрим открыл дверь, и они вошли в огромный зал, тот самый, в котором советник впервые встретился с Преподобной Матерью и семьёй вернувшегося в Сидонию потомка императорского рода.
    Сейчас, ночью, этот зал выглядел иначе, чем в тот солнечный сентябрьский день.
    Громадный камин освещал лишь часть помещения, всё остальное терялось в густой темноте.
    Зал был пугающе тих и мрачен, а развешанные по стенам в знак траура белые полотнища лишь дополняли общую картину.
    Пляшущие по стенам багряные отсветы пламени и колеблемая сквозняками ткань создавали неприятную иллюзию присутствия чего-то нематериального, словно на границе света и тьмы витает сонм призрачных сущностей, пришедших в этот мир из непостижимой вечности.

    По верованиям сидонийцев в течение девяти дней душа усопшего прощается с Поднебесным миром, друзьями и родственниками. Посему, чтобы не препятствовать ей в совершении этого последнего обряда омрэ, все, кому покойный был близок, держат окна и двери своих домов распахнутыми настежь.

    Конечно же, в мире людей подобная традиция рассматривалась бы скорее как вопрос духовности и наверняка была бы высмеяна прагматиками и официальной наукой как оголтелое суеверие, но в парадоксальном с человеческой точки зрения мире Сидонии данный факт являлся непреложной истиной.

    Преподобная Мать и император о чём-то разговаривали, сидя в креслах с высокими резными спинками, но оба разом обернулись, услышав тихий скрип дверных петель и шаги.
    Приблизившись к ним, Ангрим приложил руку к груди и склонился в низком поклоне перед Преподобной.

    - Матушка, прошу простить меня за неожиданное вторжение и за то, что прерываю вашу беседу, - вежливо, но с достоинством произнёс советник.
    Преподобная ответила ему слабым наклоном головы.
    Ангрим повернулся в сторону своего господина.
    - Дурные вести с Севера, государь.
    Император нахмурил брови.

    - Следуя твоему приказу, прибыл герцог Гуял-Исша, - Ангрим отступил на шаг в сторону и жестом руки указал на стоявшего подле потайной двери Эльрика. – Боюсь, что мой сын принёс дурные вести.
    Сказав это, он, как и полагается советнику, встал возле кресла императора.
    - Что произошло? - мрачно спросил Муилькор.
    - Беда, государь! - дрогнувшим от волнения голосом ответил герцог.
    Его очень смущало присутствие Первожрицы. Быстро приблизившись, он опустился на колено перед Преподобной Матерью и с едва скрываемым трепетом поднёс к губам край её одежды.
    В отличие от своего кузена, лорда Лансера, он первый раз в жизни воочию увидел Первожрицу, и надо сказать, что она произвела на молодого герцога неигладимое впечатление.
    От этой женщины буквально исходила немыслимой силы волна материнской любви и спокойствия. Помимо его воли в душе герцога возникло необъяснимое желание почувствовать её прикосновение.
    Стоя перед Первожрицей в коленопреклонённой позе, Эльрик волновался, словно мальчишка, и непроизвольно вздрогнул, когда ладонь Преподобной Матери мягко опустилась на его склонённую голову.
    В этот момент в его душе что-то перевернулось, неожиданно вернулось запрятанное в самых потаённых глубинах сознания и почти забытое им ощущение из далёкого детства, ощущение материнского тепла.
    Эльрик не смог удержаться и посмотрел в глаза этой удивительной женщины.
    Когда его взгляд встретился со взглядом Преподобной, в памяти отчётливо всплыло воспоминание о разговоре с Рональдом.
    Тогда он спросил:
    - Скажи, дорогой мой Рон, какая она, эта Белагестель?
    И кузен ответил:
    - Она непостижима и прекрасна. Когда она начинает говорить, ты помимо своей воли попадаешь под магию её голоса, весь превращаешься в слух и желаешь только одного: слушать... Поверь мне, дорогой мой Эльрик! Когда она смотрит на тебя, её взгляд буквально проникает в самую душу, и ты моментально растворяешься в нём. Она поистине Мать - и она непостижима!

    То ли общая мрачная и таинственная атмосфера зала, освещенного багровыми отсветами пламени, то ли разыгравшееся от излишнего волнения воображение Эльрика, а может, то и другое вместе вызвали в его сознании отчётливое ощущение, что из бездны необъятного прошлого на него взирают глаза самой Первоматери, полные бесконечной мудрости.
    Этот взгляд обволакивал, проникал в самые потаённые глубины сознания, вселяя в душу уверенность и покой.
    С этой самой минуты Эльрик был готов тысячекратно подписаться под каждым словом, сказанным тогда Рональдом.
    "Что это - магия, наваждение? Она зачаровала меня? Нет! Это её суть, она истинная Мать!" - глядя в бездонные глаза Первожрицы, подумал он.

    - Так вот он каков, избранник нашей милой Фрейдис. Сожалею, что наша встреча произошла при столь печальных обстоятельствах. Встаньте, герцог. Какие тревожные вести Вы принесли нам? - тихо произнесла Преподобная.
    Её фраза вернула Эльрика в реальность.
    Собравшись с духом, он поднялся с колена и обратился уже к Муилькору.

    - Искренне сочувствую горю, постигшему семью императора, и разделяю великую скорбь. Боюсь, что приумножу твою печаль, государь, ибо я принёс дурную весть из Данахта. Третьего дня от руки подлого убийцы пал король Увэ. Заговор лордов, государь.
    Преподобная Мать обеспокоено взглянула на своего "возлюбленного братца".
    На миг ей показалось, что он превратился в комок нервов.
    - Лилит?.. И королева Амелия? - хриплым от напряжения голосом коротко спросил Муилькор.
    - Слава Праматери, они обе живы-здоровы и сейчас принимают активные меры по сохранению стабильности в землях Данахта и Норвика.
    Муилькор не смог скрыть вздох облегчения.
    - Как это произошло? - глухим голосом спросил он.
    - Увы, государь, мы предполагали, что Лига планирует вторжение, и готовились к нему, но произошло то, чего не могли предвидеть. Оказалось, что Лига готовила не вторжение как таковое, а мятеж данахтских лордов. Благодаря госпоже Лилит, перехватившей важное письмо, мы имеем полный список мятежников, но беда в том, что пасынок короля Увэ был вовлечён в этот заговор. Убийство короля - его рук дело. Сейчас он схвачен и находится в темнице. Королева Амелия лично допрашивала его. Он сообщил, что этот список является дополнением к тайному договору между данахтскими лордами из так называемого тайного братства белых сидов и Лигой.
    Кроме того им названы те, чьи имена отсутствуют в списке. По приказу королевы Амелии верные трону паладины при содействии имперских стражей из Второго легиона частично разоружили воинов мятежных лордов. Те, кто вознамерился оказать сопротивление, перебиты, часть заговорщиков схвачена. Также по приказу королевы арестованы семьи тех, кто всё же успел бежать из Данахта. Лорд Адар и сенатор Гунар покончили с собой - их имена также значатся в списке. Вот перехваченное госпожой Лилит послание.

    С этими словами Эльрик извлёк из поясной сумки круглый пенал для депеш и с лёгким поклоном подал его императору.

    - Что значит «частично разоружили»? - изучив надломленные печати и извлекая из пенала письмо, поинтересовался Муилькор.

    - Пока шли аресты в Норвике и Арне, кое-кто из мятежников успел скрыться на территории сопредельного Трингобарда и увести туда часть своих войск.
    - В Трингобард? Значит, Меленгорд всё же решился открыто выступить на стороне Лиги?
    Эльрик криво усмехнулся.
    - О, государь, этот плут ведёт свою игру. Как только стало ясно, что королевские войска Данахта берут ситуацию под свой контроль, этот лис прислал королеве Амелии письмо, в котором выразил соболезнования по причине гибели короля Увэ и сообщил, что в сложившейся ситуации Трингобард занимает нейтральную позицию.
    Муилькор качнул головой.
    - Вот ведь хитёр, гадина.
    - Хитёр и осторожен, государь. Мотивируя своё решение исключительно стремлением к милосердию и желанием избежать излишних жертв, он предоставил войскам мятежников возможность беспрепятственного прохода через земли Трингобарда, и сейчас они находятся в Андалане и баронстве Нан-Марог. Боккаж охотно принял бежавших и предоставил им гарантию безопасности.

    Император кивнул и, развернув пергамент, пробежал глазами по тексту.
    - Ублюдки! - сквозь стиснутые зубы процедил он, порывисто поднявшись с кресла, и протянул послание Преподобной Матери. - Ангрим, немедленно созовите Большой Совет.
    - Сейчас, ночью?!
    - Не то время, чтобы спать.
    - Но, государь!..
    Муилькор нахмурился:
    - Немедленно!
    В знак повиновения Ангрим склонил голову.
    - Срочно отправь гонцов к Колодаи и Архаин.
    - Госпожа Колодаи сейчас во дворце, она у императриц, - ответил Ангрим. - Она вернулась накануне и завтра, вернее, уже сегодня, на утреннем приёме планировался её отчёт о переселении снорков.
    - Пошли за ней. Она должна присутствовать на Совете.
    - Слушаюсь, государь, - поклонившись, Ангрим вышел из зала.
    Муилькор взглянул на Преподобную Мать.

    Чуть повернувшись к огню, Белагестель внимательно читала перехваченное письмо.
    Оторвав взгляд от пергамента, она вопросительно посмотрела на Муилькора.
    - Может, кто-нибудь объяснит мне, что всё это значит и при чём тут Лилит? Каким образом это письмо оказалось у неё?
    - Я сам хочу услышать более подробный и вразумительный отчёт, - ответил тот, переводя взгляд на герцога. - Тем более что Эльрик располагает показаниями мятежников. Я правильно понимаю?

    Герцог смущённо кашлянул в кулак.
    - Государь, допросы заговорщиков ещё не завершены, и боюсь, что я не владею полной информацией. На сегодняшний день известно лишь, что первоначальные предположения о готовящемся на Севере вторжении Лиги в основном были верны, - начал он.
    - Не зря, ох, не зря они так настойчиво тыкали нас мордой в королевство Лакои! - садясь в кресло, произнёс Муилькор.
    - Дознание только началось, но уже сейчас с определённой долей уверенности можно сказать, что первоначальные планы вторжения были сорваны. Но, увы, это была не наша заслуга, - продолжил герцог.
    - Не наша заслуга?
    - Да, государь. Всё дело в Меленгорде. На сегодняшний день известно, что Лига планировала поддержать мятеж лордов вводом двух армий в Данахт. Таков был первоначальный план всей компании. Но между землями Лиги и Данахтом простирается Трингобард. На допросах мятежники сообщили, что в назначенный день вторжения по приказу Меленгорда к границе были стянуты несколько корпусов армии Трингобарда. Без всяких объяснений Меленгорд отказался пропустить силы Лиги через свои земли.
    - Чертовщина какая-то, - пробормотал Муилькор. - Меленгорд, он же союзник Лиги?
    - Боккаж тоже считается состоящим в Лиге, но это не так, - уверенно ответил герцог. - Эти двое ведут каждый свою игру, и похоже, что она направлена на ослабление Лиги. После произошедшего расклад сил изменился. Лига потеряла верных союзников на Севере, в глазах подданных и соседей Меленгорд выглядит истинным миротворцем, а Боккаж заполучил несколько тысяч профессиональных воинов, включая озлобленных лордов, готовых броситься в драку как с империей, так и с Трингобардом.

    - Самое дрянное последствие мятежа то, что теперь эти несколько тысяч находятся не на Севере, а у наших границ, - задумчиво произнёс Муилькор. – Кстати! Работа для парней Колодаи. Надо непременно выяснить точное количество этих войск.

    В раздумье помяв виски, Муилькор взглянул на герцога.
    - Сдаётся мне, что эти двое намерены столкнуть нас с Лигой, выждать, наблюдая за происходящим со стороны, а потом совместно добить победителя, который к этому моменту будет ослаблен. Ну а потом...

    - Очень похоже на то, государь, - согласился герцог.

    - Ну а что насчёт письма? - поинтересовалась Преподобная.
    - Это очень странная история, матушка, - с уважительным поклоном ответил Эльрик. - Буквально накануне мятежа в караульное помещение королевских гвардейцев кто-то подбросил письмо...
    Услышав эту фразу, Муилькор, словно очнувшись от сна, встрепенулся и подался вперёд.
    - Это письмо, часом, не подписано Зунхаром из Андалана, сыном Уфхура-плотника? - сверкнув глазами, спросил он.

    - Да, государь. "Зунхар из Андалана, сын Уфхура-плотника" - именно так оно и было подписано, - растерянно отозвался тот. - Сейчас это письмо находится у госпожи Лилит. Только не понимаю, когда она успела сообщить об этом? - в голосе Эльрика звучало недоумение.

    Мулькор задумчиво качнул головой.
    - Так что же было в этом письме? - вмешалась Преподобная Мать.

    - Это даже не письмо, так, записка. Причём весьма безграмотно написанная. В точности весь текст воспроизвести не берусь, но смысл был таков, что король Лодвиг отправил гонца к Майтрасту, главе клана Мак'Олдринов, и тот гонец везёт в Нави-Тирит чрезвычайно важное послание. Что если поторопиться, то гонца ещё не поздно перехватить, ибо из Оргарда он выехал лишь утром и, стало быть, к Укунскому мосту сможет добраться лишь к вечеру. Прочитав перехваченное послание, можно предотвратить страшный заговор, который зреет в Данахте, узнать имена участников и избежать большой беды, которая непременно должна случиться буквально после того, как послание будет доставлено адресату.

    - Значит, гонец вёз именно это послание? - спросила Преподобная Мать, помахав свёрнутым в трубку пергаментом.
    - Да, матушка, - подтвердил герцог. - Именно это письмо и перехватила госпожа Лилит. Пока советники королевы Амелии решали, как им следует относиться к предупреждению, госпожа Лилит, никого не известив, в одиночку выехала из города.

    Взглянув на Муилькора, Преподобная Мать с недоверием качнула головой.
    - Лилит в одиночку смогла перехватить гонца, зимой, ночью? Даже странно, как ей это удалось?
    Герцог лишь пожал плечами.
    - Магия.
    - Не зря в Норвике её прозвали Белой Волшебницей! - не без гордости произнёс Муилькор и, встав с кресла, подошел к камину.
    - Волчицей, - поправил его герцог.
    - Как погиб король Увэ? - спросил император.
    - Это произошло в загородной резиденции, в его рабочем кабинете. Пасынок нанёс ему несколько ударов оленьим кинжалом. Король Увэ был крепким мужчиной, ему хватило сил, чтобы встретить смерть, как и подобает истинному воину, в схватке. Безоружный, он смог противостоять нападению даже после того, как получил три смертельных ранения в грудь. Охрана среагировала очень быстро и скрутила убийцу, но для Увэ уже всё было кончено. После нападения он прожил всего час. Королева Амелия, находившаяся в тот день в столице, всё же успела приехать, чтобы застать его в живых и проститься. Последний вздох король Увэ сделал у неё на руках. Необычайной силы и здоровья был мужчина. Настоящий воин.
    - Известно, кто возглавлял армии Лиги, те, что должны были прийти на помощь мятежникам? - мрачно спросил Муилькор.

    - Да, государь. В первую очередь это верховный жрец Кухулина Нарзес, король Лодвиг и барон Нан-Марог.
    - Откуда это известно? - подняв взгляд на Эльрика, спросила Первожрица.
    - Убийца короля Увэ сообщил это во время допроса, - стушевавшись, ответил герцог.
    Преподобная с сомнением качнула головой.
    – Подозреваю, что он сообщил это под пыткой.
    - Допрос убийцы происходил при участии госпожи Лилит. Госпожа Лилит хороший ментад.
    - Надеюсь, он ещё жив?
    Эльрик с сомнением качнул головой.
    - Не думаю. Королева Амелия настроена более чем решительно.

    Скрестив руки на груди, Муилькор слушал их диалог и смотрел на огонь камина.





    - Королева Амелия лютует, государь, - обращаясь уже к императору, тихо произнёс герцог. - Даже госпожа Лилит предпочитает не вмешиваться. Может, стоит отправить в Данахт кого-нибудь из старшин корпуса стражей? Иначе, ослеплённая гневом, она вырежет не только схваченных заговорщиков, но и родственников тех, кто успел скрыться.

    Муилькор отрицательно качнул головой.
    - Если Лилит считает, что её вмешательство не требуется, то это значит, что королева Амелия не делает ничего дурного.

    Подняв взгляд на "возлюбленного братца", Преподобная Мать укоризненно качнула головой.
    - Герцог прав. Голос благоразумия умолкает, когда душа обуяна пусть и праведным, но гневом. Могут пострадать невинные. Как первожрица от лица Ордена и от себя лично я прошу брата моего принять меры, чтобы унять гнев королевы Амелии,- ровным голосом произнесла она.
    - Увы, сестрица! Я и пальцем не пошевелю, чтобы помешать этой женщине. Её муж подло убит в результате мятежа предателей, и она имеет полное право на месть. В конце концов, империи пора показать, что с ней шутки плохи. Королева Амелия Прекрасноволосая и её покойный муж король Увэ одними из первых присягнули на верность. Расправа над предателями должна наглядно показать всем, что империя сурово карает тех, кто посягнул на верных ей вассалов.
    Преподобная Мать с сомнением качнула головой.
    - Всеобщего почитания и любви жестокостью не добьёшься. Неужели ты хочешь, чтобы тебя боялись, а не любили и уважали? Не с того начинаешь, братец. Ох, не с того.
    - За несколько прошедших месяцев Лига уже отняла сотни жизней. Две моих дочери и зять убиты. И после этого ты призываешь меня к гуманности и милосердию? – с болью сказал Муилькор.
    - К благоразумию, к благоразумию! Ты ослеплён постигшим тебя горем и разделяешь чувства королевы Амелии. Но не забывай, что твои дочери были моими крестницами. Я нянчила их, когда они были совсем ещё крохами. Они мне не менее дороги. Гибель Ирен и Элуидис так же разрывает моё сердце болью. Но мы не должны давать волю своим эмоциям, мы обязаны быть благоразумны и сдержанны, - возразила Белагестель. - Величие и мудрость правителя заключаются в том, что даже в дни постигшего его горя он поступает, согласуясь с принципами милосердия и разума. Ты должен пресечь возможное кровопролитие. По крайней мере, посмотри на это с точки зрения политика.

    Муилькор недобро усмехнулся, взглянув на Преподобную Мать.
    - Лига интригует, она сделала свои ходы. Сначала тут, а теперь и в Данахте. И везде пролилась кровь. Причём это была наша кровь! Наша! До этого момента мы лишь защищались. Теперь пришло время показать, кто хозяин в Сидонии. Более я не намерен избегать прямого конфликта с Лигой. Лига хочет войны? Ну так она её получит! А впрочем...
    Заложив руки за спину, Муилькор в раздумье прошелся вдоль громадного зева камина.
    - А знаешь что? Пожалуй, ты права. Мы проведём открытый суд над предателями!
    - Прости за дерзость, государь, но кто будет судить заговорщиков? - вежливо поинтересовался герцог.
    - Совет старейших, - не совсем уверенно ответил Муилькор, догадываясь, что Эльрик не просто так задал свой вопрос.
    - Совет старейших призван решать иные вопросы. На суд Совета выносятся межклановые и территориальные споры, а также вопросы о наследовании.
    Выслушав слова Эльрика, император понимающе кивнул.
    - А ты сам что посоветуешь?
    - Прости, государь, я всего лишь воин. Я не обладаю мудростью и жизненным опытом, какими обладает мой отец.
    - Тогда скажи без утайки, что думает воин.
    - Воин уверен, что в Сидонии есть лишь один высший суд. Это суд императора и Преподобной Матери, - прямо глядя в глаза Муилькора, ответил герцог. - Совет старейших не может судить клятвопреступников, ведь мятежные бароны принесли вассальную клятву королю Данахта и предательски её нарушили. Они вероломно предали и убили своего короля, который дал клятву верности тебе, императору. Стало быть, предав его, они совершили тягчайшее преступление против императорского дома. Кроме того, они изменили истиной вере, вступив в союз с последователями культа Кухулина, а это уже само по себе является их вторым тягчайшим преступлением. Мне неведомо, каким богам поклоняются люди и поклоняются ли они им вообще, но Первоматерь не вымышленная богиня, каждый житель Сидонии сохранил её образ в памяти своих прошлых жизней. Можно заблуждаться и с пеной у рта оспаривать её божественное начало, пытаться понять, какие её поступки истинны, а какие приписаны народной молвой. Но при этом надо помнить, что все подобные споры разворачиваются вокруг женщины по имени Дану, женщины, которая привела нас в этот мир, и неважно, была ли она настоящей богиней или покорила сердца соплеменников своей харизмой и душевной широтой! В любом случае она оставила след в истории и добрую память в сердцах каждого жителя Поднебесного мира! Праматерь так же реальна, как и мы, она дышала тем же воздухом, каким дышим мы, ступала по той же земле по которой мы ходим, пила ту же воду, что и мы пьём сегодня. Как можно поступиться своей собственной памятью и поверить в божественность того, кто принёс в Сидонию человеческую скверну и поверг этот мир в бездну зла и порока?! Совет старейших не может, не вправе судить мятежников. Лишь приговор Первожрицы и императора определит их дальнейшую судьбу, ибо по сути они предали мир, в котором существуют, предали его основы!

    Слушая слова герцога, Муилькор кивал головой - они звучали откровением. В эту минуту он открыл для себя совсем иного Эльрика.

    - Измена данной клятве - подлость! - продолжал герцог. - Но самое жуткое и отвратительное преступление совершили те, кто, спасая свои шкуры, бежал, бросив на произвол судьбы близких. Эти ничтожества совершили самое низкое из всего, что только можно себе представить: они предали свои семьи, свою кровь! Даже самки гулей, которые яростно защищают своё потомство, и те достойны большего уважения, чем эти выродки. Думая лишь о себе, они ни во что не ставят чужие жизни, даже жизни своих близких. Сидя в безопасности и достатке, они будут говорить и себе, и другим, как тоскуют по своей родине, по жёнам и детям, которых оставили ради борьбы за идею, но это ложь! Ни одна идея не стоит того, чтобы подвергнуть опасности собственного ребёнка. Ведь бежавшие мятежники прекрасно знают, какая судьба уготована их близким. Они отдают себе отчёт в том, что отныне жизни их родственников принадлежат тебе и королеве Амелии. Негодяи знают, что даже при самом благоприятном стечении обстоятельств их близких ждёт нелёгкая судьба. В своей мудрости Эльгар Хальмский сказал, что зло может породить лишь большее зло. Королева Амелия женщина крутого нрава, в своём горе она может совершить ошибку, за которую позже придётся рассчитываться императорскому дому. Вмешайся, не позволь случиться непоправимому.

    Во всё продолжение его темпераментной речи Первожрица с нескрываемым изумлением и восторгом взирала на Эльрика, а когда он умолк, встала с кресла, подошла к нему и поцеловала в лоб.
    - Благодарю тебя за такие слова, - мягко произнесла она. - В этот горький час они согрели мою душу.
    - Воистину это были мудрые слова, - поддержал "сестрицу" Мулькор. - Твои доводы убедили меня. Сегодня же отправлю в Данахт Диона. Надеюсь, что до его прибытия у Лилит хватит сил удержать королеву Амелию от опрометчивого шага, а у той хватит благоразумия, чтобы внять этому предостережению.
    Преподобная Мать удовлетворённо кивнула.
    - А что ты намерен предпринять относительно самих заговорщиков?
    - Публичная казнь на главной площади Белого Города, - отрезал император и, взглянув на Эльрика, уже по-доброму добавил: - Мне как отцу любо, что у Фрейдис будет такой муж.
    - Благодарю, государь! - склонив голову, ответил герцог.
    - Скорбный час, Эльрик. Скорбный час... Но жизнь не останавливается. Посему говорю тебе: когда закончится траур, присылай сватов, - произнёс Муилькор, похлопав герцога по плечу. - А сейчас готовься к докладу на Большом Совете. Час-другой, и все должны собраться. Отныне ты, герцог Эльрик Гуял-Исша, являешься верховным главнокомандующим имперской армией. Кабинет покойного... - Муилькор скорбно качнул головой. - Кабинет и архивы покойного Итилгайла в твоём полном распоряжении.
    - Это великая честь, государь. Приложу все усилия, чтобы оправдать надежды, - предательски дрогнувшим от волнения голосом произнёс герцог и, поклонившись императору и Преподобной Матери, быстрым шагом вышел из зала.
    - У тебя будет хороший зять, а у Фрейдис славный муж, - проводив его взглядом, произнесла Преподобная.
    - Уверен, что ты права, - ответил Муилькор.

    Белагестель вновь села в кресло.
    - Мне не по душе твоё решение казнить захваченных мятежников. Но таковы уж законы здешнего мира, и я вынуждена смириться и принять его. Ну а как ты намерен поступить с родственниками заговорщиков? - спросила она, оправляя пышные складки платья.

    Муилькор, нахмурившись, в раздумье помассировал виски.
    - Эльрик прав, если с ними поступить так, как предписывают правила, то многим позже это может обернуться новым заговором. "Зло порождает большее зло... " Поэтому на сей раз я поступлюсь традициями и просто вышлю их всех из империи, пускай катятся в земли Лиги к своим бежавшим главам семейств. Держать тлеющие угли на пороховом складе - самоубийственное безумие. Ну а дальше... - он развёл руки в стороны, - ...а дальше пускай сама судьба решает.


    * * * * * * *

    По умоляющему выражению опухших глаз Люси, проводившей Колодаи в покои императриц, та сразу смекнула, что застанет Хелену и Ленор не в самом лучшем состоянии.
    - Что, тяжко? - искоса взглянув на девушку, спросила она.
    - Ох, тяжко! – горько вздохнув, посетовала Люси. - Госпожа Хеленгард сильно скорбит, но с ней всё нормально, а вот с государыней Ленорой так тяжко, прямо беда.
    - Что так?
    - Да какой уж день всё пьёт да буянит, - качая головой, по-старушечьи запричитала та. – Ладно бы ещё вино пила, так нет, ей что покрепче подавай. А разве откажешь? Слова поперёк ей не скажи. Давеча едва меня не прибила, а всего-то ей сказала, что, может, вместо сата винца лёгкого принести да покушать чего. Так она в крик: "Пошла вон, дура, и без самогона не возвращайся!" Да ещё стулом в меня запустила, насилу я увернулась. Обидно, очень обидно. Разве заслужила я такое? Если бы не государыня Хеленгард и Маришка, ушла бы я от них в тот же день. Клянусь Дану, ушла бы!
    - Понимаю, милая, очень обидно, - искренне посочувствовала ей Колодаи. - А что сам? Неужели молчит?
    - Государь? Да он все дни темнее ночи. Посерел весь, смотреть страшно, - со слезой в голосе ответила девушка. - Горе-то какое! Девочек так жалко, так жалко! Что же это делается-то? И у кого только рука поднялась сотворить такое?
    - Ну перестань сырость разводить. Девочек очень жаль, но, сколько ни плачь, ничего не изменишь.
    - Так ведь жа-а-алко... - качая головой, протянула Люси и, уткнувшись в плечо Колодаи, тихо заплакала.
    - Ну всё, хватит, хватит, - успокаивая девушку, пробормотала та.

    Более-менее успокоившись, но продолжая шмыгать носом и горько причитать, Люси провела гостью к покоям Леноры.
    Остановившись перед дверью в будуар, она испуганно посмотрела на Колодаи.
    - Я туда не пойду! До смерти её боюсь.
    Видя искренний страх в глазах Люси, та ободряюще потрепала девушку по плечу.
    - Просто побудь здесь. Если что, я позову. Хорошо?
    Девушка быстро закивала головой.

    "Похоже, дело совсем дрянь, - подумала Колодаи, берясь за бронзовую дверную ручку. - Девчонка сама не своя от страха. Ленни, Ленни, что же ты творишь-то?"

    Когда же она вошла в будуар, ей стало не по себе.
    Прежде всего ударил в ноздри запах.
    Своеобразный запах, свойственный лишь такому явлению, как девичник, устроенный зрелыми матронами, связанными межу собой старинной дружбой и лишенными всяческих комплексов.
    Неповторимый тяжелый запах, адская смесь миазмов табачного дыма, окурков, духов, разгорячённого женского тела и кислятины разлитого вина, щедро сдобренная резким ароматом крепчайшего самогона.
    Если бы не открытое настежь окно, в небольшом будуаре Леноры было бы не продохнуть.

    Сама же блистательная императрица была пьяна не хуже разухабистой подружки невесты на цыганской свадьбе.
    Колодаи могла поклясться, что никогда в жизни не видела свою старинную подругу в таком жутком состоянии.
    На Ленор было страшно смотреть. Немытые спутанные волосы, осунувшееся, помятое лицо, тёмные круги вокруг глаз. Роскошное парчовое платье измято, кружевной манжет на правом рукаве полуоторван, другой испачкан чем-то красным.
    "Слава богам, что она заперлась в своём будуаре, и в таком жутком состоянии никто, коме Люси, её не видит", - подумала Колодаи, окидывая комнату мрачным взглядом.

    О том, что время от времени тоскливая депрессия императрицы сменялась приступами безумной ярости, и та металась по комнате, круша всё, что попадётся под руку, весьма красноречиво говорили содранные со стен гобелены, изорванный в клочья бархатный занавес, жалкой тряпкой свисавший с крючьев, два изрубленных кресла с разодранной в лоскуты обивкой и всаженный в полированную столешницу широкий кинжал.
    Судя по самой столешнице, покрытой глубокими зарубками, ей досталось ничуть не меньше, чем креслам и занавесу.
    Сама виновница этого безобразия возлежала на меховом ковре, небрежно облокотившись на гору украшенных изысканной вышивкой подушек, и безбожно дымила длинной трубкой.
    - Привет! - глядя на Колодаи мутными глазами, бесцветным голосом произнесла Ленор.
    - Привет-привет, - ответила та, стараясь подавить подступивший кашель.- Что же ты Люси так обидела? Негоже с ней так поступать.
    Ленор скривилась в пьяной ухмылке.
    - Учить меня пришла?
    - Ну, хотя бы и учить. Что же это ты, твоё Величество, так нарезалась?
    - Да пошла ты! - едва ворочая заплетающимся языком, огрызнулась Ленор и, одним махом осушив серебряный кубок, неловко потянулась к стоявшему поодаль кувшину. - Ты будешь указывать, когда и сколько мне пить?!
    - Ну, ты бы хоть закусывала, - невозмутимо ответила Колодаи, продолжая разглядывать комнату.
    - Что, не нравится? - недружелюбно уставившись на гостью, спросила Ленора.
    - Нет. Не нравится.
    - А мне насрать на это!
    Колодаи укоризненно качнула гловой.
    - Сколько уж лет тебя знаю, а такой ни разу не видела. Думаешь, если ты теперь императрица, то можно с подругами вот так разговаривать? Ты ведь знаешь, я не Люси, со мною такие номера не пройдут.
    Губы Ленор тронула хищная ухмылка.
    - Правда?
    - Правда, - спокойно ответила Колодаи.
    - Ну, коли так, то давай выпьем, старинная моя подруга. За упокой моих доченек выпьем.
    Колодаи отрицательно качнула головой:
    - Обязательно их помяну, но в другой раз.
    - Что, брезгуешь? Неужели я такая жалкая?
    - Честно? На тебя смотреть противно.
    - А-а-а, не хочешь, ну и чёрт с тобой, а я п... пжалуй, выпью.
    - А тебе не хватит уже?
    Ленор попыталась приподняться, чтобы сесть, но у неё не получилось.
    - Вот что я тебе скажу. Какое бы горе у тебя ни случилось, а негоже матери так напиваться.
    - А что бы ты на моём месте делала, когда тут всё огнём горит? - прижав руку к груди, простонала Ленор. - Мои девочки! Мне даже проститься с ними не дали.
    - Кто не дал?
    Ленор вскинула руку, указав на дверь.
    - Муж! Он предал моих девочек огню там же, где их нашли.
    - Уверена, что он знал, что делает, - ответила Колодаи.
    - Знал, что делает… - эхом отозвалась Ленор. - Он знал, что делает... А я мать! Да чтоб я сдохла, что, мать не в счёт?! - дотянувшись до кувшина, Ленор наполнила свой кубок, проливая сат на подпаленный мех ковра. - Вовек ему этого не прощу! Никогда не прощу!

    Видя, что Ленор распаляется всё больше и больше, Колодаи решила, что будет правильнее несколько сменить тему разговора.

    - Успокойся. Всё понимаю. Горе горем, но нельзя же так. Посмотри, на кого ты стала похожа, - стараясь говорить как можно спокойнее, произнесла она.
    Ленора впилась в подругу испепеляющим взглядом.
    - А на кого это я похож… жа? - с угрозой в голосе спросила она.
    Колодаи лишь обречённо вздохнула и, прикрыв изодранное сиденье кресла сползшим лоскутом обивки, села.
    - Не думала, что в час скорби увижу тебя такой.
    - А-а-а! - прищурив пьяный глаз, протянула Ленор. - Так ты, значит, увещевать явилась? Соболезновать? Ну так давай, соболезнуй...
    С величайшим трудом ей наконец-то удалось сесть прямо.
    - Когда протрезвеешь, - холодно ответила Колодаи.
    - Что так?
    - Что с тобой говорить, когда ты невменяема.
    - Я невменяема?! - переспросила Ленор, гневно сверкнув глазами в сторону Колодаи. - А может, я вменяемее всех вас вместе взятых?
    - Возможно.
    Ленор стукнула себя кулаком в грудь.
    - Я знаю имя того, кто убил моих девочек! Понимаешь ты? Знаю, но ничего не могу сделать! - она вновь указала в сторону двери. - Они все говорят, что мне нельзя мстить, что я, видите ли, имп... императрица! А я хочу умыться кровью этого выродка! Я хочу своими руками разорвать ему глотку! Выдрать его поганые кишки! Вывернуть его наизнанку!
    Колодаи изумлённо приподняла бровь.
    - Ты знаешь имя?
    Несколькими глотками Ленор осушила кубок, судорожно вздрогнула и, закрыв глаза, произнесла имя:
    - Нарзес!
    - Откуда тебе это известно?
    Ленор непонимающе взглянула на Колодаи.
    - Меня же не было в Тирине, - пояснила та.
    - Пленные рассказали, - упавшим голосом произнесла Ленор и попыталась затянуться погасшей трубкой. - Твою мать! - зло выругалась она и выбила трубку прямо на ковёр.
    Колодаи тяжело вздохнула.
    - Ленни, Ленни…
    - Что - Ленни?
    - Да так, ничего.
    - Н-н... ну и пош-ш-шла отсюда! Мне твоё долбаное сочувствие... Вот тут я его видала! Стерва рыжая! - глядя на Колодаи мутным взглядом, она приложила ладонь к низу живота.
    - От стервы и слышу, - лаконично отозвалась Колодаи. - И разве я говорила, что пришла тебя жалеть? Да видала я тебя! Мне противно смотреть на всё это! - обведя будуар брезгливым взглядом, ответила Колодаи.
    - Ну и вали туда, откуда пришла, и не лезь мне в душу! - тряхнув гривой спутанных волос, огрызнулась Ленор.
    - Сколько ни пей, а горе спиртным не зальёшь. Неужели твои девочки заслужили, чтобы в дни траура их родная мать нажиралась, как свинья?
    - А ты поучи меня, поучи! - с угрозой произнесла Ленор, отирая рукой мокрые от сата губы и подбородок. - Одна учит, а теперь и ты туда же.
    - Одна - это кто? - невозмутимо поинтересовалась Колодаи.
    - Кто-кто! Кто же ещё! Пиф... Пифия наша. Хелена Пре... премудрая, м-мать её!..
    - А где она сейчас?
    Ленор уставилась на Колодаи непонимающим взглядом.
    - Где кто?
    - Хе-ле-на! - по слогам произнесла Колодаи.
    Ленор вновь тряхнула головой, сунула руку под подушки и пошарила там, затянув шутовским голосом:
    - Где Хелена? Где Хелена?
    - Надеюсь, ты не спрятала там её труп?
    - Что? Какой труп? А, труп! Н-нет, она у себя. С Маришкой.
    Хлопнув себя по коленям, Колодаи стремительно поднялась с кресла.
    - Ну, знаешь что, подруга, кончай этот балаган и приведи себя в порядок! Люси! Люси, милочка! - громко позвала она.
    Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула рыжеволосая голова девушки. Робко посмотрев на императрицу, Люси перевела вопросительный взгляд на Колодаи.
    - Приготовь ванну своей госпоже и пришли сюда кого-нибудь, чтобы убрали комнату.
    Ленор неприязненно фыркнула.
    - И как давно ты стала распоряжаться в моих покоях? - спросила она, метнув на подругу яростный взгляд. - С тех пор, как стала спать с моим мужем?
    - Ленни, Ленни… Я пришла к тебе как подруга, а ты...
    - Как подруга или как императорская подстилка? - зло прищурив глаз, спросила Ленор.
    Чувствуя, что сама вот-вот взорвётся, Колодаи глубоко вздохнула. Она прекрасно понимала, какую душевную боль испытывает сейчас Ленор, и знала, что отчаянная попытка уколоть побольнее была вызвана именно этим. Тем не менее ей стоило немалых усилий сдержать готовый выплеснуться наружу гнев. Если бы подобные слова произнесла не Ленора, а кто-то другой, то ему тут же пришлось бы горько пожалеть о сказанном, незамедлительно получив от Колодаи по морде.
    Оставив слова подруги без ответа, она подошла к ней и подхватила Ленору под руку, пытаясь поднять.
    - Давай, вставай!
    - Пшла прочь, сука! – резко выдергивая руку, выкрикнула та. – Ты мне противна! Ты спишь с моим мужем! Ты выгораживаешь его, потому что трахаешься с ним! Ты явилась, чтоб поиздеваться надо мной, дрянь! Тебе наплевать, что мои девочки мертвы. Пшла прочь!
    Ленор практически не владела собой, у неё начиналась пьяная истерика.
    Испуганная Люси шмыгнула за дверь.
    - Ленни, прекрати! Что ты несешь? – едва сдерживаясь сама, попыталась успокоить подругу Колодаи.
    - Рыжая дрянь! Ты злорадствуешь, чтоб я сдохла! Ты довольна, что я сейчас страшна, как смертный грех. Беги, приведи своего любовника, пусть он поглядит на меня! Он не дал мне проститься с дочерьми… Ненавижу, не прощу его! Девочки... Девочки мои... За что? – Ленор запрокинула голову и по-волчьи завыла, царапая ногтями ковер.
    Колодаи закрыла глаза и трижды глубоко вдохнула-выдохнула. Душа разрывалась от смешанных чувств: боль, жалость, омерзение. Невыносимо было видеть всегда гордую и сильную Ленни в таком состоянии.
    Резко открыв глаза, она шагнула к подруге и отвесила ей две тяжелые пощечины, испытав при этом какое-то болезненное удовлетворение.
    - Кто из нас дрянь? Ты довела себя до того, что на тебя тошно смотреть! Очнись! Что видят твои дочери сейчас? Ведь они пока рядом! Разве то, что сейчас перед ними, это их мать? Приди в себя!
    Ленор, на щеках которой заполыхали следы от ладони Колодаи, приподнялась, с изумлением глядя на подругу.
    - Ты… Ты ударила меня, Колодаи? –прошептала она, приходя в себя, насколько это было возможно.
    - Не тебя. Не мою подругу Ленни, не императрицу Ленору, а ту скотину, которой ты была только что. Ленни, опомнись! Не позорь память своих дочерей, напиваясь как последняя забулдыга! Приди в себя!
    Колодаи опустилась на колени и обняла подругу.
    - Опомнись! Твое горе велико, но это и мое горе… И Хелены… И Сандры… И Алекса… - почувствовав, как напряглась Ленор, Колодаи ещё крепче сжала её в объятиях. - Мы все любили девочек, у всех разрываются сердца от горя. И Ал страдает не меньше твоего… Ты должна быть рядом с ним, чтоб разделить эту беду, а не наливаться самогоном, теряя человеческий облик.
    - Он… он спит с тобой… - с трудом выговорила Ленора.
    - И что? Ты только сейчас об этом узнала, что ли? Спит он со мной, а любит тебя. Ты сама это понимаешь не хуже меня!
    - Девочки… Почему он не дал мне проститься?.. – её глаза вновь наполнились слезами.
    - Чтобы не заставлять вас с Хеленой страдать ещё больше. Он сделал это, чтоб уберечь вас.
    Ленор приподнялась, крепко обхватила обнимавшую её подругу и зарыдала. Но это были уже совсем другие слезы, с которыми изливалась переполнявшая душу боль. Колодаи тоже заплакала, более не сдерживаясь.
    Заглянувшая в дверь Люси увидела, что они сидят в обнимку на ковре, и снова исчезла, тоже захлюпав носом.
    Какое-то время были слышны лишь всхлипы.
    - Девочки мои... Доченьки… Они ведь... А мне не дают отомстить… – покачиваясь, простонала Ленор.
    - Успокойся. Если тебе говорят, что ты не можешь отомстить, то это сделаю я. Обещаю, что сполна рассчитаюсь за них. Нарзес будет подыхать в муках.
    - Найди его! Найди эту гадину! Пусть он подыхает медленно! - вцепившись мёртвой хваткой в отвороты куртки Колодаи, Ленор захлебнулась в яростном шепоте. - Я хочу, чтобы он умер страшной смертью! Слышишь?! Пусть он умрет в адских муках и до последнего своего вздоха будет сознавать, что подыхает за моих девочек! Я хочу, чтобы его агония была ужасной! Найди его! Убей его! Убей эту мразь! Пусть он пожалеет, что родился на свет! Убей его! - обдавая подругу крепким запахом спиртного, прошипела она.
    - Клянусь, что сделаю именно так! Клянусь тебе!
    Выждав, пока Ленор немного успокоится, Колодаи потянула её за руку.
    - А сейчас вставай! Вставай, Ленни! И приведи себя в человеческий вид. Твои дочери при жизни гордились матерью, пусть они гордятся тобой и сейчас. Вставай! Люси! Люси, девочка, помоги нам!
    Услышав это, Люси поспешно вбежала в комнату. Совместными усилиями они поставили императрицу на ноги.

    В это время кто-то очень деликатно постучал в дверь.
    Колодаи вопросительно посмотрела на Люси.
    – Кого ещё принесло?
    Та растерянно пожала плечами.
    Стук повторился уже более настойчиво. Из-за двери послышался мужской голос:
    - Государыня, император желает видеть госпожу Колодаи на военном совете.
    - Это Мартис, посыльный советника Ангрима! - прошептала Люси.
    - Что это за мода? Давно ли посыльные стали ночами шастать по покоям императриц? Где Синтия, где Сати, вообще какого дьявола? - возмутилась Колодаи.
    - Вс... В с... В случае сроч-сти, пс... псыльный имеет... пр... Пропустят... - едва ворочая языком, изрекла Ленора.
    Придавшая ей сил вспышка ярости улеглась, и алкоголь окончательно затуманил её сознание.
    - Если что-то срочное, то его пропустят, - пояснила Люси, подтверждая слова своей госпожи.
    - Какая же это, к чертям, безопасность?
    - Кто-нибудь из девочек всегда рядом.

    "Девочек! Да эти девочки воткнут кинжал под ребро так, что и глазом моргнуть не успеешь. Ну да это и хорошо", - промелькнуло в голове Колодаи.
    В дверь опять постучали.
    - Военный совет в каминном зале!
    Колодаи уловила в голосе посыльного нотку настороженности.
    - Ничего себе срочность! Военный совет посреди ночи! - громко ответила она и, обращаясь к Люси, тихим шепотом спросила: - Где ванная?
    Та поспешно кивнула в сторону неприметной двери.
    - Мне было велено передать, - отозвался голос.

    Радуясь, что никто, кроме них двоих, не увидит императрицу в столь неприглядном виде, Колодаи облегчённо вдохнула.
    - Вот и славно. Вот и славно, - пробормотала она.
    Подхватив едва держащуюся на ногах Ленор под руки, они повели её в ванную.
    - Я сейчас приду! - полуобернувшись к входной двери, крикнула Колодаи.
    С благодарностью взглянув на неё, Люси тихо шепнула:
    - Спасибо, госпожа.
    - Не за что. Управишься с ней одна или позвать Синтию?
    - Нет-нет! Я сама.




    * * * * * *
    Последний раз редактировалось pike; 15.10.2013 в 23:33.

  11. #25
    Гуру Аватар для anactacia
    Регистрация
    08.10.2008
    Адрес
    Выборг
    Сообщений
    2,302
    Спасибо
    я - 217; мне - 251
    pike,
    ну что вот ты со мной делаешь??? Предпоследнюю главу прочитала давно. С глазами, полными слез. Сурово ты поступил с дочерьми Алекса, сурово. Но, наверное, это было нужно, чтобы ожесточить Муилькора... У меня даже сердце стучит медленнее в ожидании новых ужастей, которые ты для нас заготовил. Даже не представляю, с каким трудом эта глава тебе далась. Последнюю главу еще не читала, как раз сейчас этим занимаюсь.
    Написано просто потрясающе! Обожаю твой стиль!

  12. #26
    Гуру Аватар для pike
    Регистрация
    03.02.2012
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    1,086
    Спасибо
    я - 401; мне - 610
    anactacia, Спасибо. Сейчас реально завис с текстом. Взялся кое что переделывать и затянуло по полной.
    Многое уже переправил.
    Что-то удалил, что-то добавил.

    А пока, новая глава застряла выкладываю лишь её начало.
    Я не сачкую, пишу, пыхчу, ползу дальше.
    Текст правда черновой, без корректуры. Так что не обессудьте милые. Каюсь.

    Глава-12
    Рождество, дракон и леденцы.




    Рождество. Старый, добрый праздник.
    Веселье, фейерверки, хлопушки и конфетти, раёк с умилительными фигурками изображающими поклонение волхвов лежащему в яслях младенцу Иисусу, колядки, мелодичный перезвон бубенчиков, разноцветные фонарики, обёрнутые в пёструю бумагу и перевязанные ленточками подарки под наряженной ёлкой и конечно-же образ добродушного, седовласого дедка-толстячка в красном полушубке.
    Даты Рождества могут варьироваться в зависимости от того какого течения христианства придерживается данное, отдельно взятое общество, а внешний антураж праздника зависеть от местных традиций и условий.
    Неизменным остаётся одно - первооснова праздника, рождение Спасителя.

    В Сидонии то-же празднуется Рождество, но у всех народов населяющих Поднебесный мир оно отмечается в один день, пятого января.
    Как гласит древнее предание, пятого января над болотами центральной Ирландии разразилась необычайная в эту пору года буря и с высоты небес на землю обрушился чудовищных размеров дракон провозгласивший о том что на северных островах родилась великая мать могучего народа.

    " - Три племени владели землями Ирландии, грядёт приход четвёртого народа Туата Де Дананн и ведёт его та что пришла в этот мир сегодня. Рождённая в пламени и крови дракона и имя ей Дану!"
    Так изрёк дракон и в сиянии молний скрылся в небесной вышине.
    Такова легенда о рождении Праматери всех жителей Поднебесного мира, Богине Дану.
    Такова история сидонийского Рождества.

    * * * *

    Уже вечерело.
    Влажно шурша окованными сталью полозьями, карета ехала по улице Тирина.
    Копыта упряжных лошадей глухо чавкали в покрывавшем мостовую толстом слое из раскисшего снега и грязи.
    Не смотря на слякотную сырость в городе царило предпраздничное настроение.
    Щедро украшенные в преддверии Рождества городские улицы освещались светом гирлянд разноцветных фонариков, а залитые желтым светом витрины кондитерских радовали взоры прохожих стопками глазированных пряников, россыпями шоколадных конфет, марципановыми фигурками драконов и пряничными домиками.

    Если-бы не слякоть свойственная малоснежным зимам, то Тирин выглядел-бы как пасторальная картинка с поздравительной открытки.

    Завидев проезжающую карету украшенную гербом Ордена Праматери, прохожие с почтением склоняли головы, а детвора с весёлыми криками и улюлюканьем бежала следом, рискуя попасть под копыта ехавших за каретой всадников из охраны.
    Самые отчаянные сорвиголовы звонко хохоча запрыгивали на задник и болтая ножками дразнили своих менее удачливых и не расторопных товарищей.

    Чтобы избежать неприятностей всадникам пришлось слегка приотстать.
    Они могли-бы вмешаться и суровыми окриками прекратить эту весёлую сутолоку, но они прекрасно понимали что Преподобная, да и ехавшие в карете магистрессы не одобрят подобного.
    В последнее время произошло слишком много мрачных событий и отнимать у народа их маленькие радости было-бы глупо и нелепо.

    Тем более что это добрая примета, на кануне Рождества встретить на улице сестру-послушницу Ордена, а тут карета, да ещё с орденским гербом и едут в ней явно не простые монашки.
    Так к чему мешать детворе?

    - Вот я вам сорванцы! - Делая страшные глаза беззлобно покрикивал на сорванцов кучер-гном размахивая длинным хлыстом и улыбался в густую, чёрную бороду когда детвора с весёлым визгом кидалась в рассыпную чтобы тотчас-же вернуться и шумной гурьбою снова бежать следом за каретой и какой-нибудь озорник опять запрыгивал на приступку или задник.
    Заслышав звон бубенчиков и крики детворы из окон теснившихся вдоль улицы домов, выглядывали жители и увидев орденскую карету приветствовали её махая руками высунувшейся из окна кареты Аурминд.
    Девушка махала им в ответ и звонко смеялась над лихими проказами детворы бросая им пригоршни леденцов.

    - Ну вот госпожа, мы и приехали. - Крикнул ей сидевший рядом с кучером паж.
    - Да уж скорее-бы во дворец. - Ответила Аурминд.
    Паж понимающе кивнул. - Да совсем немого осталось. Сейчас поднимемся в Старый город, а там и дворец.
    - Уф! Хорошо что я послушалась мать-настоятельницу и взяла с собой леденцы. - Пробормотала Аурминд и откинувшись на спинку бархатного сидения мечтательно закрыла лаза. На губах девушки играла счастливая улыбка.
    - Это вейно. - Увлечённо облизывая большой леденец поддакнула ей королева Укси. - Бес леденцов доёга была-бы скучной.

    Приоткрыв один глаз Аурминд взглянула на королеву снорков.

    Сейчас её величество выглядела ну совсем не по королевски, Укси скорее напоминала девочку-сладкоежку в карнавальном костюме белки, а не взрослую женщину, да к тому-же ещё и королевских кровей.
    Красные, с золотой вышивкой сапожки Укси стояли на полу кареты а сама королева снорков забравшись с ногами на сидение и уютно обложившись подушками, сидела напротив Аурминд и держа в своих маленьких ручках большой, разноцветный леденец, жмурясь от удовольствия с упоением облизывала его.
    О том что королевская особа сейчас испытывает ни с чем не сравнимое блаженство красноречиво говорили её прижатые и слегка подрагивающие лисьи ушки, к тому-же она издавала тихое, умиротворённое урчание какое можно услышать разве что только от кошки, ну и от довольного жизнью снорка.

    - Да, без леденцов было-бы скучно. - Закрыв глаза согласилась с ней Аурминд.

    Покачиваясь в такт движения кареты сидевшая рядом с ней Эльтраи, взглянула на подругу. - Что, ёкает сердечко? Не терпится?
    Аурминд мечтательно улыбнулась. - Скоро, уже совсем скоро. Ужасно соскучилась. - Не открывая глаз ответила она.
    Пожалуй что сегодня, во всём Поднебесном мире не было ни кого счастливее её.
    Ведь сегодня в Тирин возвращается её Рональд.
    Какой-же бесконечно долгой показалась ей эта двухмесячная разлука. А сколько событий произошло? Сколько горя и радостей довелось пережить ей за этот отрезок времени.
    Теперь всё позади. Возвращается её милый Рональд.

    - Сегодня, сегодня. - Мечтательно проворковала Аурминд.
    - Да, сегодня. - Не впопад поддакнула Укси. - Сегодня на балу я буду танцевать с импеятоем.

    - Она говорит о том что сегодня приезжает её жених. - Зябко кутаясь в меховую накидку проворчала Эльтраи.
    Укси понимающе кивнула, слегка вильнув пушистым, рыжим хвостом. - Лойд Йональд Лансей, он хойошо известен снойкам. Года два назад, его воины спасли дочеей стайейшины Йонца, отбив их у охотников за снойками. Говоят что лойд Лансей везёт в Тиин дъякона, подаек цаицы Саа - Мохан нашему импеятою.

    - Да. Рон писал мне о драконе. - Подтвердила её слова Аурминд. - Даже не верится. Подумать только, самый настоящий дракон!

    Эльтраи усмехнулась. - Подозреваю что сегодня, не только дракон станет центром внимания. Уверена что на балу будет объявлено о помолвке Фрейдис с герцогом.

    Покрытые густой рыжей шёрсткой, остренькие ушки королевы Укси встали торчком. - Ой как здоёво! - Счастливо взвизгнула она и уронив на подушки свой леденец захлопала в ладошки.

    Эльтраи улыбнулась. - До сих пор понять вас не могу. Вы снорки ну как дети, всему-то вы радуетесь. -

    Укси подняла с подушек леденец и придирчиво осмотрела . - Так ежели кому хоёшо, так и ядоваться надо. Язве это плохо?. - Философски заключила она и тихо замурлыкав продолжила наслаждаться сладостью.

    Аурминд с уважением посмотрела на снорочку.
    Когда королеву Укси привезли в синодальный храм для встречи с Преподобной матерью, Аурминд как секретарю перво жрицы было поручено заботится о необыкновенной гостье.
    Необычная внешность и детская непосредственность королевы снорков в сочетании с её картавым говорком первоначально произвели на Аурминд весьма странное впечатление.
    Она воспринимала её не иначе как милого забавного ребёнка, которого так и хочется потискать и побаловать, но уже в первые-же часы их знакомства она поняла что забавное и милое существо ростом и комплекцией не более крепенькой десятилетней девочки, с умилительными ушками и пушистым лисьим хвостом, на самом деле куда мудрее и рассудительнее её самой, а забавные поступки королевы, как оказалось объяснялись самым элементарным стремлением к удобству.

    Например странная привычка Укси разуваясь забираться с ногами на кресла и стулья была обусловлена тем что сидеть нормально, ей мешал хвост, о котором надо сказать она чрезвычайно заботилась и вычёсывала его чуть-ли не по пять раз на дню.
    Кстати, эта её привычка так-же нашла своё объяснение.
    Снорки линяют и Укси будучи хорошо воспитанной дамой не хотела причинять гостеприимным хозяевам неудобств, оставляя на обивке мебели клоки вылезшей шерсти.

    Кроме того Укси оказалась ужасной сладкоежкой что так-же объяснялось естественными причинами.
    Мёд, фрукты, орехи и ягоды всегда являлись основной и естественной пищей снорков. Королева снорков до самозабвения обожала засахаренные орехи, а леденцы и особенно вишнёвые леденцы, вызывали у неё самый искренний восторг.
    Общение с Укси послужило для Аурминд той отдушиной что скрасила её томительную разлуку с Рональдом.
    К тому-же они успели сдружится.
    Видимо Преподобная мать знала что делала когда поручила именно Аурминд заботу о маленькой снорочке.

    - Тепей ты будешь жить во двойце? - Неожиданно спросила Укси взглянув на Аурминд.
    - С чего ты взяла?
    - Ну если пьиехал твой жених, так ты уже не вейнёшся в хьям.
    Вопрос Укси озадачил.
    Аурминд и вправду даже не задумывалась над тем что изменится в её жизни после возвращения Рона. Словно ища ответа она посмотрела на Эльтраи, но та лишь пожала плечами.

    - Твой жених, тебе и решать. Преподобная не станет возражать против того чтобы ты осталась в Тирине. Назначит тебя представительницей Ордена при дворе, вот и всех делов.

    Услышав её ответ Укси расплылась в улыбке. - Так значит мы не ястаёмся. Я ведь то-же остаюсь в Тиине.
    - А как-же Олений распадок? Ведь все снорки сейчас там. - Поинтересовалась Эльтраи.

    - Я была-бы яда быть со своим наёдом. Каменные дома не для снойков и мне как любому снойку лес куда ближе, но я должна оставаться во двойце. Чтобы все кто пьиезжает к импеятою видели что снойки не животные, на котоих можно охотится и твоить с ними что вздумается! - Сверкнув глазами выпалила Укси.
    - Все должны понять что мы такие-же дети пьяматеи как и все остальные. Каждый должен знать что снойки это найод и этот найод иеет свою койолеву и сам импеятой общается с койолевой снойков не как с ючной обезьянкой или игюшкой для удовлетвоения похоти а как с явной себе.
    Мой найод не должен больше пьятаться по лесам и боятся за свою жизнь. Снойки свободный найод и заслуживает уважения! - Раскрасневшись от охватившего её волнения Укси замолчала и задумавшись о чём-то своём уставилась в окно.

    - Надеюсь что застану тот день когда снорки смогут жить не оглядываясь по сторонам, когда нас перестанут убивать ради мускуса и похищать ради утех извращенцев. - Очень тихо произнесла Укси задумчиво глядя в окно подозрительно заблестевшими глазами.

    Аурминд и Эльтраи изумлённо переглянулись. Слух не привычно резануло как чётко, не картавя, королева Снорков произнесла заключительную фразу.
    Последний раз редактировалось pike; 16.10.2013 в 00:26.

  13. #27
    Гуру Аватар для anactacia
    Регистрация
    08.10.2008
    Адрес
    Выборг
    Сообщений
    2,302
    Спасибо
    я - 217; мне - 251

  14. Пользователь сказал cпасибо:


  15. #28
    Гуру Аватар для pike
    Регистрация
    03.02.2012
    Адрес
    Москва
    Сообщений
    1,086
    Спасибо
    я - 401; мне - 610
    anactacia, Спасибо. И тебя с Новым годом.
    А это наше алаверды.
    Если дед отмороз не принесёт удачи в наступившем году, то её наколдует Лилит.



    Ну что тут сказать?
    Императрица Лилит.
    Одна из красивейших женщин Сидонии.[/url]
    Последний раз редактировалось Дюкаша; 13.04.2022 в 09:29.

  16. #29
    Гуру Аватар для anactacia
    Регистрация
    08.10.2008
    Адрес
    Выборг
    Сообщений
    2,302
    Спасибо
    я - 217; мне - 251
    pike,
    Лилит действительно прекрасна! Спасибо!

  17. #30
    Гуру Аватар для anactacia
    Регистрация
    08.10.2008
    Адрес
    Выборг
    Сообщений
    2,302
    Спасибо
    я - 217; мне - 251

  18. Пользователь сказал cпасибо:


Страница 2 из 3 ПерваяПервая 123 ПоследняяПоследняя

Похожие темы

  1. Полная версия The Sims 1 и дополнения к ней (скины, предметы и др.) на DVD
    от Artem@chette в разделе The Sims 1: Информация по игре
    Ответов: 8
    Последнее сообщение: 28.10.2016, 12:36
  2. Симс-сериал: "Сидония - Хроники потерянного Рая"
    от pike в разделе The Sims 2: Сериалы
    Ответов: 97
    Последнее сообщение: 08.03.2013, 20:48

Ваши права

  • Вы не можете создавать новые темы
  • Вы не можете отвечать в темах
  • Вы не можете прикреплять вложения
  • Вы не можете редактировать свои сообщения
  •