Я порылась в карманах. Черт! Всего 100 симолеонов. Даже сигареты не купишь. Интересно, можно ли отсюда выбираться, чтобы заработать?
Джейк попытался объяснить Офелии разницу между передом и задом. «Зад, это там, где у меня завязки на рубашке».
Косоглазая стащила подушки с кровати и стала бить по голове Мика. Хочет, видно, чтобы и он окосел.
А я попыталась грациозно позаниматься у балетного станка. Позаниматься получилось. Грациозно нет.
Вот интересно, как в дом пробралась собака? Наверное, есть все-таки какой-то выход.
Точно есть! По дому бродят какие-то посторонние личности. Типа, зашли по-соседски. Предупреждать их, что те, с кем они мило беседуют, не совсем адекватны, или нет?
А, ладно! Лишь бы меня не трогали.
Кстати, я заметила, что в спальне почему-то только пять кроватей. Бедняжка Мик вынужден был свернуться калачиком на диване.
Ну, не стану же я уступать свою постель психу. Пусть даже и очень симпатичному.
Кстати, губошлепый Грегори, похоже, нравится нашим девочкам. Хотя, может, они просто плотоядно поглядывают на кружку с молоком в его руках. А достать из холодильника пакет и налить себе в кружку, мозгов не хватает, да? Психи!
Моя энергичная натура требовала действий. Раз ничего особо страшного в лечебнице не происходит, почему бы не покидать ее на несколько часов. Если случится что-то экстраординарное, мне об этом непременно расскажут по возвращении. Решено, устраиваюсь на работу. Благо, документы личности на стройке не спрашивали. Привыкли работать с гастарбайтерами.
Хотя форма меня смутила. Может, и стройка здесь только для психов.
Пока меня не было, Харриэт успела переполошить всех жуткими криками. Ей, видите ли, приснился кошмар. А полезшую с утешениями Офелию обозвала дурой.
Офелия так смеялась, что даже описалась.
И, кажется, смешно было не только Офелии.
А каска, кстати, мне не идет….
В мини – юбке я гораздо симпатичнее. Эх, даже психи на меня не обращают внимание. Теряю форму.
Даже интеллигентный и вежливый Уолтер пел серенаду не мне, а этой… Харриэт.
А потом наговорил кучу комплиментов Офелии. Эта дура слушала, насупившись, и ни на что не реагировала.