Форум
Блоги
Что нового?
Жертва
Автор – Катарина
Фотограф – Катарина
Редактор – Aisgil, Невидимка
Жанр – триллер, драма
Возрастное ограничение – 17+ (в сериале есть сцены насилия)
Музыка
Читать дальше...
|
 |
оффлайн
Жертва
Автор – Катарина
Фотограф – Катарина
Редактор – Aisgil, Невидимка
Жанр – триллер, драма
Возрастное ограничение – 17+ (в сериале есть сцены насилия)
Музыка
Читать дальше...
Последний раз редактировалось Дюкаша; 28.04.2022 в 14:39. Причина: добавлена 9 серия
оффлайн
Пролог может и про 2017-2018 год быть, когда Аркадий уже оказался в психушке. Повествование от Веры в 1-5 сериях может датироваться 2011 годом, например. То, что повествование в разных местах про разное время это, по-моему, очевидно. Автору надо было подробно расписывать что да где, проставляя точные даты? А смысл?Сообщение от KarmaXXX
Лолшто? Тебе автор уже объяснила, что двд и икра вполне имели место быть. По твоим постам складывается такое впечатление, что ты просто не хочешь признавать то, что твоя первая придирка была необоснованной.
А уж про хамский тон - ноу комментс. "Рано радуетесь и спасибкуетесь", "подлечите психику". Или как там? Что за непонятные наезды?
Тебе в каждой теме видятся такие намеки? Или это совпадение, что ты в соседнем сериале обвиняла других комментаторов в том, что они считают тебя дурой, теперь автора в этом сериале? Никто тебя дурой не называл, не надо выдумывать.
оффлайн
Катарина,
замечательный сериал, все продумано до мелочей, интересно и легко читается, чем дольше читаешь, тем больше хочется!
Вы просто молодец!!!
А на счет мнения других: сколько фломастеров, столько и цветов, только все они по разному пишут...
оффлайн
Невидимка, знаю, что бываешь здесь редко и заходишь в "Жертву". Спасибо, что не забываешь и заглядываешь в гости)))
svitlans, моя подруга немного иначе эту присказку говорит: на цвет и вкус все фломастеры разные. Ест она их что ли?))) Рада, что понравилось. Спасибо)
оффлайн
Серия 6
Надя не приходила с тех пор, как попросил дядю Колю усыновить меня. Она поняла, что теперь ее друг не одинок, и есть в этом мире люди, готовые заботиться обо мне и взять ответственность за несчастного сироту. Никто не привязывал к батарее, не бил, не выгонял из дома, не обливал помоями. Другие дети не издевались, не оскорбляли, не кидали камни. Я мог, наконец-то, расслабиться и почувствовать себя счастливым. Скучал по Наденьке, но постепенно новая семья вытеснила ее на второй, а то и третий план. Я не забыл старую подругу, память о ней будет жить, пока сам дышу, но думал о ней все реже и реже. Ее место в моих мыслях заняла другая девочка — та, что улыбалась с фотографии, живая и нуждающаяся в моей защите.
Много трудностей и препятствий пришлось преодолеть Николаю Сергеевичу. Окружающие не понимали, зачем ему больной ребенок с дурной наследственностью, ведь можно взять нормального малыша от здоровых родителей. Столько на свете несчастных детей, нуждающихся в любви и опеке, а таким как я место в специализированом учреждении, они ничего не понимают и не чувствуют. А я помню парня гидроцефала. Его голова была такой большой, что он не мог ее поднять и держать, слабые конечности — бесполезные плети, плохие зрение и слух. Ребенок стал обузой, и от него отказались родители. Все считали его идиотом, не способным воспринимать окружающий мир. Мальчика посещала только старенькая бабушка, которая чудом находила силы ездить к нему в другой конец города и выкраивала из крохотной пенсии деньги на гостинцы. Старушка брала внука на руки, сидела с ним в холле и что-то говорила ласковым тихим голосом. Он переставал стонать, с лица исчезало бессмысленное выражение, и появлялась улыбка. Ведь не должен чувствовать и понимать, а улыбался — назло персоналу интерната, врачам, воспитателям, назло всему миру.
Я был трудным ребенком и не всегда шел навстречу новым родителям. Но дядя Коля обладал колоссальным терпением, а его семья окружила меня любовью и заботой. Они доказали, что медики ошиблись в приговоре. Вложили в меня много сил и времени, приглашали лучших специалистов — психологов и педагогов. Николай Сергеевич заставлял меня много читать и привил любовь к книгам. Все свободное время в перерывах между занятиями я посвящал им. Они изменили меня, сделали другим человеком — обогатили словарный запас, расширили кругозор, сделали речь правильной и научили грамотно излагать мысли. Я читал все, что попадалось под руку: художественную и научную литературу, классиков и современников, прозу и поэзию, словари, справочники, энциклопедии. Мысли и идеи других людей, переданные через бумажные страницы, отточили мои собственные, огранили разум и открыли мир, о существовании которого я никогда бы не узнал в интернате.
Через несколько лет никто бы не поверил, что когда-то в моей истории была «олигофрения» — одно слово, как надгробная плита над жизнью, несущая в себе отчаяние и безысходность. Николай, Светлана и Тамара Федоровна скрыли ото всех, что я приемный ребенок. Для этого им пришлось разорвать все прежние связи, потратить на взятки кучу денег, «потерять» мою старую медицинскую карту и переехать в другой город. Так мы оказались в столице, дядя Коля обзавелся новыми знакомствами, начал свой бизнес с нуля, и тот быстро пошел в гору. Этот человек явно обладал талантом к предпринимательству, но сам он говорил, что все благодаря мне — я его талисман на удачу, знак того, что впервые он что-то сделал не для себя, а для других, и за это судьба вознаградила его.
Я благодарен за все, что Николай Сергеевич сделал для меня: вырвал из ада, дал шанс на новую лучшую жизнь. Все мое прошлое как жуткая тварь из ночного кошмара уползло, отступило в черноту и растворилось в ней. Но знаю, оно еще там, ждет меня, притаилось и дышит в затылок. Если свет, который зажгли эти добрые люди, погаснет, монстр схватит и поглотит меня. Только я подвел, обманул их, сам добровольно шагнул во мрак и протянул ему навстречу руки.
В тот день я поехал с Верой в институт, не знаю, что заставило меня это сделать, она бы прекрасно справилась самостоятельно без посторонней помощи. Все что от нее требовалось — появиться там и поговорить с ректором. Мне хотелось побыть с ней рядом, поддержать. А еще представлял всех этих озабоченных студентиков и престарелых преподавателей. Вспоминались пошлые анекдоты и истории про профессоров и молоденьких абитуриенток. А она такая красивая и беззащитная, кто-нибудь обязательно захочет ее обидеть. Да, я обязательно должен быть с ней рядом, всегда и везде! Хочет Вера этого или нет, защищу ее от всех, от всего мира и зла, которого намного больше, чем добра. Со временем она смирится и привыкнет ко мне, у нее нет выбора. Но мое присутствие Веру только раздражало, поставила между нами сумку, будто китайскую стену воздвигла, и уставилась в окно.
Я смотрел на девушку украдкой. Короткая стрижка подчеркивала красоту шеи, но все-таки с длинными волосами она нравилась мне больше. Представлял ее с косой: как подхожу сзади, расплетаю волосы, и черные локоны рассыпаются по спине, вдыхаю их аромат, перебираю пряди, скользящие мягким шелком между моих пальцев.
+ 17 Читать дальше...
А потом появилась Надя.
Я ждал Веру в машине, разговаривал с водителем о какой-то ерунде, и вдруг ощутил чьи-то ледяные пальцы на затылке. Мне стало холодно. Потом услышал, как вдыхаемый воздух вырывается из дырки в черепе, как шевелятся черви в разлагающейся плоти, очищая от ее остатков кости до белизны, сияющей и ослепительной. Запах — сырость и разложение, смерть и одиночество. Не надо было поворачивать головы, чтобы посмотреть на нее, и так понятно, что она вернулась.
— Я никогда не уходила, всегда была рядом. Только теперь я нужна тебе, и ты снова видишь меня. Видишь?— прошелестела, как мертвая листва под ногами, Надя.
И мой мир, который я так тщательно строил, дал трещину, будто создал его не из прочного и надежного кирпича, а из тонкого и хрупкого стекла. Рядом с Верой стоял Емельянов — рыжая, мерзкая тварь — убийца. Девочка обдала меня смрадом гниения:
— Я много лет в могиле и никогда не стану взрослой, все мое небытие — одно сплошное «НИКОГДА». Для меня все закончено. Меня нет. А он жив и здоров. Посмотри на него! Он сделает с ней тоже, что и со мной, даже хуже. Он стал старше, сильнее и еще более извращенным. Он не только проломит кирпичом ее голову, не ограничится этим. Останови его, помешай ему…
Нужно было действовать, и я повел себя крайне неосмотрительно. Емельянов мог узнать меня, но повезло, все обошлось. Не переживу, если Вера когда-нибудь услышит в мой адрес «Привет, Шиза! Не сдох еще?» Поступил необдуманно, устроил скандал и выставил себя психопатом, естественно, девушка разозлилась на меня. Но я добился своего, и это стало победой в первой битве, а потом удалось сорвать и свидание. От одной только мысли, что она встретится с этим извергом, у меня выступала холодная испарина на лбу и начинали дрожать руки. Страшно. Я видел ее истерзанную плоть и Емельянова с окровавленными губами, склонившегося над ней. В этом кошмаре рыжий монстр поднимал на меня красные глаза и говорил: «Все, кого ты любишь, умирают. А я снова выйду сухим из воды». Он отрывал когтистой лапой от бьющегося в агонии тела кусок мяса и протягивал мне: «Кушай, Шиза, ты же голодный». Тыкал им мне в лицо и орал: «Жри, я сказал!». А в стороне, чуть поодаль, стояли Надя и мама, они плакали, слезы текли по впалым щекам, смешиваясь с кровью и гноем. В багряном небе над нами кружили вороны, они ждали куска от этого пиршества. Все они — Емельянов и ему подобные — падальщики, готовые накинуться на слабого, разорвать в клочья, переступить и забыть. Я не должен этого допустить.
Чтобы оградить Веру от этого стервятника, мне пришлось пойти на самый гнусный и низкий поступок в жизни. Не прощу себе этого. Никогда не брал чужого, а если все-таки в этом была необходимость — всегда возвращал. Подкараулил Веру в коридоре и прижал к стене, дал волю рукам и собственным желаниям. На минуту забыл, зачем это делаю. Она стояла так близко. Сам не знаю, как далеко бы зашел, но вовремя вспомнил про Емельянова. Его мерзкая рожа возникла из пыльного воздуха и маячила где-то рядом, смеялась, глумилась над нами.
Я позволил Вере вырваться и убежать. Мне всего-то надо было, чтобы девушка забыла запереть комнату, но чуть не потерял контроль над собой. В последнее время, особенно когда «сестра» находилась рядом, это происходило слишком часто. Я воспользовался ее оплошностью и украл мобильник, чтобы девушка не смогла созвониться с тварью. Мной руководили благие намерения, надеюсь, что когда-нибудь Вера поймет и простит меня. Все, что делаю, для нее.
Я мог бы рассказать правду о человеке, с которым она собиралась встретиться. Но вряд ли бы мне поверили. Смотрела свысока, в каждом жесте и поступке видела срытый подтекст. К тому же история смерти Нади могла вытянуть за собой все ужасные подробности моего прошлого. Не мог допустить, чтобы Вера считала меня слабым и не способным защитить ее. Однажды спросил у Светланы, какие мужчины нравятся женщинам. Она сказала: «Сильные, с которыми чувствуешь себя как за каменной стеной. Как папа, например».
Моими поступками руководила не только месть. Каждый раз, когда смотрел на рыжий затылок, видел умирающую Надю. Снова и снова девочка падала на кирпич, ее голова раскалывалась, и по асфальту расползалось темно-красное пятно. Иногда в видениях умирала Вера, и я уже не мог различить их. С Рыжим выползли из мрака все мороки моего детства. До встречи с ним не думал и не вспоминал о них. Вместе с Шизой исчезли кошмары, канула в небытие пятерка мучителей: Емельянов, Серый, Жирный и близнецы. И вот они вернулись, да и не уходили никуда, а прятались, поджидая удобного момента. Но теперь я сильный и справлюсь с монстрами из платяного шкафа. Судьба не просто так свела нас снова — это испытание. Я докажу Вере, что могу ее защитить.
Следил за ним, ходил по пятам, собирал по крупицам информацию: где живет, с кем общается, когда возвращается домой. Через некоторое время знал о нем почти все. Постепенно созрел план. Мы с Надей тщательно обдумали его, обсудили детали, постарались предусмотреть все мелочи и приступили к исполнению. До самого последнего момента тварь не подозревала, что в спину ей дышит смерть, отсчитывая последние дни, часы и минуты никчемной жизни.
Он жил на окраине города в старом доме, который собирались сносить. Большинство жильцов уже разъехались по новым квартирам, чего ждала рыжая падаль, не знаю. Но мне было только на руку полупустое здание — никто не услышит криков, не придет на помощь, не вызовет полицию. Хотя там, где я жил раньше, соседей было много. Когда отчим избивал меня и мать, они становились похожими на трех обезьян — зла не видели, не слышали и не говорили о нем.
По ночам изверг работал санитаром в больнице и возвращался домой утром. В то время, когда немногочисленные обитатели трущоб или еще лежали в теплых и уютных постелях, видя сны праведников, или уже ушли на работу. Он никогда не приводил домой гостей. Наведывался в квартиру несколько раз в день и обязательно приходил в обед на час-полтора. Странный график. Наверное, у него фобия перед общественными туалетами, и он мог пользоваться только домашним сортиром. Или приходил покормить кота. Надя шепнула, что это подозрительно, но я не придал ее словам значения. Больше таких ошибок не совершал.
Он был сонным и уставшим. Я заранее выкрутил лампочки у него на этаже, притаился между лестничными пролетами, и когда убийца стал открывать дверь, подкрался сзади и ударил по голове обрезком железной трубы, который принес с собой. Втащил бесчувственное тело в квартиру, внес следом свою сумку и запер замок. Емельянов оказался тяжелым, но уверенность в собственной правоте придавала мне сил. Отволок его на кухню, связал веревкой, на всякий случай замотал еще и скотчем. Потом усадил к батарее с петлей на шее. Надя заклеила ему рот пластырем, чтобы не орал, и я пошел обследовать квартиру. В единственной комнате меня ждал сюрприз – на кровати лежала женщина. Она не спала, смотрела расширенными от страха глазами и плакала. Поведение ее казалось странным: почему не кричит, не зовет на помощь? Даже не пошевелилась, когда я появился на пороге спальни. Только тогда обратил внимание на специфический запах в квартире. Мать Емельянова была парализована.
— Здравствуйте, тетя Аня,— я подошел к ней и присел на край постели.— Как у вас дела? Как здоровье?
Она молчала, но я с ней и не собирался долго беседовать.
— Помните меня? Вижу, что нет,— нежно погладил морщинистое лицо и вытер платком слезы.— Я Шиза, это ваш сын придумал. Еще не узнали? А вы мою мать звали Любкой-алкашкой. О, вижу, память к вам вернулась. Вы знали, что сынуля с дружками издевался надо мной? Знали, знали. А помните, как мама попросила у вас в долг сто рублей? А вы не дали, сказали, что она пропьет. Вы были правы — она бы потратила эти деньги на выпивку, но зато отчим не избил бы нас. Он сломал ей нос и два ребра, а меня ударил об стену. Врачи сказали, что меня слишком часто били по голове, что у меня были сотрясения, и в мозгу произошли необратимые органические изменения. Я — псих.
Достал из кармана ножницы и показал ей. Такая беспомощная, ничего не могла сделать, только плакала. Женщина понимала, зачем я сюда пришел и что собираюсь делать. Наклонился к ней и шепнул на ухо:
— Вы плохо воспитали его. Он стал убийцей. А мне придется исправлять ваши ошибки.
Потом пошел на кухню проверить тело, но Емельянов еще не очнулся. Я даже испугался — не убил ли его раньше времени, но пульс прощупывался. Вернулся в спальню.
— Теть Ань, а что это вы в столицу переехали? У вас раньше была приличная трехкомнатная квартира, ракушка и машина. А теперь вот это,— я обвел взглядом обшарпанные стены, старую мебель, коробки с вещами и улыбнулся. — И правда, что мир тесен. Не ожидал встретить вашего сына в столице, но раз наши дороги пересеклись снова — это судьба, знак. Теперь ему не избежать расплаты. Я ждал у института свою девушку, смотрю — старый знакомый. Вы знаете, что у меня есть девушка? У жалкого Шизы, сына Любки-алкашки, есть девушка. Красивая и умная. Она доктор. А ваш *****ок хочет отнять ее у меня. Хочет убить.
Наклонился над больной и щелкнул у ее лица ножницами.
— Но я не допущу этого. Нет.
Из соседнего помещения раздалось мычание, и я покинул свою собеседницу.
Стоял в дверном проеме, смотрел на него и улыбался. Теперь он узнал меня. Крутой Кира Емельянов обмочился. И кто теперь жалкий?
Прежде чем содрать пластырь с его рта, предупредил:
— В соседней комнате лежит твоя больная мамочка. Крикнешь, и она пострадает.
Не помогло. Все-таки он всегда был трусом, смелости хватало только чтобы измываться над слабыми, и то лишь когда рядом дружки. А сейчас один, и нет здесь Жирного, Серого и братьев. Рыжий заорал. Заклеил ему рот и достал из сумки секатор. «Зингером» можно ткнуть в глаз или в мягкую плоть, отрезать «пипку», язык, нос, ухо, но для того, что собирался сделать я, он не годился. Для костей лучше подойдут садовые ножницы, способные справиться с толстыми ветками. У меня был набор инструментов – старому знакомцу скучать не придется. Ушел на минутку к тете Ане, вернулся, и его затрясло от вида крови на моей одежде. Бросил на пол перед ним отрезанный палец и сказал:
— Ты сам виноват. Я же просил не орать.
Подождал, пока тварь упокоится и опять отлепил пластырь.
— Ши… Ты пришел убить меня?
— Да,— я не стал врать.— Только как ты умрешь, решать тебе. Быстро и почти безболезненно или медленно и мучительно.
— Зачем тебе это? Что я тебе сделал? За что?
— И ты еще спрашиваешь?
— Мы были детьми, мы играли, шутили.
— Вам было весело, а мне нет.
— Прошу, не трогай маму. Пожалей ее. Она без меня пропадет.
— А я просил вас не трогать Надю. Но вы не послушали меня. Так почему я должен проявлять сострадание?
— Какую еще Надю?
— А ты не помнишь? Забыл девочку, которую вы убили? Я вот буду помнить тебя всегда, обещаю.
— Какую Надю?— он почти заорал, пришлось легонько ткнуть его ножницами в живот, не глубоко, но до крови.
Это не помогло, и я сходил еще за одним пальцем.
— Ты псих. Ты точно псих. У тебя мать была шизофреничка, и ты тоже больной. Все тогда говорили, что это ты порешил своего отчима. Тебя ж в психушку упрятали, а потом в интернат для дебилов. Не было никакой Нади. Не было…
Слова из его рта сыпались как горох, быстро и часто. Рыжий волновался, заикался. Наверно, надеялся переубедить меня, уговорить. То умолял, то угрожал. Обещал помочь, найти хороших врачей. Клялся, что никому и ничего не расскажет. Я не слушал его. Рядом с ним на полу сидела Надя, он смотрел на нее и говорил, что ее не было. Легко ему жилось — убил человека и забыл, будто ничего и не случилось. Может, и я лет через десять не вспомню о нем. Хотя нет, я не такой, как Емельянов.
Пришлось помочь ему. Через два часа перед ним лежали десять пальцев и глаз. Кира Емельянов признался во всем, раскаялся и даже рассказал, где найти Серого. Когда закончил с ним, тщательно убрал за собой, протер все поверхности, которых касался, принял душ и переоделся. Помимо сменной одежды в сумке у меня лежала небольшая канистра с бензином. Облил им квартиру и поджег. Тетю Аню я добивать не стал. Оставил ее жизнь на волю случая: или она сама умрет от потери крови, или задохнется от дыма, или сгорит заживо. Последнее предпочтительнее.
За спиной у меня словно выросли два белых крыла, на душе стало светло и хорошо. Мир вокруг изменился: стал ярче и добрее. Прохожие улыбались мне, а я им. Шел по улице и насвистывал мелодию, которую когда-то напевала мне мама. Я стал другим человеком: нормальным, как все, и даже лучше. Поднялся над остальными, воспарил словно чистый ангел — карающая десница Всевышнего. Все испытания, через которые мне пришлось пройти ранее, были посланы, чтобы осознал свою исключительность и понял, что я избранный. Вижу и слышу то, что остальные не желают замечать — зло в этом мире, его безнаказанность, равнодушие к горю ближнего. Люди должны быть мне благодарны за то, что избавил их от гнусной твари-убийцы и бессердечной ехидны, породившей его на свет.
_____
Огромнейшее спасибо Aisgil за ее труд редактора и помощь в обработке картинок для этой серии.
Последний раз редактировалось Дюкаша; 28.04.2022 в 13:14.
оффлайн
Катарина, огромное спасибо за столь занимательное чтиво. Первые серии приятные и манящие, но при взгляде на шестую глаза начинают гореть. То как искажено восприятие Аркадия, его ассоциации, мысли... его Надежда... прекрасно исполненная месть... желание защитить Веру... холодный точный расчет и непоколебимость... просто бешеный восторг!
Очень ценю высокое качество и безупречное исполнение каждой серии. Жду продолжения.
оффлайн
Naan, спасибо за комментарий, еще и такой эмоциональный) Отзывы, они стимулируют авторов. А то я опять начинаю лениться, не смотря на пинки моего редактора)))
Я сама от этого тащусь, особенно от разницы каким монстром он видит Емельнова и тем, какой на самом деле это симпатичный парень, прям няшка)))
Следующая серия будет спокойней, полностью от лица Веры, мы узнаем, что ей расскажет папа. Продолжение пока в черновом виде, но постараюсь не затягивать и победить лень)
оффлайн
Катарина, эй-эй! Любовь умерла первой, потом раскололась Надежда. Вера пока дышит. Вера будет жить?
оффлайн
Aisgil, ты это про что? Послушала песню на другом форуме? Это не я ее выложила, а BadTouch, за что ей спасибо. Но, возможно (это ключевое слово, если чо), она мне и пригодится. (Хитро зыркает по сторонам.) А там другая последовательность, Надежда умирает последней))) Хотя... Тут слово Аркадия против слова Емельянова, вопрос: кому ты веришь больше? Хотела я сказать, что не убиваю своих ГГ, а потом вспомнила Итана из Маскарада, и поняла, что ты мне не поверишь)
И ваще, кто просил меня: больше трупоффф, кровожадная моя? А потом опять будешь ругаться, что я масечку убила.
оффлайн
Катарина, никаких песен я не слушала, просто поняла, что ты имена не особо вдумчиво выбирала, а тупо известную троицу — Вера, Надежда, Любовь. А черт. обратная последовательность. Ну да ладно, чо. Я считаю, что Веру ну прям необходимо убить, ага. Не, ну я можт и расстроюсь, Верочка у нас деваха милая. Но жить ей не надо)))
И кстати, если б ты убила Карину тогда, а не одного Итана, я б тя простила. Да.)))
Да, трупов просила, но потом же тебе жаловалась на то, какая кровь противная, так что не надо мне тут меня цитировать) Пойду-ка помотрю райское озеро, про кот. ты говорила ^^
оффлайн
Спасибо за серию...
Когда читала первую половину, я простила нашего бедного мальчика... ОН всё прекрасно объяснил...
А потом... Значит он всё таки куку... Хотя может и нет... Меня если честно поражает его мышление, мировоззрение... Убивать людей, пусть даже очень плохих, жестоких и ужасных - это не выход... Прежде всего ты себе делаешь хуже... Ведь рано или поздно всё всплывёт, и к тому же ситуация так неоднозначна... Наверное, на его месте я бы прислушалась к рыжему. Но видимо всё таки он психический больной человек.
А ещё он очень много мечтает или преувеличивает. Ну как бы их отношения с верой далеки от того, что он сказал.
P.S. Когда следующая серия?
оффлайн
Aisgil, а может вдумчиво и не тупо? И эти имена несут в себе некий тайный смысл, что-то значат для Аркадия или автора))) Все-таки это неслучайные персонажи, а самые важные женщины в жизни Аркадия.
Раз ты так считаешь, то так и будет)))
Нет, я ж говорила, что ты кровожадная))) Только остальные бы меня не простили. Да и как бы я ее убила? Ее смерть не несла бы никого смысла и ничего бы не дала. Просто тупая смерть. А вот Итан, то другое дело, он должен был умереть.
Иринка, повествование от первого лица всегда субъективно. А уж от лица Аркадия... Он и мечтает, и преувеличивает, выдает желаемое за действительное, и иногда обманывает. И уж здоровым человеком я бы его точно не назвала, так что не будет в его поступках и мыслях логики, присущей нормальному человеку. Но он уверен в том, что Емельянов и компания виноваты в смерти Нади, так же как и в том, что Кира намеревался убить Веру. Он ни на мгновение в этом не сомневается. И здесь его слово против слова Кирилла.
Ой, не знаю. Но я работаю над ней.
оффлайн
Катарина, ну ладно, вдумчиво, так и быть — соглашусь) Но если ты не задумывала Верунчика грохать, то не надо. По моей прихоти может у укупника и панцирь с шиами отрости, у меня фантазия буйная и неуравновешенная, мало ли чего я там ляпну всуе)
Про Карину — за компанию, чтоб масечке обидно не было и грустно) Чтоб не одному. Вот.
оффлайн
Aisgil, ну раз не надо, то не буду)))
А то могу любой каприз за ваши деньги - хоть панцирь с шипами, хоть метеоритом по голове, хоть вторжение инопланетян. У меня тоже фантазия буйная и непредсказуемая)))
Тогда уж надо было к нему его любимую А. отправлять, а то она меня всю дорогу бесила. Вот. Но я могу еще восстановить справедливость если все-таки второй сезон будет.
оффлайн
Катарина, мне кажется, что не надо второго сезона. нафига он тебе? там и так все неплохо закончилось. хотя дело твое, поступай как знаешь)
но это мы чота уже от темы отдалились.
и кстати никаких денег тебе не будет, ага.
оффлайн
Серия 7
Дом, в который привез меня отец, был новым и считался элитным из-за якобы улучшенной планировки и двора, огороженного от внешнего мира высоким забором. И мне предстояло здесь жить, как на кладбище — за оградкой. А за ней начинался пустырь, постепенно превращавшийся в свалку. Может, со временем там что-нибудь и построят — здание или сквер — но пока он только сводил на нет всю «элитность» и наполнял воздух неприятными запахами. А все остальное вполне благопристойно: в подъезде железная дверь с домофоном, видеокамера, подмигнувшая мне красным огоньком, на первом этаже консьержка за стеклом, восседавшая на стуле, как королева на троне.
— Добрый вечер, Николай Сергеевич,— поздоровалась тетка и одарила меня недобрым, подозрительным взглядом.
— Моя дочь Вера, будет здесь жить,— отец должен был всего лишь представить меня, но фраза прозвучала как оправдание.
Женщина сменила гнев на милость, ее губы растянулись в улыбке:
— Похожа на вас.
Кажется, я только что прошла фейс-контроль.
Старалась сосредоточиться на деталях окружающей обстановки, чтобы не думать о предстоящем разговоре, от которого не ждала ничего хорошего, и не вспоминать события минувшего дня. Но память услужливо преподносила картинки: вилка в руке брата, испуганные лица домочадцев, мой жалкий лепет в оправдание. Еще одна неприятность, которую надо пережить и забыть. Еще одно предательство. Как он мог так поступить со мной?
Дом приятно поражал чистотой — либо здесь жили аккуратные люди, либо работала добросовестная уборщица. На полу не валялись выброшенные из почтовых ящиков листовки с рекламой всякой ерунды: натяжных потолков, доставки пиццы или призывов голосовать за ту или иную партию. С черной лестницы не воняло мочой и мусоропроводом. На стенах отсутствовали содержащие «сермяжную правду жизни» надписи наподобие: «Вовка козел», «Анька *лять» и перечеркнутого «рэп говно» с припиской ниже «кто это написал, тот сам говно!» А пока мы поднимались в лифте на одиннадцатый этаж, я любовалась в зеркало на стенке кабины своим лицом с красными пятнами и глазами цвета бешеной свеклы. Слезы редко кого украшают, а меня так еще и беспощадно уродуют.
— Вот мы и дома,— сообщил папа перед черной железной дверью.
Он открыл ее и любезно пропустил меня вперед. Пока осматривала новое жилище, отец ходил за мной, как будто ждал одобрения или наоборот критики. Кажется, ему важно мое мнение, а я сохраняла неприступный вид и беспристрастное выражение лица — пусть чувствует себя виноватым. Он сказал, что эта квартира вложение денег, но беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что это не так. Одно дело приобрести недвижимость и продать ее, когда она подорожает, и совсем другое — сделать дорогостоящий ремонт и полностью обставить. Совместный санузел с итальянской сантехникой, современная кухня со встроенной техникой и одна большая комната, которая служила и спальней, и залом, и столовой: в ней стояли двуспальная кровать, стеклянный стол со стульями, шкаф, стеллажи с пустыми полками, а на стене висел огромный телевизор.
Сомневаюсь, что папа когда-либо занимался сдачей жилья квартирантам, скорее он купил эту квартиру с иной целью. Об этом свидетельствовали замеченные в ванной две зубные щетки, шелковый женский халат и расческа с длинными рыжими волосами, запутавшимися между ее зубцов. Или это тоже «вложение денег»? Я могла бы отомстить ему за то, что он принял сторону брата, и озвучить свои наблюдения, изобразить из себя проницательного и супернаблюдательного сыщика, но не стала этого делать. Зачем? Разве вендетта что-то изменит? Бабушка говорила, что папа изменял маме, и в его жизни всегда находилось место и для других женщин. Как жаль, что его нет для меня. Но теперь это проблема его новой жены. А я — кролик, маленький симпатичный кролик из сказки Алана Милна о медведе с опилками в голове. И как этот милый персонаж держал свое мнение при себе, будучи очень воспитанным, так и я оставила все догадки, не высказанными вслух. Меня это не касается!
Когда осмотр закончился, села на стул и спросила:
— Так что ты хотел сказать мне?
Отец устроился напротив, некоторое время молчал, а я не торопила его, давая возможность собраться с мыслями. В эти минуты боролась с очередным приступом жалости к самой себе и старалась не заплакать снова.
— Знаешь, почему мы расстались с твоей мамой?— спросил он.
Интересное начало. Думала, что мы будем говорить об Аркадии. О чем угодно, но не обсуждать причину развода родителей. Это было давно, и как мне казалось, не имело никого отношения к происходящим событиям. Но раз он хочет это услышать, я тоже могу проявить жестокость и отсутствие такта:
— У тебя была любовница, и она забеременела. Светлана разрушила нашу семью, а теперь ее сын уничтожает мое будущее.
— Это не совсем так.
— А как? Я вообще не понимаю к чему этот разговор. Отвези меня на вокзал, я вернусь домой и забуду о твоем существовании. Живите счастливо, мы вас больше не побеспокоим.
— Вера, не надо лезть в бутылку. Сначала выслушай меня, а потом принимай решение. Никто ничего не разрушал и не уничтожал. Просто жизнь складывается не всегда так, как мы планируем или хотим. Я думал, что когда ты повзрослеешь, то поймешь меня. Но тебя заранее настроили против меня, и теперь твое мнение предвзято. Я не виню тебя в этом, но хотя бы выслушай меня.
Я кивнула — предоставила ему шанс, которого он мне не дал.
— Тогда причин для развода было очень много, а Света — только одна из них.
— Конечно, а остальные: не сошлись в характерах, перестали понимать друг друга, прошла любовь и еще множество подобного бреда. Но ты не навещал меня, очень редко писал письма и звонил. А я ждала! Ждала, когда папочка придет, но его все не было, и не было… Может, причина моего «предвзятого отношения» в этом?
— Ты сама знаешь, что твоя мама сделала наши встречи невозможными. Она не звала тебя к телефону, когда я звонил. И не все мои письма доходили до адресата. Полина не принимала от меня помощи и ограничивалась лишь положенными законом алиментами. Надеялся, когда ты повзрослеешь, станешь сама принимать решения, и тогда все изменится.
— Мама любила тебя. И когда ты посчитал, что ваши чувства прошли, она так не думала. Ты обидел ее, предал.
— Оставь подростковый максимализм. Ты уже достаточно большая, чтобы так не рассуждать. Гордость помешала Полине принять мою помощь. Гордость в ущерб благополучию собственного ребенка.
Может он и прав, но признавать это не хотелось. Я встала и ушла на кухню, кажется, видела там посуду и электрический чайник. Даже заварка нашлась — еще одно вложение капиталов. И не какой-нибудь дешевый пакетированный мусор, а дорогой чай по цене фиг-знает-сколько за грамм. В комнату я вернулась, осторожно неся две чашки с ароматной золотисто-янтарной жидкостью. Одну поставила перед папой, другую забрала себе.
Отхлебнула и спросила:
— И что же дальше?
— А дальше случилось несчастье. Света заболела, и пришлось прервать беременность…
— Я не знала… Все так печально…
— Самое ужасное, что я находился в тот момент в другом городе, и ей пришлось пройти одной через этот кошмар. Я получил телеграмму от давнего друга с приглашением приехать к нему на свадьбу. И Света отпустила меня, мы не знали, что поездка затянется, и все закончится так плохо.
— Тогда все и произошло?
— Да. Его звали Егор, мы знали друг друга с детства, друзья не разлей вода, всегда были вместе и через многое прошли: сначала школа, потом мореходка. После наши дороги разошлись: он стал служить дальше, а я к моменту выпуска понял, что это не мое. Но мы всегда поддерживали связь, созванивались и переписывались, приезжали в гости друг к другу. Егор стал свидетелем на нашей с Полиной свадьбе, наверное, ты помнишь его на фотографиях.
— Да, красивый мужчина.
— Форма ему шла, такие как он всегда нравятся женщинам. И в каждом порту у него имелось по невесте. Он говорил, что сам такой глупости никогда не сделает: не женится и не оденет добровольно себе на шею ярмо…
«Да, папа, по бабам вы с Егором вместе бегали — вот как вы дружили»,— подумала я. Слушала, как отец вспоминал былые времена, но в смысл сказанного особенно не вникала. Зачем он мне это рассказывает? Из-за его друга я сижу в чужой квартире? Меня ждет Кира, сейчас я должна быть в другом месте. Мое первое свидание, которое так и не состоялось. Позже собиралась позвонить ему и извиниться, если я ему действительно понравилась, то он простит меня.
— Я удивился, что кому-то удалось довести Егора до ЗАГСа, но когда увидел Любу, то все понял. Дело не в том, что невеста была на восьмом месяце беременности, а в том, что она самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал. Но выяснилось, что на решение друга повлияла первая причина, а не вторая...
Глядя на отца — на его лысеющую макушку и живот-барабан — трудно поверить, что он еще тот Дон Жуан. Сейчас недостатки внешности компенсирует кошелек, который привлекает к нему охотниц за состоятельными папиками. А раньше он был красавцем, статным брюнетом, перед которым, как говорила мама, трудно устоять. Отец водил в эту квартиру своих баб, а консьержка приняла меня за одну из них. Светлана в день нашего знакомства показалась мне эталоном женской красоты, но папа умудрился найти кого-то, кого посчитал привлекательнее ее.
— После бракосочетания Егор сразу же отправился в море, а я придумал множество причин, чтобы задержаться в городе рядом с его молодой женой. Нет, не подумай ничего такого — эта женщина принадлежала моему другу, и я держал чувства при себе. Возможно, она догадывалась о моей симпатии, но не подавала виду, только иногда как-то странно смотрела на меня и улыбалась. Но ничего не мог поделать с собой, просто хотелось быть с ней. Любонька как светлый ангел, прекрасная и неземная, будто из другого мира. И я глаз от нее не мог отвести, как в стихотворении Высоцкого: «Я на неё вовсю глядел, как смотрят дети». А она ждала мужа, как верная собака, которую бросил хозяин, только ее оставили в день свадьбы. Я понял, что друг никогда не любил ее. Люба показывала мне город, но говорила только о нем: Егор то, Егор се. Часами стояла у окна и писала пальчиком на запотевшем от дыхания стекле его имя…
Полчаса папа рассказывал, какая замечательная и необыкновенная эта женщина. Говорил о ее белокурых локонах, тонкой талии, тихом и нежном голосе. Слушала его и прикладывала максимум усилий, чтобы не заснуть и не зевнуть. К чему он клонит? И какое отношение его история имеет к позорному выселению из отцовского дома? Из состояния полудремы меня вывели слова:
— …Из роддома Любу забирал я, Егор к тому моменту еще отсутствовал. Мальчик был очень похож на родителей: мамины светлые волосы и небесно-голубые глаза отца. Его назвали Аркадием.
— Что?— поперхнулась чаем, закашлялась и выплеснула половину содержимого чашки на стеклянную поверхность стола.
Папе пришлось прерваться, сходить на кухню за губкой и вытереть лужу. Возможно, он сделал паузу, чтобы дать мне время осознать услышанное и сделать выводы. Но трудно было поверить в правдивость озарившей меня догадки.
— А потом вернулся друг и напомнил, что у меня есть своя семья. А дома меня ждала…
— Беда,— закончила я за него.
— Я очень виноват перед Светой… И благодарен за то, что она смогла простить, дать второй шанс. Ей в одиночку пришлось принимать тяжелое решение, пройти через кошмар аборта и оплакать нашего не рождённого малыша. В тот момент, когда легкие Аркадия наполнились воздухом, и он сделал первый вдох, наш сын умер.
— А почему Светлана тебе не позвонила?
— Она звонила, несколько раз в день. Требовала, чтобы немедленно приехал, обвиняла в изменах и выясняла отношения. Я отключил сотовый. У нее не было возможности сообщить о несчастье, даже телеграмму прислать не могла, ведь я дал ей адрес Егора, а сам жил в квартире Любы. Она не захотела переезжать к мужу, пока тот отсутствовал.
Отцу тяжело давалась эта история-исповедь, он замолчал, допил чай и ушел на кухню, где очень долго мыл чашки. Вернулся минут через десять, закурил и продолжил:
— Мы уехали из города, чтобы ничто не напоминало нам о пережитом горе, и постарались начать все заново. А через несколько лет я получил от Любы телеграмму, в которой говорилось, что Егор погиб. Понимаешь, она осталась совсем одна с маленьким ребенком на руках, и у нее не было родственников и друзей, которые бы могли ее поддержать. А я не приехал. Закрутили меня дела и быт, и с бизнесом что-то стало получаться. То одно, то другое. Боялся, что прежние чувства вернутся назад. Не помог вдове друга. Надо было все бросить и сразу приехать, но пока собрался, прошло несколько лет. Слишком поздно — соседи сказали, что она спилась и умерла.
Он достал из внутреннего кармана пиджака фотографию. Я сразу поняла, кто на ней запечатлен. Может я эгоистка, неромантичная натура или просто бессердечная тварь, но меня задело то, что отец носил у сердца снимок посторонней, давно умершей женщины, а не жены и детей. Я чувствовала себя так, словно меня опрокинули на спину, и кто-то тяжелый наступил на грудь грязной ногой. Если бы там была Светлана, я подумала бы, что папа счастлив в браке. Снимок Аркадия и Лены мог вызвать у меня ревность, но я бы поняла. А это — как удар под дых. С цветной карточки на меня смотрела и улыбалась девушка, лицо которой казалось знакомым, будто я знала ее очень давно, но забыла. Лицо моего брата, почти точная копия. Как я раньше не замечала, что он не похож на нас — на Колесниковых? Белый лебедь в стае черных птиц. Еще пару часов назад я гордилась своей наблюдательностью и дедуктивными способностями. Как же, поняла истинную причину покупки отцом этой квартиры, раскрыла его неверность жене! А сейчас ощущала себя дурой.
— Аркадий сын Любы и Егора?— выдавила я из себя.
— Да. Я усыновил ребенка. Нашел его в интернате для умственно отсталых детей, а до этого он был в психиатрической больнице. Маленький мальчик убил отчима, который забил его мать до смерти. Представляешь, взял ножницы и зарезал, пока тот спал. На теле насчитали тридцать две колотые раны, но только одна из них стала смертельной — самая первая — в горло. Его медицинская карта была толще эпопеи «Война и мир», чего только там ни написали. Но когда я увидел его в первый раз, то передо мной стоял не маленький психопат-убийца, а несчастное дитё — сын моего друга и женщины, которая когда-то очень нравилась мне. С исстрадавшегося лица на меня смотрели глаза Егора и спрашивали: «Что ж ты бросил меня, не помог, когда я так нуждался в тебе?» И принял решение: я должен забрать его из этого ада. Вера, это кошмарное место. Мне жаль всех этих несчастных детей — больных, обездоленных, брошенных инвалидов. Но помочь я мог только одному. Приезжал в интернат почти каждый день, привозил какую-то гуманитарную помощь, подарки, гостинцы, а сам наблюдал за ним. На фоне остальных он казался нормальным, обычным ребенком, только замкнутым и многое пережившим, потерявшим доверие к взрослым. И вдруг он сам подошел ко мне и попросил усыновить его. Как будто знал или чувствовал, кто я и зачем приезжал.
— Почему ты не рассказал мне об этом раньше и говоришь только сейчас?
— Мы не хотели, чтобы кто-то напоминал ему о прошлом. Я даже Свете не открыл всей правды о гибели его настоящих родителей. И об этом не должны узнать твоя мама, бабушка или кто-то еще. Мы переехали в столицу, оборвали все прежние связи, я сделал все, чтобы этот ребенок стал нам родным. Никто ничего не знает. Аркаша наш сын, и он хороший мальчик.
— Да, только заколол своего отчима…
— Который убил его мать, а до этого избивал и мучил пасынка с женой! Ребенок был в шоке и не понимал, что делал.
— У него тяжелое детство, и поэтому ему все можно? Он воткнул себе в руку вилку, а наказывают меня. Или ты до сих пор думаешь, что это сделала я?
— Я все видел, Вера. И никто тебя не наказывает. Но будет лучше для нас всех, для Аркадия в первую очередь, если ты поживешь здесь. Пусть он думает, что ты уехала из города. Подумай только, у тебя своя отдельная квартира! Ведь об этом мечтают многие молодые люди твоего возраста. Можешь приводить сюда друзей. Только без фанатизма! Я буду давать тебе деньги на текущие расходы. А хочешь, найму кого-нибудь помогать тебе по хозяйству?
— Нет. Я не понимаю: почему?
— Я принес фотографию Любы специально, чтобы показать тебе. Это все, что осталось у него от мамы. Но когда я хотел отдать снимок ему, мальчик не взял его. «Оставь себе»,— сказал он и попросил твою карточку. Понимаешь, Вера? Поменял фото матери на твое! Не знаю, с чем это связано, но Аркадий носился с ним, как с писанной торбой. И часто спрашивал, когда ты к нам приедешь. Ты стала для него навязчивой идеей. Но я не сразу это заметил, только сегодня за ужином, после того, как ты сообщила, что идешь на свидание. Сопоставил некоторые факты и осознал, что с твоим появлением в доме поведение сына изменилось в худшую сторону. Если тебя не будет рядом, все снова встанет на свои места, Аркашенька успокоится и забудет. У него сейчас трудный возраст, переходный период. Надо набраться терпения и пережить этот момент. Все пройдет со временем.
— Говоришь, он заколол ножницами отчима? В день приезда я проснулась от того, что Аркадий щелкал рядом с моим лицом ножницами. Он хотел и меня зарезать? Мальчишка опасен…
— Не пори чушь. Аркаша всего лишь отрезал прядь твоих волос. Лена видела, как он прятал их в книгу, которую читал, что-то про рыцарей. Мальчик очень впечатлителен, а ты для него… Даже не могу подобрать нужное слово…
— Думаешь, он влюбился в меня?
— Вероятно. Но если это так, то это неправильно. Вы жили всегда отдельно и не росли вместе, он может не воспринимать тебя как сестру. Но это ничего не меняет. Он мой сын и твой брат, а значит, тебе лучше остаться пока здесь.
— Аркадий сломал Лене руку,— не отступала я.
— Это она тебе так сказала? Она еще маленькая и глупая и ничего не понимает, капризная и избалованная девчонка. Взяла без спроса твою фотографию, стала дразнить брата, что сейчас ее порвет. Все произошло случайно.
— Эту версию тебе рассказал Аркадий, или ты сам все видел?
— Я верю своему сыну.
Спорить было бесполезно. Я поняла, что какие бы доводы ни привела, отец останется при своем мнении и не изменит решения. Да и что он может сделать? Отправить Аркадия обратно в детский дом? Это недопустимо, невозможно и неправильно. Мне жалко брата, себя, Лену, отца и всех заложников этой ситуации. Но я ничего не могла изменить. Отец поступил благородно, и как бы я ни злилась на него в тот момент, этот поступок, может быть, единственный правильный за всю жизнь, заставил меня уважать его. Потому что я на его месте поступила бы так же.
Папа оставил мне ключи от квартиры, выгреб всю наличность из карманов и пообещал привезти еще в ближайшие дни. Сказал, что будет часто навещать меня при каждом удобном случае, попрощался и уехал. Я осталась одна, впервые мне предстояло спать в пустой квартире. Стало немного страшно и грустно. Чтобы отвлечься, решила сделать небольшую уборку. Нашла под раковиной рулон мешков для мусора и собрала в один из них весь ненужный мне хлам: зубные щетки, халат, расческу — вещи, принадлежавшие папиной подружке, вряд ли она когда-нибудь за ними придет. Потом я вспомнила про Кирилла, хотела позвонить ему, но не нашла мобильник. Наверное, забыла его у отца. Долго стояла у окна и смотрела на ночной город. Высотные дома с множеством освещенных окон усиливали чувство одиночества и какой-то необъяснимой тоски. За каждым прямоугольным огоньком скрывалась отдельная история. Там жили люди, кто-то спал, ужинал в кругу семьи, любил, ненавидел, рассказывал детям на ночь сказки.
«Скажи мне только одно: ты бы полюбила меня, будь мне двадцать, и я не был бы твоим братом?»
Последний раз редактировалось Дюкаша; 28.04.2022 в 13:10.
Ваши права
|
Idea and creation: fuldon (aka miXei) © 2000-2015
Powered by vBulletin® Version 4.2.6 by vBS Copyright © 2024 vBulletin Solutions, Inc. All rights reserved. Текущее время: 18:35. Часовой пояс GMT +3.
|
Ответить с цитированием