"Закулисье"

[AlexD]

М-да, я как всегда самая последняя.

Дорогой Антон! Поздравляю тебя с Днем Рожденья! Желаю счастья, здоровья, постоянного саморазвития и творческих успехов!

[обормот]

8 Серия. Блеск, пафос и благотворительность.
1 часть

- Господин Ленц, машина ждет. Вы скоро? – вежливо постучав в дверь, спросил шофер.
- Да, еще пять минут. Я иду, - негромко ответил Элард, взглянув на своё отражение в зеркале. Вид оставлял желать лучшего одним только выражением лица. Конечно, Наташа постарается сотворить чудо, чтобы никто не догадался о бессонных ночах и отвратительном настроении, но…



Элард плюхнулся в кресло, закрыв лицо руками.
- Не хочу… не хочу! Не хочу! – со злостью воскликнул он.
Сегодня должно было состояться их первое совместное выступление с Бертелом Кёне. Не без влияния Густава Геринга их пригласили на торжественный благотворительный вечер, устроенный в честь поддержки молодых талантов. Ехать совершенно не хотелось, и, как только Элард вспоминал совместные репетиции, он испытывал желание запереться в своей комнате и как можно дольше не выходить из нее.
Своими издевками и постоянными капризами Бертел отравлял ему жизнь уже в течение недели и всякий раз Элард с трудом сдерживался, чтобы, как в первый день, не сбежать из студии. Бертел же относился к происходящему, как к игре, в которой почему-то не хотели следовать его правилам. Он совершенно не прислушивался ни к чьим советам и поступал как будто назло, не понимая, почему к нему придираются по каждой мелочи.



- Господин Ленц, вы идете? – снова раздался голос из-за двери.
- Да… иду, - собравшись с силами, ответил Элард и направился к двери.

Праздничный зал был полон именитых и талантливых гостей. От десятков голосов в просторном помещении стоял неразборчивый, присущий любому светскому мероприятию шум. Женщины в роскошных дорогих платьях и мужчины в элегантных костюмах неспешно переговаривались между собой, то и дело произносили фальшивые комплименты и как бы невзначай обсуждали других. Среди гостей сновали услужливые официанты, поднося бокалы с шампанским и вином. Проворные журналисты, явно пришедшие в поисках новых сплетен и сенсаций, старались не упустить ни одной детали вокруг, держа фотоаппараты и диктофоны наготове.
В ярком свете многочисленных ламп зрелище весьма впечатляло. Однако торжественная атмосфера оказывала гнетущее действие на настроение Эларда, стоило ему вспомнить о предстоящем совместном с Кёне выступлении.



Ведущий вечера с неестественно широкой, словно приклеенной, улыбкой торжественно произносил речь перед столпившимися вокруг гостями. Внезапно среди присутствующих Элард заметил знакомое лицо. Карл Кёне. «Приехал посмотреть, как его бездарный сынок будет делать вид, что поет мою песню. Какая мерзость», - поспешно отвернувшись от фальшиво улыбающегося Кёне-старшего, с раздражением подумал Элард.



- А сейчас для нас выступит дуэт талантливых молодых людей, победителей этого года в конкурсе юных исполнителей! Встречайте – Бертел Кёне и Элард Ленц! – гости зааплодировали, и ведущий покинул сцену, освободив ее для выступления.
Музыка заиграла, разливаясь по просторному залу. Выступление началось. Несмотря на одобрительные и заинтересованные взгляды зрителей, Эларду казалось, что сейчас песня остановится и Людвиг произнесет свое привычное «стоп!». Бертел беззвучно открывал рот под пение Эларда и записанную специально для него фонограмму, в перерывах щедро одаривая зрителей улыбками. Отзвучали последние аккорды, и празднично разодетая толпа оживленно зааплодировала стоящим на сцене молодым людям.



- Спасибо! Спасибо за внимание! Мы рады были выступать для вас, - совершенно нетипичным для него благодарным тоном сказал Бертел, ища взглядом среди гостей своего отца.
Карл Кёне довольно кивнул, продолжая аплодировать.



- Это мой сын! – громко, с гордостью произнес он, чтобы его расслышали все, кто стоял вокруг.
Гости отозвались одобрительными восклицаниями и еще какое-то время слышались аплодисменты. Выступление приняли на «отлично», даже не подозревая, что лучезарно улыбавшийся сейчас Бертел всего лишь открывал рот под музыку, чем усиленно демонстрировал свою заслугу в безупречном звучании песни.
- У вас такой талантливый сын, господин Кёне! У него потрясающий голос! – с восторгом воскликнула одна из женщин, стоящих рядом.



- О, благодарю. Вы не представляете, как приятно слышать такие слова отцу.
Бертел, все так же улыбаясь, подошел к окружившим Карла Кёне людям, и те наперебой стали расхваливать только что исполненную песню.
- Вы молодцы, ребята, чудесно смотритесь вместе. Всем известно, вы раньше выступали отдельно, почему же сейчас решили объединиться?
- Мы просто большие друзья, и я всего лишь помогаю Эларду достичь успехов в творчестве, - улыбнувшись в ответ журналистке, как можно отчетливее сказал Бертел.
- А чья инициатива была сотрудничать?



- Элард попросил меня о помощи, и я не смог отказать другу. Правда, Элард? – Бертел обернулся к нему с явно издевательской улыбкой, с интересом наблюдая за реакцией на свои слова.
- Мерзавец, - чуть слышно прошептал Элард и, не обращая внимания на обступившую их толпу, поспешно покинул шумный зал.

Наглые заявления Кёне вызывали плохо контролируемую злость и, вырвавшись из яркого многолюдного зала, Элард захлопнул дверь в пустую уборную. «Самоуверенный *****ок! Как же я хочу придушить его собственными руками! Ненавижу!» – до боли сжимая кулаки, думал он. Внезапно нахлынувший приступ головокружения заставил его закрыть глаза и прислониться затылком к холодной кафельной стене.
За дверью слышались громкие разговоры, смех, фальшивые комплименты и музыка, исполняемая пианистом. Где-то там Бертел Кёне, наверняка, до сих пор с готовностью рассказывал журналистам и остальным присутствующим, что успех – его и только его заслуга.



- Как ты смеешь, недоносок… как ты смеешь, - повторял Элард, чувствуя, что стало труднее дышать и по подбородку течет горячая жидкость.
Поднеся пальцы к губам и посмотрев на свою ладонь, он увидел свежую кровь.



- Что за?.. – он резко обернулся к зеркалу, глядя на свое отражение. Вид оставлял желать лучшего. - Черт… это все нервы… из-за этого урода, - бормотал он, раздраженно умываясь холодной водой. Кровь никак не хотела останавливаться, а напротив, шла все сильнее, стекая по подбородку, капая на одежду, на раковину, на белый пол.

[обормот]

8 Серия. Блеск, пафос и благотворительность.
2 часть

Когда Элард в очередной раз посмотрел на свое отражение, его глаза уловили в зеркале движение, едва заметное, словно сгустившийся, потемневший на глазах воздух обрел цвет и форму. Образовавшаяся из ничего тень расползалась по светлой кафельной стене, увеличиваясь в размерах, и медленно, неестественными движениями, приближалась к нему.
- Кто здесь?.. – тихо спросил он, застыв у зеркала.



Ответа не последовало, и Элард знал наверняка, что он в помещении один, а это нечто явилось из мира его ночных кошмаров. Лихорадочно умываясь ледяной водой, чтобы остановить кровь, он неотрывно смотрел в зеркало, где за его спиной все отчетливее проявлялись темные очертания тени, наводящей на него ужас.
- Исчезни! Исчезни! Не приближайся ко мне! – закричал он, резко оборачиваясь.
Угол был совершенно светлым, безо всякого намека на чье-либо потустороннее присутствие. «Я схожу с ума?..»



Вернуться к зеркалу оказалось еще страшнее и он, забыв в тот момент о пятнах крови на рубашке, выбежал из уборной. Он хотел только одного: побыстрее покинуть мероприятие, но путь к выходу проходил через праздничный зал.
Там уже накрыли столы с множеством деликатесных закусок и дорогих напитков. Начиналась вторая часть вечера – торжественный ужин.
- Элард, куда вы так внезапно пропали? Вашему другу пришлось одному отвечать на все вопросы журналистов. Пойдемте к столу, все ждут только вас, - слащаво улыбнулась совершенно незнакомая женщина. – Ой, что это с вами?! – вдруг воскликнула она, заметив пятна на его одежде.



- Ерунда… я… порезался. Да, порезался, ничего особенного, - растерянно отмахнулся Элард, поплотнее застегнув черный жилет.
- Вы меня напугали. Не выношу вида крови, - проследив за его движением, отозвалась женщина. – С вами точно все в порядке?
- В полном, - Элард с надеждой посмотрел через ее плечо, на дверь, ведущую к выходу.
- Тогда идемте к гостям, все волнуются, куда вы пропали.
- Но я… мне нуж…
- Никаких возражений, - она снова изобразила приторную улыбку. – Идемте!
Молча уйти прямо сейчас было бы верхом невежества, и, опасаясь негативной реакции на такой поступок со стороны Геринга, Элард нехотя направился к столу вслед за женщиной. Там уже сидели важные гости и, разумеется, Бертел Кёне со своим отцом.



«Только бы мне хватило сил не убить его прямо здесь», – мрачно подумал Элард, занимая свободное место за столом, которое оказалось как раз напротив Бертела. Голова все еще кружилась после с трудом остановленного кровотечения и почти осязаемого, холодного чувства страха, вызванного странным видением в уборной. Сильно сжимая ладони и пряча запачканные рукава под скатертью, Элард пытался унять мелкую дрожь, которая в самый неподходящий момент могла выдать его самочувствие, что могло стать еще одним поводом для язвительных замечаний Кёне.
- А почему вы ничего не едите? Здесь столько всего вкусного! – повернувшись к нему, спросила молодая женщина в атласном платье. - Вы себя плохо чувствуете? Такой бледный… и что это за пятна у вас на рубашке?



- Он перенервничал из-за выступления, боялся, что у него ничего не получится, и упорные репетиции будут напрасны, - не дав Эларду возможности открыть рот, ответил на вопрос Бертел.
Ленц поднял на него взгляд, едва сдержавшись, чтобы перед всеми этими роскошно одетыми дамами и господами не закричать «Заткнись!». Кёне лишь приторно улыбнулся в ответ и сделал небольшой глоток шампанского.



- О, вам не стоило волноваться, Элард. Вы выступали ничуть не хуже своего друга, - отозвалась женщина.
Он стиснул зубы, нервно комкая в руках край скатерти. «Своего друга… друга, значит! Знали бы они, какой ты мне друг, тварь поганая…» – не проронив ни слова, он пристально смотрел на радостного Бертела, который сидел напротив с самодовольной улыбкой и без капли смущения принимал всякую похвалу на свой счет.



- У вашего сына великолепный голос, никогда не слышала ничего подобного. Такой нежный и сильный одновременно… скажите, господин Кёне, а он с самого детства занимался музыкой?
- Да, мы с женой сразу разглядели в нем огромный потенциал, - гордясь несуществующими заслугами Бертела, ответил Кёне-старший.



- А песни он тоже начал писать еще в детстве?
- Сколько я его помню, он постоянно что-то писал. Я попросту не успевал следить за его новыми произведениями…



- Что?! – не выдержав, воскликнул Элард, резко поднявшись со своего места. «Какая наглая ложь! Да как он смеет?!».
Все сидящие за столом недоуменно обернулись на него.
- Ты, видимо, что-то пропустил, Элард, - лениво поставив бокал в сторону, медленно произнес Бертел, - мы говорили о моих новых песнях, помнишь? Ты всего пару дней назад восхищался, сколько чувств мне удается вкладывать в тексты…
- Нет, не помню, - сквозь зубы ответил Элард, - с меня хватит. Прошу меня извинить, - негромко сказал он и вышел из-за стола.



Позади него раздались растерянные голоса недоумевающих гостей. Наверняка, Бертел придумает очередную ложь, выставив его в идиотском свете, но этого Элард уже не слышал и не хотел слышать.

[обормот]

8 Серия. Блеск, пафос и благотворительность.
3 часть

Элард не помнил, как добрался до квартиры. К тому времени настала глубокая ночь, в полной тишине его шаги отдавались гулким эхо. Когда Элард подошел к квартире и открыл дверь, из холодной темноты на него хлынуло тревожное ощущение недавнего присутствия кого-то постороннего. Чувствовался некий оставленный второпях след, неуловимый запах, неслышный шорох. По телу прошел озноб.



Он медленно прошел в темную прихожую, включая стоящий рядом торшер. Вроде бы все осталось на своих местах и не было ничего необычного, но… Элард шумно выдохнул, опустив взгляд в пол, и тут же резко отступил назад. На блестящем паркете из красного дерева он увидел следы, словно от окровавленных подошв обуви.



Осторожно, стараясь не делать лишних движений, Элард прошел в комнату, куда вели красные пятна. Большое окно оказалось распахнуто, врывающийся в просторное помещение ветер зловеще трепал белые занавески. Элард прищурился, не решаясь включить лампу, словно боялся увидеть в её свете нечто еще более ужасное, но и в полумраке комнаты он различил надпись на стене. Черные, неаккуратные буквы гласили: «Ты об этом пожалеешь».



С трудом сбросив сковавшее его оцепенение, Элард со злостью ударил рукой по косяку двери.
- Я убью этого *****ка! – срывающимся и хриплым от злости голосом произнес Элард и выбежал из квартиры, где не мог больше оставаться.




Промозглый ночной ветер ударил в лицо, мешая идти. Элард не чувствовал в тот момент ни холода, ни опасности, которая вполне могла подстерегать его на ночных столичных улицах. Осталась только всепоглощающая обида и острое ощущение несправедливости. В тот момент ему хотелось убежать от всех и всего. От всего, к чему он лишь месяц назад так стремился.



Конец 8 серии

[обормот]

Собственно, вот и серия=)
Это уже, наверно, традиция, но фотки мне снова не нравятся, а воображение нагло от меня сбежало...

9 Серия. "Друзья".
1 часть.

Бертел размеренными шагами измерял помещение студии, то и дело бросая вопросительные взгляды на Людвига. Репетиция должна была начаться уже двадцать минут назад, но Остерман только молча смотрел на часы, жестом прося Кёне подождать еще.
- Сколько мы будем ждать?! Где его носит? Может, он вообще решил, что это ниже его достоинства, приходить сюда?!



- Я думаю, Элард просто устал после вчерашнего, если ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю, - усмехнулся Людвиг, сделав особое ударение на конец фразы.
- Устал он! Вчера вообще сбежал с приема, и мне одному пришлось за всех отдуваться, - фыркнув в ответ, сказал Бертел.
- Почему-то мне кажется, тебя это не сильно затруднило, особенно если вспомнить, кто отдувался за двоих на сцене.



Дверь в студию резко открылась. Стоящий на пороге Элард выглядел ужасно. Одежда, еще с вчерашнего выступления, осталась заляпана кровью, спутанные взъерошенные волосы падали на лицо, под глазами отчетливо виднелись круги.



- Ого! Это где ты так потрясно провел ночь? – ухмыльнулся Бертел, окинув его взглядом, - перебрал, да?



- Ты! Ублюдок! Как у тебя хватает наглости смотреть мне в глаза?! Какого черта ты добиваешься? – медленно подойдя вплотную к Кёне, произнес он.
- Кем ты себя возомнил, Ленц? Хотя бы поздоровался, - скрестив руки на груди, спросил Бертел, не отводя от него изучающего взгляда.
Вместо ответа последовал сильный удар по лицу и, громко вскрикнув, Кёне с трудом удержался на ногах, закрывшись ладонями.
- Думаешь, за деньги твоего папаши тебе все сойдет с рук?! И не надейся! – набросившись на растерянного Бертела, со злостью произнес Элард, нанося ему удары один за другим.
- Элард! Да что с тобой?! Успокойся! – недоуменно воскликнул Людвиг, который первый раз видел Ленца таким взбешенным.
- Успокоиться?! И терпеть это все?! Нет! Я засажу тебя и твоего папашу за решетку! И никакие деньги вам не помогут! А доказательств того, что ты мне угрожал, у меня предостаточно! – повалив Бертела на пол, почти прокричал Элард.
- Уберите от меня этого ненормального! Остерман! Помогите! Он убьет меня!
- И правильно сделаю!
- Элард, не надо! Пусти его! Задушишь ведь! – пытаясь разнять Ленца и побелевшего от испуга Кёне, воскликнул Людвиг.
- Ненавижу! Ненавижу тебя! Как ты смеешь писать угрозы в моей квартире после того, как пользовался моим голосом и заставлял терпеть твои выходки на приеме?! Что ты хочешь от меня?!
- Я ничего не писал в твоей квартире! Ты свихнулся! Отпусти меня!



- Хватит лгать! Или мало вранья тебе было вчера?! Если не ты, то кто?! Это ведь в твоем репертуаре – делать гадости за спиной!
- Я ничего не делал! Пожалуйста, хватит! – вырываясь из крепко держащих его за горло рук Эларда, почти жалобно закричал Бертел.
- А кто делал?! Кто?!
- Я не знаю! Да сделайте же что-нибудь, Остерман!
Наконец с трудом оттащив разъяренного Эларда от перепуганного до полусмерти Бертела, Людвиг почти швырнул его в кресло.
- В чем дело?! – удерживая Ленца за плечи, спросил он.



- Езжай в мою квартиру и сам посмотри, что натворил там этот урод! Я уверен, это его рук дело!
- На, выпей воды. Тебе нужно успокоиться, - настойчиво протянув ему стакан, сказал Людвиг, - а ты иди умойся и отправляйся домой. Репетиции не будет.
Бертел медленно поднялся на ноги, дрожащими руками касаясь разбитого сильными ударами лица. От шока он не мог произнести ни слова, поэтому тихо вышел за дверь, едва не врезавшись по пути в стену.



Быстро выпив содержимое стакана, Элард поставил его на столик и закрылся руками, тяжело дыша.
- Ну все… все, успокойся. Он ушел, - успокаивающе похлопал его по плечу Людвиг.
- Я успокоюсь только когда увижу эту мерзкую физиономию за решеткой.
- Ну что ты говоришь такое? Элард… что произошло? Ты можешь спокойно объяснить? – присев возле него на корточки, спросил Остерман.
- Этот недоумок продолжает мне угрожать. Я не понимаю, чего он добивается – измазал красной краской прихожую в квартире и на стене написал новую угрозу. Если Кёне хочет меня запугать, у него это не получится.



- Странно. Я не понимаю, какой смысл ему это делать. Ведь он прячется за твоим голосом. А если ты уйдешь со сцены после этих угроз или будешь постоянно срываться на репетициях, Берти тоже выступать не сможет, - задумчиво сказал Людвиг, слегка нахмурившись.



- Но зачем-то ведь он это делает!
- Так, ладно. Хватит. Я отвезу тебя домой и посмотрим заодно, что там устроил Кёне.

Людвиг повернул ключ в замочной скважине, и Элард, приготовившись увидеть в дневном свете то, что испугало его ночью, вслед за Остерманом шагнул в прихожую.
- И где эти его произведения? – оглядевшись, спросил Людвиг.
- Посмотри на пол и там, на стене, - стоя позади Остермана, сказал Элард.



- Но здесь ничего нет, - он прошел к распахнутым дверям комнаты, - И на стене тоже ничего нет.

[обормот]

а то ж) нужен))

9 Серия. "Друзья".
2 часть.

- То есть… как это?.. - в свою очередь оглядевшись, совершенно растерянно произнес Элард. Пол прихожей оказался абсолютно чист, и на стене так же не осталось никакой огромной надписи. Окно, ночью распахнутое настежь, сейчас было закрыто и зашторено. – Ничего нет…



- Так где же?
- Я не понимаю… - чуть слышно прошептал Элард, медленно осев на пол прихожей и спрятав лицо в ладонях.
- Что с тобой? Тебе плохо? – взволнованно спросил Людвиг, с недоумением глядя на него.
- Мне кажется, я схожу с ума… ведь здесь было все в крови ночью… я видел это собственными глазами! Клянусь тебе!



- Ты пугаешь меня в последнее время, Элард. Я понимаю, тебе тяжело, и выводит из себя наш наглый бездарь, но все это несколько странно. Сначала случай в баре, теперь вот... Я начинаю всерьез беспокоиться за тебя…
- Ты считаешь, что я ненормальный? – не убирая рук от лица, тихо спросил Элард.
- Нет, я просто не понимаю, что с тобой происходит. Может… тебе стоит поговорить с врачом?
«Возьми себя в руки. Просто не думай об этом сейчас. Успокойся, главное успокойся…» - мысленно говорил себе Элард, медленно поднимаясь на ноги.
- Не надо никакого врача. Я в порядке. Мне просто нужно сходить в душ.



- Хорошо, иди. Если что, я в комнате, - все еще с подозрением глядя на него, кивнул Людвиг.

Прошедший день и бессонная ночь давали о себе знать. Элард чувствовал себя совершенно уставшим и, возможно, после всего произошедшего он оказался просто не в состоянии о чем-то думать. Теплая вода и ее мерный шум действовали расслабляюще, и полчаса он просто лежал в теплой ванне, не думая абсолютно ни о чем. Сейчас в сознании будто поставили блок, который не пропускал ни единой мысли.



Лежа в теплой воде, Элард почувствовал, как его неумолимо клонит в сон. С усилием сбросив с себя дремоту, он переоделся в чистую одежду и, уже чувствуя себя намного лучше, вышел из ванной. Из комнаты доносился звук работающего телевизора и запах только что приготовленного кофе. Он остановился в дверях, с улыбкой посмотрев на расположившегося напротив телевизора Людвига.



- Ну как ты? – обернувшись в его сторону, осторожно спросил Остерман.
- Все в порядке, не волнуйся. Сейчас выпью твой фирменный кофе и буду готов к новым «великим делам», - взяв в руки теплую чашку, Элард так же сел на диван.
- Нет уж. Хватит с тебя на сегодня «великих дел»! Нам и так, наверняка, предстоит разговор с Герингом о разукрашенном личике Берти, - хмыкнул Людвиг.
- Догадываюсь. Знаешь… прости меня, но я сейчас не готов ни к каким разговорам. Хватит на сегодня, ты прав. Можно я побуду один?
- Выгоняешь, значит?
- Нет, я…
- Ладно, я все понимаю. Только ты это… если вдруг что – сразу звони, - поднявшись с дивана, сказал Людвиг.
- Хорошо. Обещаю, если что, ты узнаешь об этом первым.

Когда за Людвигом закрылась дверь, Элард еще несколько минут почти неподвижно сидел на диване, затем резко поднялся на ноги и подошел к стоящему в углу комнаты большому черному роялю. Он мягко провел кончиками пальцев по клавишам, словно пробуя их на ощупь.



За всей работой в этом месяце он не успел написать ни одной песни. Да, в общем-то, за это время у него не появлялось ни одной идеи, а сейчас он неожиданно для самого себя чувствовал, что в воображении рождается нечто новое, с каждой секундой становившееся все более отчетливым. Музыка, слова… так логично, так связано друг с другом.
Он неспешно перебирал пальцами клавиши, будто пробуя на вкус еще ни разу не звучавшую мелодию. Сколько времени просидел за роялем, играя новую мелодию, придавая ей все более четкие и более совершенные очертания, Элард не помнил, но когда перевел взгляд на окно, с удивлением отметил, что было уже почти темно. Мельком взглянув на часы, он взял листок бумаги, и, уже как заученный наизусть текст, написать слова, которые, на его взгляд, лучше всего подходили к новой музыке.



- Готово, - на секунду закрыв глаза, Элард отложил ручку, чувствуя, что от быстрого письма затекли пальцы. - Осталось только… - он хотел было вернуться к роялю, чтобы сыграть все произведение вместе, но его остановил раздавшийся звонок в дверь.
Звук вырвал Эларда из его собственного мира музыки, в котором прошел весь этот день, и он немного растерянно огляделся вокруг, на разбросанные по столу листки бумаги, на пустую чашку еще полуденного кофе, на оказавшийся включенным телевизор.
- Кто это? – негромко спросил Элард, подойдя к двери.
- Геринг. Ленц, открой.
- Да? Не ожидал вас тут увидеть, еще и в такое время, - пропустив продюсера в прихожую, сказал он.



- Мне нужно с тобой поговорить, а если откладывать этот разговор на завтра, будет уже поздно.
Элард молча отвел взгляд. «Ну да, конечно. Сейчас я услышу, что я виноват во всех грехах и плохо работаю фонограммой для Кёне, который сам белый и пушистый» - мысленно усмехнулся он.



- Элард, я не собираюсь сейчас говорить о твоих взаимоотношениях с Бертелом. Я собираюсь говорить о вашей группе, - пройдя на кухню, продолжил Геринг, не дождавшись ответа от Ленца, - я прекрасно понимаю, что тебе сейчас очень нелегко, но иногда в жизни бывают ситуации, когда приходится чем-то жертвовать, понимаешь?
- Понимаю, но почему именно я? Почему не могли найти человека, голосом которого «пел» бы Кёне? Зачем этот спектакль, который только портит всем нервы?



- Конечно, мы могли найти человека, но, во-первых, не так легко найти того, кто согласится буквально продать свой голос, во-вторых, пока мы найдем его, рейтинги Бертела уже стабильно окажутся на нуле, ну а в-третьих, в каком-то смысле так лучше и для тебя. Пойми меня правильно, у тебя неповторимый голос, прекрасные глубокие песни, но… совершенно нет опыта. В шестнадцать лет трудно держаться уверенно на большой сцене, когда сотни глаз смотрят на тебя и оценивают, разве нет?
- Да, но…
- Бертел словно дополняет картину. Вы действительно очень гармонично смотритесь вместе, какими бы там ни были ваши отношения вне сцены.
- Гармонично, - Элард выразительно фыркнул.

[обормот]

9 Серия. "Друзья".
3 часть.

- Да, да, именно гармонично. Ваш рейтинг сейчас очень высок, мне уже пришли предложения от нескольких режиссеров о съемках вашего совместного клипа. Все идет более, чем хорошо. Да и есть еще кое-что. Это Кёне-старший. Для раскрутки сына он не пожалеет никаких средств, а стало быть, и на твою раскрутку тоже. Я надеюсь, это ты можешь понять? А на данном этапе, честно скажу, я очень доволен вашей работой.
- Довольны, говорите? А я вот совершенно недоволен тем, что этот избалованный бездарный идиот унижает меня при всех и пытается присвоить себе уже не только мой голос, но мои песни тоже, и с самым «искренним» видом говорит об этом журналистам.
- Ну-ну, не заводись. Я знаю, ты очень упрямый, и мне иногда приходится идти на крайние меры, чтобы все шло, как надо. Но сказанное на вчерашнем приеме Бертелом… мы изъяли все статьи с его заявлениями, а вы теперь будете ездить только на профессиональные интервью, где я смогу контролировать, что должно уйти в прессу, а что нет. Поэтому тебе не о чем волноваться. Те, кому нужно, знают – все заслуги принадлежат тебе.



Элард замолчал, осмысливая услышанное. «Значит то, как он вчера открыто издевался надо мной при всех, не увенчалось успехом. Ну хоть одно обнадеживающее известие. Пусть знает – не все ему сойдет с рук».
- Касаемо вашей сегодняшней драки в студии… конечно, я должен бы серьезно поговорить с тобой на эту тему, но сейчас мне просто хочется понять, что с тобой происходит. Людвиг волнуется, говорит – ты в последние дни несколько странно себя ведешь.
- Нет. Он просто неправильно понял. Со мной все в порядке. Я просто устал от Кёне, постоянно срывающихся репетиций и вчерашнего вечера, - попытался как можно более спокойно ответить Элард.
- Но Людвиг сказал, ты сегодня не ночевал дома?
- Мне не спалось. Хотелось подышать воздухом.
- Понимаешь, ночные прогулки по ночным улицам не самая лучшая идея для шестнадцатилетнего подростка? С тобой ведь могло что-то случиться.
- Но ведь все хорошо. Я больше так не буду, правда, - Элард искренне улыбнулся, последние слова Геринга заставили его тогда немного по-другому взглянуть на этого человека.



- Я надеюсь. Кстати, забыл тебе сказать, название вашей группы – «Дети Индиго». Я нахожу это вполне подходящим твоему таланту.
- «Дети Индиго»?! Вы издеваетесь? – рассмеялся Элард, сразу вспомнив, как на вчерашнем выступлении Кёне беззвучно открывал рот под его пение.
- Ничуть. Я понимаю твою иронию, но все же оставим разговоры о Бертеле. Это решенный вопрос. На завтра я заявил вашу группу в телепередачу именно под этим названием, так что менять что-либо уже поздно.
- Телепередачу?
- Ну да. Ответите на вопросы ведущей, поулыбаетесь в камеру. Лишнее вырежут, нужное мы уже завтрашним вечером увидим в эфире.
- Как-то все так… странно… сначала вы делаете одно, потом происходит другое, вы говорите третье. Мне кажется, это слишком тяжело, пытаться удержать все в своих руках.
- Ты можешь думать обо мне, что захочешь. По определенным причинам ты имеешь на это право, но обсуждать с тобой свои поступки и прочее я не собираюсь. Скажи мне лучше, есть ли у тебя песня, способная повторить успех «Нового дня»?
Элард на пару мгновений задумался, решая, говорить ли Герингу о том, что перед самым его приходом занимался именно новой песней.
- Вообще-то… есть одно. Но оно, может, еще не совсем готово. Я писал его перед вашим приходом…
- Занятно. Что ж, пока я здесь, то хочу видеть и даже слышать твое произведение, если возможно.
- Тогда идемте. Вы будете первым слушателем.
Новая песня получалась как-то сама собой, настолько, что чаще он играл наперед того, как успевал вспомнить тот или иной момент. Геринг неподвижно сидел в кресле, слушая совершенно свежую композицию. И когда отыграли последние аккорды, на его лице читались некоторое недоумение и, возможно, даже испуг.



- Ну как? – не понимая, что так повлияло на продюсера, осторожно спросил Элард.
- Ленц, скажи мне… откуда это?..
- Я написал только что…
- А слова… ты тоже написал сейчас?
- Да. Что, все так плохо?
- Нет, оно… гениально. Да, можно сказать, гениально. Но откуда столько мрака? Слова, музыка… на тебя совершенно непохоже… откуда такие мысли? О чем ты думал, когда это писал?



- Я не помню… - Элард растерянно посмотрел на лист бумаги, где были написаны слова, - оно как-то само получилось, я не имел в виду ничего такого.
- Я не думаю, что тебе сейчас стоит включать это в репертуар. Песня слишком сильная. Слишком, понимаешь? Я даже сам не верю, что ее написал ты.
- Почему же?!
- Просто оставь пока это. И лучше отдохни. Возможно, Людвиг не зря волнуется за тебя?

Конец 9 серии.

[обормот]

Сам себе удивляюсь, но все восстановил и даже все отщелкал)
Серия сама по себе небольшая, но чего-то много матерных слов она мне стоила))

10 Серия. "Дети Индиго"
1 часть.

«И постарайся не опоздать завтра, все должно пройти точно, как запланировано» - вспоминал Элард слова Густава Геринга, взбегая вверх по ступенькам телевизионной студии. Лифта было не дождаться, а часы показывали, что он опаздывает уже минимум на пять минут. Геринг пришел бы в бешенство.
Наконец, сделав последнее усилие, Элард остановился у приоткрытой двери, за несколько секунд пытаясь отдышаться. Но, когда он вошел в длинный незнакомый коридор, настроение само собой улучшилось. Развалившись в удобном кресле напротив телевизора, сидел Бертел Кёне. Он явно пребывал в плохом расположении духа и мрачно смотрел на экран, теребя в руках свой дорогой мобильный телефон. Лицо его щедро замазали всевозможными тональными кремами, кое-как скрывающими следы их вчерашней драки, и это бросалось в глаза даже на расстоянии. «Виноват ты или нет, но тебе это определенно пойдет на пользу» – с долей злорадства подумал Элард, молча направившись к нему.



- Доброе утро, господин Кёне. Как поживает ваше личико? Готовы к интервью? – не сдержав насмешки, сказал он.
- Вот подожди, приедет отец, и я ему все расскажу, - сквозь зубы ответил Бертел, окинув Эларда неприязненным взглядом. - И об этой Наташе тоже! Что за стилист такой, даже синяки скрыть не может?!
- Наташа – лучший стилист в городе, а синяки тебе очень к лицу. Во всяком случае, сразу можно догадаться, за что ты их получил, - усевшись в кресло напротив, хмыкнул Элард, про себя удивляясь тому, как легко ему давался этот тон.



Реплику Бертела прервал голос ведущей телепередачи, выглянувшей из-за приоткрытой двери.
- Прошу прощения, еще пять минут, у нас небольшие технические проблемы, - сказала девушка и снова скрылась в помещении.



- Это просто возмутительно! Зачем было вызывать меня в такую рань?! Чтобы я еще полчаса сидел под дверью?! – возмущенно воскликнул Бертел, бросив в сторону закрывшейся двери уничтожающий взгляд.
- Должно быть, они просто не предусмотрели, что к ним приедет такая важная шишка, как ты, - хмыкнул Элард, переводя взгляд с него на телевизионный экран.
Бертел оскорбленно замолчал, без всякого интереса уставившись в тот же экран. Показывали очередной выпуск новостей, ничем не отличающийся от вчерашнего и позавчерашнего. Элард скучающе закрыл глаза, откинувшись на спинку кресла. Так спешить, чтобы в итоге ждать в коридоре… отчасти Бертел был прав, это нарушало намеченный план сегодняшнего дня.



- Этим утром произошла авиакатастрофа, в результате которой разбился частный самолет, на котором по проверенным данным известный предприниматель Карл Кёне отправлялся на деловые переговоры. Причины произошедшего неизвестны. На место катастрофы уже отправилась спасательно-поисковая бригада, но шансы на то, что кто-то из пассажиров остался в живых, практически равны нулю, - произнес сухой голос диктора, заставивший Эларда резко открыть глаза.



«Что?! Карл Кёне?! Быть этого не может…» – он медленно, опасаясь реакции Бертела, перевел на него взгляд.
Кёне-младший в совершенно неподвижной позе застыл в кресле, глядя неестественно расширенными глазами на экран. Даже сквозь толстый слой грима было видно, насколько побледнело и вытянулось его лицо.
- Отец… нет… нет! – переходя с едва слышного шепота на крик, Бертел вскочил с кресла, - это неправда! Это просто невозможно! Они всё врут!
Элард растерянно смотрел на него, не зная, что должен сейчас сказать или сделать. Он никогда не присутствовал при подобных известиях и не представлял, как вести себя сейчас с Бертелом. «Может, это правда всего лишь сплетня или какая-то ошибка? Карл Кёне… не может быть! Я ведь видел его еще день назад, а сейчас… нет…»
- Он сейчас позвонит и скажет, что все это ложь! Отец не может вот так… не может, - закрыв лицо ладонями, бессвязно, сквозь подступившие слезы, бормотал Бертел.
- Бертел, - Элард осторожно коснулся его руки, - не надо… ведь еще ничего до конца неизвестно…
- Оставь меня! - сжавшись в кресле, закричал Кёне.
Дверь из помещения студии снова открылась и на пороге появилась растерянная ведущая передачи, которая сейчас, видимо, так же услышала печальное известие.
- Я… я даже не знаю, что сказать… мы будем надеяться, что все это окажется какой-то ошибкой, - неуверенно произнесла она и, чуть помедлив, тихо добавила, - у нас эфир сейчас…



- Эфир? Вы что, не понимаете, что произошло?! Какой к черту эфир? – обернувшись на нее, воскликнул Элард.
- Но… мы должны…
- Вызовите шофера и отправьте его домой. А на ваши вопросы отвечу я один.

- Три, два один, начали! – произнес оператор, и сидевшая до сих пор с растерянным видом ведущая заговорила с милой, совершенно беззаботной улыбкой.
- Добрый вечер, дорогие телезрители. В студии я, Герда Хансен, и сегодня у нас в гостях вокалист молодой группы «Дети Индиго», Элард Ленц. Его песни известны каждому немецкому подростку и, наверняка, так же известно, что все эти хиты написаны самим Элардом. Сегодня он ответит для вас на самые частые вопросы, задаваемые нашими слушателями. Итак, Элард, скажите, пожалуйста, с какого возраста вы занимаетесь музыкой?



- Я начал заниматься довольно поздно, только в конце первого класса.
- А во сколько начали писать музыку сами?
- Свою первую композицию я написал в одиннадцать лет и на следующий же день выбросил все, что удалось сочинить.
- Кто помогал вам на пути к славе?
- Очень многим я обязан своим родителям. Они дали мне многое, и я им очень благодарен. Особенное участие в моей судьбе принимала мать. Можно сказать – всем, что я сейчас имею, я обязан ей.
- Как интересно, а скажите, что послужило толчком к созданию группы «Дети Индиго», вторым участником которой является Бертел Кёне? – продолжая беспрерывно улыбаться, спрашивала телеведущая.
- Возможно, то, что мы оба участвовали в конкурсе молодых исполнителей, то, что мы ровесники и наши вкусы в области музыки совпадают. Это можно назвать взаимопомощью. Вместе мы увереннее чувствуем себя на сцене, ведь, по сути, мы оба начали с нуля и у нас совсем немного опыта.
- Но без сомнения, у вас обоих есть талант! А скажите, можно ли назвать кого-то из вас лидером в группе?



Элард на пару секунд замолчал. Сейчас у него была великолепная возможность отплатить Бертелу таким же унижением, которое по его вине день назад испытал он сам.
- Мы работаем на равных. В чем-то лучше Бертел, в чем-то я. Мы просто поем дуэтом, не споря о том, чья заслуга в этом больше, - ответил он на вопрос, стараясь не вспоминать тот вечер. Сейчас у него перед глазами стояла совсем другая картина, которую он видел перед тем, как зайти в студию. Несмотря на неприязнь, что была между ним и Кёне, ему стало жаль Бертела и мстить в такой момент Элард счел слишком подлым поступком.

[обормот]

10 Серия. "Дети Индиго"
2 часть.

- Браво, Ленц! Ты просто последний гуманист нашего времени, - усмехнулся Геринг, выключая телевизор после того, как передача с интервью закончилась.
- Что вы имеете в виду? – устало спросил Элард, медленно повернув голову в сторону продюсера.
- Имею в виду то, что ты, оказывается, прекрасный актер. Так говорить о человеке, которого еще вчера пытался придушить голыми руками… это многого стоит, - задумчиво постучав пальцами по столу, произнес Геринг.



- Я сделал это не ради Бертела и не ради вас, не думайте. Просто меня всегда учили «не бить лежачего», а про Кёне сейчас именно так можно сказать. Его отца все еще не нашли?
- Нет. И вряд ли найдут, - Геринг довольно безразлично пожал плечами, закуривая сигару. - Тебя не должно это настолько волновать, ведь достаточно и своих проблем.
- Не должно заботить? Почему же? Потому что это не заботит вас? – заметив некое пренебрежение ко всему, что касалось семьи Кёне, Элард вопросительно посмотрел на продюсера.



- Послушай, Элард, милый мой мальчик… я тебя очень ценю и благодарен тебе за твое творчество и умение говорить «то, что нужно», но лезть мне в душу и пытаться взывать к моей совести не нужно. Если я захочу навестить психоаналитика, я сделаю это без твоей помощи. А теперь будь добр, езжай домой. Шофер ждет, - раздраженно сказал Геринг, выразительно кивнув на дверь.

С того момента, когда сообщили об авиакатастрофе, прошло чуть меньше недели. Все дни напролет Элард проводил в студии, на репетициях и записях. Обычный рабочий ритм и все, казалось бы, шло как всегда. Только не было Бертела Кёне с его бесконечными насмешками и выходками. Казалось, это должно порадовать Эларда, который еще совсем недавно грозился засадить обоих Кёне за решетку, но он постоянно вспоминал то утро, когда Бертел узнал о смерти своего отца и плакал в коридоре телевизионной студии.



- О чем ты постоянно думаешь? Ты все время отвлекаешься, Элард. Соберись, - уже в третий раз останавливая музыку, сказал Людвиг, пытаясь понять причину такой рассеянности.
- Не знаешь, Карла Кёне так и не нашли?
- Ну и вопросы ты задаешь посреди рабочего дня, - невесело усмехнулся Остерман, поняв, что на сегодня репетиция закончена, - я не в курсе. Геринг не посвящает меня в эти дела, да и сам, похоже, мало что знает.



- А Бертел? Как он это все переносит? – присев на край стола, задумчиво спросил Элард.
- Ну, я сомневаюсь, что ему сейчас хорошо. А, честно говоря, тоже не знаю. Скажи, с чего это ты так волнуешься за него? Ведь еще совсем недавно ты готов был сам придушить Кёне и его отца…



- Одно дело эмоции, другое, когда ты так внезапно теряешь близкого человека. Да, будь моя воля, я бы по одним улицам с ним не ходил, но сейчас ему можно только посочувствовать.
- Удивляешь ты меня, Элард. Скажи мне лучше, как ты сам? Мы с тобой в последнее время только работаем и я даже не имел возможности спросить о твоем самочувствии.
- А что не так с моим самочувствием? – Элард вопросительно склонил голову на бок, - если ты о том случае после благотворительного вечера, то это просто сказались нервы и переутомление.
- Но… - Людвиг хотел еще что-то возразить, но звонок мобильного телефона опередил его, - да, Густав? Прямо сейчас? К чему такая срочность? Мы репетируем… ну ладно, ладно, не кричи. Надо, значит, надо. Через пятнадцать минут будем, - негромко выругавшись, Остерман положил трубку.



- Что там?
- Угадай с трех раз. Наш общий друг Густав требует, чтобы я привез тебя в его офис. А на все вопросы орет. Так что собирайся, поедем.

Людвиг открыл дверь, пропуская Ленца в кабинет Геринга, и остановился в дверях, прислонившись к косяку. Элард на пару мгновений замер у порога, растерявшись от представшей перед ним картины. Густав Геринг сидел в своем кресле, нервно постукивая пальцами по столу, а напротив него одетый во все черное почти неподвижно сидел бледный Бертел, глядя перед собой совершенно пустым взглядом. На появление Эларда и Людвига он никак не отреагировал, или вовсе их не заметил.



- Что случилось? – остановившись напротив Геринга, спросил Элард.
- Присядь, - спокойно кивнув на свободный стул, сказал тот и бросил быстрый взгляд на стоящего у дверей Людвига.
Элард занял указанное место, рядом с Бертелом, который, все так же ни на что не реагируя, смотрел перед собой.
- Я хочу поговорить о вашей группе. Для тебя, Элард, это будет, я полагаю, радостным известием. Я принял решение распустить группу. Ты снова будешь выступать один, как раньше. Думаю, ты с этим отлично справишься, - Геринг едва заметно усмехнулся, не удостоив Кёне ни одним взглядом.



- А… я?.. – тихо спросил Бертел, наконец, подняв взгляд.
- А что – ты? – почти удивленно спросил Геринг, медленно повернувшись к нему, - ты можешь быть свободен.
- Но мы ведь подписывали контракт…
- Оплаченный контракт, прошу заметить. А теперь, поскольку достопочтенный господин Кёне ушел от нас в лучший мир, я полагаю, некому платить за то, чтобы ты открывал рот под чужой голос.



Элард недоуменно смотрел на Геринга, пока он с совершенно спокойным, даже умиротворенным лицом обращался к Кёне. «Вот так вот? Пока у тебя есть деньги, тебе стоит только пожелать, а как только что-то меняется… вышвыривают, не давая даже опомниться?».
Бертел смотрел на Геринга совершенно растерянным и подавленным взглядом, не в силах что-то ответить. За какие-то несколько дней он лишился всего, что казалось ему нерушимым, и сейчас чувствовал себя совершенно потерянным, не осознав еще, что произошло.

[обормот]

10 Серия. "Дети Индиго".
3 часть.

- Какие-то еще вопросы, Бертел? Или может, за свои развлечения ты теперь будешь платить сам?
- Господин Геринг, как вы можете?! – не сдержавшись от явной издевки, с которой продюсер произнес последнюю фразу, воскликнул Элард.
- Что такое? Ты ведь сам хотел работать один, - Геринг приподнял бровь, вопросительно глядя на него.



- Вы поступаете очень низко. Он только что потерял отца, а вы думаете только о деньгах и собственной выгоде. Как можно быть таким… - Элард запнулся, столкнувшись с холодным взглядом Геринга.
- Ну, продолжай. Каким же?
- Бесчувственным, - тихо ответил Элард, не отводя глаз.
- Профессия обязывает. В мире бизнеса по-другому нельзя. Это либо выгодно, либо нет. В данном случае – нет. А впрочем, чего это я перед тобой отчитываюсь? Ты должен радоваться, что получил то, чего хотел. Можешь быть свободен.
- Вы для этого так срочно вызвали меня и Людвига, чтобы при нас унизить человека, у которого и без вас большое горе? Неужели вы не могли поговорить с ним хотя бы без свидетелей?
- Послушай, Элард, позволь мне самому решать, как, с кем и когда мне говорить. Я хотел сказать это только один раз, чтобы не тратить времени, которого у меня, между прочим, не так много. А теперь избавьте меня от своего общества. Оба!



- Нет.
- Что – нет?! – почти закричал Геринг, приподнимаясь со своего кресла.
- Не разбивайте группу, - мысленно собравшись с силами, сказал Элард.
- Что?! – медленно переспросил Геринг, пристально глядя на Ленца.
- Я настаиваю на том, чтобы Бертел остался в проекте.
- Элард, ты сошел с ума?! – не сдержавшись, воскликнул молчавший до сих по Людвиг.



- Нет. Так нужно. Вы не имеете права разбивать группу сейчас, - выдерживая тяжелый взгляд Геринга, продолжил он.
- Да кто ты такой, чтобы указывать мне, на что я имею право, а на что нет?! – со злостью воскликнул Геринг.
- Я, может, и никто, но именно на моем голосе вы сейчас зарабатываете свои деньги, разве не так?
Геринг усмехнулся, несколько секунд молча глядя на Эларда.
- Что, ты снова хочешь повторить тот номер с «хлопаньем дверью»? Ради чего, Ленц? Ради каких-то своих моральных принципов, которые, по сути, никому не нужны? Променяешь всю свою музыкальную карьеру на сиюминутные эмоции? Стоит ли оно того, чтобы совершать такую глупость?
- Нет. Я просто придам огласке все то, что сейчас слышал. И мне поверят, уж будьте уверены.
- Гаденыш… как ты смеешь мне угрожать?! Ты, сопляк! Так ты мне хочешь отплатить за то, кем я тебя сделал?! – в бешенстве закричал Геринг.
- Нет, я только хочу, чтобы вы оставили группу в том же составе, что она есть сейчас. Поверьте, хуже от этого не будет никому. Нас знают, мы уже популярны, да и у Бертела уже все получается значительно лучше, чем раньше. Такие резкие перемены плохо скажутся на рейтингах, вы так не считаете?
- Ты просто невыносим, Ленц. Хорошо. Будь по-твоему. Кёне останется в группе, но если хоть что-то случится, я не стану тебе помогать. Если вы в очередной раз не сработаетесь, пеняй на себя, - медленно сев в кресло, негромко произнес Геринг.



- Хорошо, я учту.
- А теперь пошел вон отсюда, и чтобы в ближайшие дни я не видел твою до омерзения честную физиономию вместе с душеспасительными беседами! Вон! И тебя это тоже касается, - с раздраженным видом обернулся он к Бертелу, - и попробуй мне только еще что-то сорвать! «Дети Индиго», тоже мне! Черт бы вас побрал! Остерман, закрой дверь!

конец 10 серии

[обормот]

Извиняюсь, что не ответил на ваши комментарии... большое спасибо, что читаете, очень приятно)) С наступающими всех праздниками.. будь они неладны=) Ничего не успеваю...

11 Серия.
Старушка в кафе
1 часть

- Ну и что это было, Элард? Что за жесты милосердия? – выйдя из здания вслед за Ленцем, нарушил молчание Людвиг.
- А ты тоже считаешь, что нужно поступить так, как хотел Геринг? Позлорадствовать над чужим несчастьем, унизить перед всеми и выставить вон?
- Нет. Геринг, конечно, погорячился со всем этим «концертом», он мог бы спокойно поговорить с Кёне, отправить его в безвременный отдых, чтобы тот пришел в себя после потрясения…
- Мог. Но он этого не сделал. Он поступил безнравственно, и я считаю, что я сделал то, что должен. Бертелу сейчас нужна поддержка, а если бы он ушел, то замкнулся на своем горе, на своем ощущении никчемности, возможно, на обидах… а так… может, музыка, концерты, репетиции и прочее помогут ему быстрее прийти в себя.
- Элард… это все, конечно, замечательно. Но скажи мне, при чем здесь ты? Он тебе кто? Вот именно – никто, если не сказать больше. Почему ты решил пожертвовать собой, а не оставить заботы Бертела его родным и близким?
- Знаешь, мне отчего-то кажется, что у него нет близких. Отец был единственным человеком, к которому он тянулся и который много значил для него, а сейчас он совершенно потерян.



- Откуда ты знаешь, в каких там отношениях Кёне со своими родственниками? – скептически покачал головой Людвиг.
- Не знаю. Просто… должна быть какая-то причина, почему он вел себя так… вызывающе. Возможно, ему просто не хватало заботы и внимания со стороны родных, и он пытался привлечь к себе людей хоть как-то?..
- Господи… Элард! Тебе нужно было идти не в шоу бизнес, а податься в психологи! Бертел имел все, о чем большинство людей могут только мечтать, а ты говоришь – внимания ему мало. Да, по-моему, ему этого внимания через край, оттого и результат – омерзительный характер.
- Вот именно – имел. Ладно, закроем эту тему.
- Попомни мои слова – ты еще пожалеешь об этом своем широком жесте. На следующей же репетиции, я уверен, что он… - Людвиг запнулся на полуслове, увидев направляющегося к ним Бертела.
- Эм… Элард… я хотел сказать тебе «спасибо»… ну, за то, что ты попросил Геринга оставить группу, - неуверенно произнес он, изобразив на бледном усталом лице что-то вроде улыбки.



- Ничего, не благодари, - мягко улыбнулся в ответ Элард.
Бертел ненадолго замолчал, отведя взгляд в сторону, будто что-то для себя решая и, судя по выражению его лица, решение давалось ему нелегко.
- Я хотел бы с тобой поговорить… ну… без посторонних, - наконец, произнес Кёне, бросив осторожный взгляд на Людвига.
- Хорошо. Могу предложить зайти в какое-нибудь кафе. Людвиг, ты, надеюсь, не против? – Остерман без особого одобрения кивнул и молча развернулся, направившись к своей машине.

В единственном кафе, находящемся поблизости, было как назло многолюдно. Элард и Бертел остановились в дверях, выискивая хоть один свободный столик. Казалось, невесть откуда взявшиеся посетители заполнили собой каждый метр помещения. Но когда они уже хотели развернуться и уйти, неподалеку какая-то старушка встала из-за столика и направилась к выходу, не оставив на нем даже чашки из-под чая или кофе.



- Вон там свободно! Пойдем, - указал в ту сторону Бертел.
Элард согласно кивнул и молодые люди расположились за небольшим столиком у окна. Оба избегали смотреть друг другу в глаза, не решаясь начать разговор.



- Будешь что-нибудь заказывать? – наконец, нарушил молчание Элард.
- Нет, не хочется, - несколько поспешно ответил Бертел и, собравшись с духом, посмотрел на Ленца: - Я поговорить хотел. Извиниться особенно… за то, что вел себя как... ну ты понимаешь, - Элард молча кивнул, - а еще можно спросить? Почему ты заступался за меня перед Герингом?
- Ну, хотя бы потому что Геринг вел себя как последняя сволочь, а у тебя может все получится, если ты будешь уделять больше внимания репетициям и занятиям, а не тратить время на ссоры с окружающими. Я просто считаю, это справедливо, дать тебе еще один шанс, в том числе и для того, чтобы отвлечь от мрачных мыслей, - Элард слегка улыбнулся, посмотрев в глаза сидящему напротив Бертелу.
- Спасибо тебе. Я правда не ожидал от тебя этого. После того, как я сделал тебе столько гадостей, после драки... будь я на твоем месте, даже не знаю, как поступил бы. Вряд ли я бы смог так…



- Не знаешь, так и не думай об этом. У тебя сейчас других забот хватает. О твоем отце так и нет никаких известий?
- Нет. Мать уже говорит о похоронах. Дома находиться невозможно, - Бертел отвел взгляд, - знаешь, я только сейчас увидел, сколько на самом деле вокруг лжи и подлости. Раньше мне казалось, что у нас большая крепкая семья, и это всегда так и будет, а сейчас… никого из наших друзей и родственников на самом деле не волнует, что случилось с отцом. Они все говорят о его деньгах, о наследстве, о том, кто теперь станет во главе его компании, ведь он не оставил завещания. Никому не интересно, жив он или умер. Мне кажется, им только на руку его смерть. Даже мою мать это не волнует, она думает только о том, сможет ли она получить все его деньги и жить в таком же достатке, как при нем.
- Может, это тебе сейчас только кажется, потому что они все заняты какими-то заботами? – осторожно предположил Элард, когда Бертел замолчал.



- Нет, не кажется. Я случайно услышал, как о нем говорили его братья. Они называли его так, как не принято говорить об умерших, смеялись и спорили, кто из них займет его место. Так мерзко, - Бертел зажмурился, пытаясь остановить поток болезненных мыслей, - прости, что все это тебе говорю. Не знаю, чего это я.



- Ничего, тебе просто нужно выговориться. Я тебе очень сочувствую, и если могу чем-то помочь, скажи, постараюсь что-то сделать, если это в моих силах.
- Ты мне итак уже помог, хотя вполне мог позлорадствовать вместе с Герингом и был бы прав. Если честно, я именно этого от тебя и ожидал.
Элард улыбнулся в ответ, задумчиво глядя на Бертела. Сейчас перед ним сидел словно совершенно другой человек, не тот наглый и самоуверенный Бертел Кёне, которого он искренне ненавидел еще неделю назад. И этому человеку Ленц действительно хотел помочь, только как – не знал.
- А хочешь, мы попросим Людвига отдельно с тобой позаниматься, чтобы мы и правда могли петь с тобой вместе на сцене, а не только на репетициях?
- Смеешься? Остерман и за деньги не хотел со мной заниматься. Он ведь меня не выносит, - усмехнулся Бертел.
- Людвиг очень добрый на самом деле, и если его хорошо попросить, он согласится, я уверен.
- Не знаю. Вообще… может, Геринг прав? У меня ведь нет особого таланта… да и… вообще ничего нет.
- Ты себя недооцениваешь. У тебя есть способности, только нужно их развивать. Вот увидишь, все у тебя получится.



- Я так не думаю. Ты просто меня успокаиваешь, потому что… ну, из-за отца. А я ведь всегда прятался за него, пытался доказать что-то ему, окружающим и самому себе, что я на что-то способен, но не придумал ничего лучше, чем портить нервы тебе и многим другим.
Элард собрался что-то ответить, но вдруг его внимание привлекла валяющаяся прямо под ногами газета. Не долго думая, он поднял её, уже собираясь кинуть в стоящую неподалеку мусорную корзину, как что-то его остановило и взгляд упал на открытую страницу. Газета была какая-то странная, многократно перечитанная, затертая, и пахло от нее неприятной сыростью и ветхой бумагой.



- Это еще что? – кивнул на газету, спросил Бертел.
- Не знаю… валялось здесь, - пожал плечами Элард, без особого интереса глядя на помятые страницы.
На странице, на которой открылась газета, была старая черно-белая фотография. Ничего особенного, обычная фотография, но что-то заставило Эларда внимательнее остановить на ней взгляд. В следующее мгновение его словно парализовало – с потертой фотографии среди нескольких серых лиц на него смотрела женщина, та самая, которую он видел в своих кошмарных снах. Элард сильнее сжал в пальцах старые листы газеты, не отрывая взгляда от ее лица.
Рядом с ней стояли другие женщины, а двое мужчин несли небольшие носилки, полностью накрытые простыней.

[обормот]

11 Серия.
Старушка в кафе
2 часть.

- Элард? Что с тобой? – раздался напротив удивленный голос Бертела, - чего ты там увидел?
Элард пристально вглядывался в лицо на помятой странице. Совершенно обычная женщина лет тридцати, на первый взгляд ничем не отличающаяся от других людей на снимке, но он был точно уверен, что это именно призрак из его кошмаров. «Кто же ты такая? Что тебе нужно от меня? – не отводя взгляда от фотографии, мысленно спрашивал он самого себя, - Старушка! Точно! Какая-то старушка сидела здесь до нас! Значит, это она оставила газету…». Элард быстро огляделся по сторонам, но в кафе ее уже давно не было.



- Ты чего? Что случилось? – Бертел смотрел на него совершенно непонимающим взглядом.
- Старушка… ты не помнишь, куда она пошла? – наконец, посмотрев в сторону Кёне, спросил Элард.
- Какая еще старушка? Ты о чем?
- Ну та, которая сидела здесь до нас! Она оставила газету… куда она делась?
- Не знаю. Я не видел, - Бертел растерянно пожал плечами, - чего ты так задергался?
- Ну как не видел? Она же прошла мимо нас, сидела за этим самым столиком.
- Здесь никого не было. Мы сели за единственный свободный столик. Ну… или я просто не обратил внимания. А зачем тебе вдруг какая-то старушка? Я думаю, даже если это ее, то этот мусор ей не нужен.
- Просто… - Элард запнулся, решив, что ничего не будет говорить Бертелу.



- Странно, - вдруг изменившимся тоном прервал его Кёне, - эта газета… ей больше пятидесяти лет…
- Что?! – Элард резко поднял на него взгляд.
- Ты посмотри на дату – 25 октября 1949 года…
Ленц быстро перевернул страницу, на которой Бертел увидел эту странную дату. И правда. Она была та самая, что только что назвал Кёне.
- Быть не может, - пробормотал он. «Значит, мне видится какая-то женщина, жившая в середине прошлого века?!
- А что там пишут? Тебя это старье как загипнотизировало, - прервал его окончательно сбившиеся мысли Бертел.
Элард резко перевернул страницу обратно, туда, где была фотография. «Черт! Как же я сразу не догадался?! Идиот! Может, где-то здесь и есть хоть что-то… что?..».
Потертые временем буквы на странице различались с трудом.
- Что-то о какой-то эпидемии, - пробормотал он в ответ на слова Бертела, - «Загадочная болезнь охватила поселок Эрдмор. Уже умерло четырнадцать человек, среди них девять – дети. Причины неизвестной болезни местные власти объясняют загрязнением атмосферы и дефицитом на продукты…», - вполголоса прочел он и разочарованно закрыл газету – ни слова о загадочной женщине на фотографии там не было.
- Кошмар какой, - отозвался Бертел, - хорошо, что мы живем в совсем другое время.
«Другое время… время… но ведь откуда-то у той старушки взялась эта газета… именно эта газета, открытая на этой фотографии и статье… я точно скоро сойду с ума, но почему? Почему?!»
Элард, словно забыв о присутствии Бертела, поднялся из-за стола. «Если не видел Кёне, то хоть кто-то же должен был видеть ее…»
- Я сейчас вернусь, - негромко сказал он Бертелу и решительно направился к официантке, хлопотавшей между столиками, - простите, могу я у вас спросить? Здесь сидела пожилая женщина минут десять назад. Вы не видели ее раньше?



- Пожилая женщина? У нас за день много посетителей, за всеми и не уследишь, - несколько озадаченная этим вопросом, ответила девушка.
- Она сидела вон за тем столиком. Кто его обслуживал?
- За тем? – переспросила официантка, кивнув в сторону растерянно сидящего на своем месте Кёне, - я обслуживала, но там сидела молодая пара, они пролили кофе на стол, пока мы убирали, никакая пожилая женщина туда не подходила.
- Вы в этом уверены?
«Ни Бертел, ни официантка не видели никакой женщины? Или они оба невнимательны, или… нет! Она была там! Кто-то же должен был оставить эту газету!»
- Уверена. Молодой человек, с вами все в порядке? Вы кого-то ждали?
- Н-нет… ничего… а после ухода молодой пары столик тщательно убирали?
- Странные вопросы вы задаете. Конечно, тщательно! Кстати, вы мне кого-то напоминаете… вы случайно не родственник Эларда Ленца?
- Нет, простите, - Элард поспешил отойти от узнавшей его девушки. Внимание к своей персоне ему было сейчас совершенно ни к чему.
Он с некоторой долей надежды посмотрел в сторону открытой двери, но и там ходили обычные прохожие, никак не выбивающиеся из общей картины этого солнечного дня.
- Элард, ты в порядке? Кого ты там высматриваешь? – отвлек его голос подошедшего Бертела.



- Я не знаю… - с тихим вздохом честно ответил Ленц. Он и правда не знал, кого или что хотел сейчас увидеть или узнать, но в своей странной находке он видел нечто большее, чем простое совпадение.
- Тогда я… лучше пойду, ладно?
- Да, хорошо. Увидимся еще, - Элард попытался изобразить подобие улыбки, мельком посмотрев на озадаченное лицо Бертела.
Этот летний день вроде бы ничем не отличался от множества предыдущих, но все казалось Эларду не таким, как обычно. Что-то важное уже весьма длительное время бесшумно шло за ним по пятам, но он никак не мог понять сути этого. Он еще раз взглянул на старую газету, которую сжимал в руке. Несмотря на абсурдность всех его ощущений и предположений, он держал сейчас единственное небольшое доказательство для самого себя, что мир его ночных кошмаров и страхов некая невидимая ниточка связывает с реальностью.



Он еще раз посмотрел на злополучную фотографию, будто пытаясь увидеть или прочесть там незамеченную подсказку. Ничего – ни единой зацепки за что-то более существенное, чем его смутные ощущения и предчувствия. Он без особой надежды пролистал газету, многие страницы в которой оказались более затерты и слова практически не читались. Но неведомое чувство уже третий раз заставляло его возвращаться к той фотографии и черно-белому женскому лицу. «Значит ли оно что-нибудь? А если нет, почему мне кажется… да… я видел ее лицо не только в кошмарах? Или это всего лишь впечатления? – он еще раз взглянул на фотографию, - видел… но где? Где?!»

Когда он добрался до своей квартиры, был уже вечер, но ему казалось – прошло всего лишь каких-нибудь полчаса с того момента, как он увидел фотографию загадочной женщины. За смутными мыслями и едва уловимыми образами он напрочь забыл обо всем на свете. Ему казалось, он непременно должен отыскать хоть малейший намек, а с ним и ответы на свои еще не оформившиеся вопросы.
«Найти любую нить, но… что и как искать? Если я даже не знаю, откуда идти? А может… может, эта статья и есть подсказка, с которой нужно начать какие-то поиски?..»
Элард никогда не зачитывался детективами и не мечтал раскрывать какие-то зловещие тайны прошлого, но сейчас, он был уверен, это касалось его самого. И, не зная никакого другого способа, он, как любой современный подросток, решил начать свои поиски через компьютер.
Сочетание слов «эпидемия в Эрдморе в октябре 1949 года» дало только ссылки на тысячи страниц с совершенно посторонней информацией. Ничего, дающего хоть какой-то намек на лежащую перед Элардом газету, не нашлось – ни той статьи, ни фотографии, ни даже упоминания этого места – Эрдмора.



- Должно же быть хоть что-то! – воскликнул он, закрывая очередную бесполезную страницу, - Эрдмор этот! Не сквозь землю же провалился?! Эрдмор… мерзкое все же название…
Он несколько минут сидел напротив светящегося монитора ноутбука в полной тишине и темноте, пытаясь натолкнуть себя на какую-нибудь нужную мысль, но все его размышления резко прервал зазвонивший мобильный телефон. Элард едва не подпрыгнул на месте, тут же повернув голову на звук. На небольшом экране телефона высвечивалось имя Людвига. Реальный мир не давал о себе надолго забыть.
Ленц поспешно поднял трубку, чтобы не слышать раздражающего звонка.
- Да, Людвиг? Что случилось?
- И тебе тоже здравствуй, - на том конце провода раздался легкий смешок, - а для моего звонка обязательно должна случиться какая-нибудь неприятность?



- Нет, извини, просто не ждал звонка, - Элард медленно прошелся по комнате с телефоном в руках, остановившись у окна.
- Ну, впрочем, ты угадал. Случилось. Уж не знаю, обрадует ли тебя это или наоборот. Геринг все бесится от твоей сегодняшней выходки. Звонил мне час назад и просил передать тебе и Кёне: через три дня вы отправляетесь на гастроли по маленьким городам Германии месяца на два-три.
- Вот как? Ну что ж, отлично, - рассеянно ответил Элард. Настроиться на тему разговора после всех своих размышлений он все еще не мог.
- Да, можешь считать это добровольно-принудительной ссылкой, - так же беззаботно продолжал Людвиг, - старик Геринг что-то сильно разошелся. Раньше он не отправлял своих подопечных вот так сразу на гастроли, еще и на такое время.
- Ну, я думаю, мы справимся, - Элард медленно опустился в кресло напротив окна.
- Что у тебя с голосом, а? Тебе этот Кёне снова наговорил гадостей?
- Нет, все в порядке, и Бертел тут не при чем. Я просто устал, собирался уже ложиться спать, когда ты позвонил.
- И все же? Что он там хотел тебе сказать?
- Тебе так важно это знать?
- Важно. Я за тебя волнуюсь все-таки. Особенно после таких внезапных выпадов, как сегодня у Геринга.
- Ну, уж за мои разговоры, можешь быть спокоен. Мы просто посидели в кафе, он извинился, а я сказал, что ты с ним позанимаешься. Отдельно.
- Что?!



- Ты ведь позанимаешься? – Элард улыбнулся, представив на мгновение возмущенное лицо Людвига.
- И не надейся!
- Значит, решено. Я передам ему, что ты согласен.
- Знаешь, Ленц, у меня хоть и ангельское терпение, но не настолько! Да и какого черта тебе это вообще нужно?!
- Считай это моей прихотью.
- А тебе не кажется, что этих прихотей у тебя итак уже слишком много?
- Нет. Ладно, Людвиг, ты знаешь, я не люблю телефоны, поговорим завтра. Я правда очень хочу спать.

конец 11 главы.

[обормот]

Сразу выкладываю и 12ю главу, т.к. соответствующая наступившему времени))
Пусть будет чем-то вроде моего вклада в новогодне-рождественскую тему)

12 Серия.
С Рождеством!
1 часть

Германия, Крефельд, 2002 год.

В работе и разъездах прошла вся осень. Гастроли, репетиции, записи и перемещения из города в город отбирали все силы, не оставляя времени на личные проблемы и переживания. Элард и Бертел были полностью погружены в работу, не успевая даже следить за тем, как стремительно росла популярность группы. Их постоянно узнавали на улицах, на всех концертах было полно журналистов, изо дня в день им приходило множество писем от поклонников. Отношения ребят хотя и нельзя было назвать дружескими, в музыке они стали понимать друг друга с полуслова. Бертел, казалось, и вовсе забывал о необходимом отдыхе, все дни напролет он проводил в студии за репетициями и, конечно, это не могло не принести положительных результатов.
Геринг был ими доволен. На расстоянии. Их неожиданная популярность давно покрыла все его расходы, но признаваться даже самому себе в том, что был неправ в отношении Бертела, он не мог, поэтому со своими юными подопечными предпочитал общаться только в случае крайней необходимости.



Людвиг Остерман же, напротив, не упускал возможности позвонить Эларду и узнать до мельчайших деталей, что там у них происходило. Сам Элард под конец их гастрольного тура все чаще скучал по дому и ловил себя на мысли, что ему постоянно становится грустно без видимой причины, хотя странные видения и предчувствия давно не давали о себе знать. Почти каждый день он чувствовал угрызения совести, когда откладывал звонок домой, а потом еще на день и еще, обещая себе обязательно позвонить на следующее же утро.






Взглянув на часы, которые показывали ровно семь, он решительно взял в руки мобильный телефон, набирая номер матери. Нужно непременно позвонить. Откладывать некуда, через час его родители обычно уже садились за праздничный стол, за которым собирались немногочисленные родственники и друзья семьи.
- Да, я слушаю, - раздался на том конце провода такой родной и знакомый голос матери.
- Здравствуй, мам. С Рождеством тебя. Желаю тебе счастья и очень люблю тебя… и папу тоже…



- Элард, дорогой! Как я рада, что ты позвонил! – на заднем плане раздались голоса отца, Герберта и нескольких друзей семьи, которые, видимо, услышали, как Анна назвала его имя, - мы все тоже тебя поздравляем, сынок! Так жаль, что ты не с нами. Мы надеялись, что ты приедешь хотя бы на Рождество.
- Прости, мам. Я правда очень хотел приехать, но, к сожалению, сейчас не получается. Возможно, на Новый год, - Элард с некоторой тоской смотрел на праздничную площадь Крефельда, последнего города, который они посещали с гастролями. Небольшая рождественская ярмарка располагалась прямо под окнами их гостиницы, и отчего-то этот уютно-праздничный вид навевал на него нестерпимую тоску по дому, особенно сейчас, когда он слышал голоса родных, собравшихся за одним праздничным столом.
- Это было бы замечательно! Мы по тебе скучаем и ждем, когда ты приедешь погостить. Отец даже сделал ремонт в твоей комнате, как ты хотел, вот только два дня назад закончил, очень старался успеть к Рождеству.



Элард закрыл глаза, прислонившись лбом к оконному стеклу. От слов матери на глаза навернулись слезы. Они так ждали его, даже отец, отношения с которым всегда были непростыми, старался что-то сделать к его приезду, а он даже не всегда находил время позвонить.
- Здорово, - пытаясь придать своему голосу больше бодрости, отозвался Элард, - я тоже очень скучаю по всем вам. Вы сейчас уже, наверно, садитесь за стол?
- Уже скоро. Через несколько минут будет готов гусь, я сделаю закуски и тогда будем начинать, - Элард улыбнулся, вспомнив, как мать всегда спешила подать гуся вовремя, но каждый год опаздывала и очень переживала из-за этого.
- Как всегда гусь с печеной картошкой?
- Да, отец и Герберт не хотят менять традицию, ты же знаешь. Герберт вот привез много сладостей, надеялся увидеться с тобой, а получается, вы так и не встретитесь, если ты приедешь только на Новый год, - на заднем плане снова послышались перебивающие друг друга голоса, - вот папа спрашивает, в каком городе ты сейчас?
- В Крефельде. Передавай всем привет и поздравления… так хочется сейчас с вами быть…
- А как ты будешь праздновать Рождество? Надеюсь, хотя бы праздничный стол будет?
- Мы с Бертелом собирались сходить на местную площадь, на ярмарку, там очень красиво. Может, зайдем в какой-нибудь ресторан или погуляем.



- Что-то голос у тебя невеселый, дорогой. У тебя все в порядке?
- Все в порядке. Просто очень скучаю…
- Приезжай скорее. Мы все тебя любим и ждем.
Еще раза три напоследок поздравив всех с Рождеством, Элард нехотя опустил трубку.



Тоненькая ниточка, связывающая с домашним уютом, оборвалась, и он снова остался один в большой комнате гостиницы, а за окном кипела предрождественская суета на площади чужого ему города.




Элард опустился в кресло, небрежно стирая невольные слезы после разговора с матерью. Он первый раз в жизни встречал Рождество не в теплом семейном кругу в уютной гостиной, а где-то в другом городе с человеком, которого не мог назвать даже другом. Как оказалось, к этому он совершенно не был готов, и сейчас, в рождественский вечер, на душе скреблись кошки от тоски по дому и близким.



- Ты собираешься? Эй, что с тобой? – раздался с порога комнаты бодрый голос Бертела.
- Да, сейчас иду, я просто домой звонил.



Бертел с очередным имбирным пряником плюхнулся в кресло напротив него.
- Вид у тебя не очень. Что там тебе сказали?
- Что скучают и ждут в гости… а я не уверен, что смогу приехать даже на Новый год. Так мерзко от этого. Зачем вообще все это нужно, если в праздники я не могу быть дома?

[обормот]

12 Серия.
С Рождеством!
2 часть

- Ну… я думаю, Геринг не настолько зверь. Поедешь, если так сильно тянет, - Бертел пожал плечами, явно не понимая причин такого настроения, - меня вот сейчас домой совершенно не тянет. Я даже рад, что меня там не будет. Наверно, это будет первое неформальное Рождество в моей жизни. Не грусти ты так, сегодня все же праздник, пойдем на площадь, развеемся. Там, говорят, глинтвейн бесплатно раздают, - ободряюще улыбнулся он, окончательно расправившись с пряником и направляясь к дверям.
- Да, идем, - согласно кивнул Элард, решив не портить в этот вечер настроение хотя бы Бертелу, - только… один момент. Позвоню еще Людвигу, поздравлю.
- Остерману? Вот уж кому я бы никогда не стал звонить! – с некоторым раздражением сказал Бертел и вышел из комнаты. За всё время совместной работой отношения между ним и звукорежиссером остались прежними: неприязненно-нейтральными.
Людвиг долго не брал трубку, словно Элард отвлекал его от каких-то чрезвычайно важных дел.
- Здраствуй. С Рождеством тебя. Прости, если отвлекаю.
- Не ожидал тебя услышать, Элард. И тебя с ним же, с Рождеством, - голос Людвига звучал как-то слишком ровно и спокойно.
- Празднуешь уже, наверно?
- Ну, вроде того. Пью глинтвейн, угощаю кота праздничными консервами и смотрю всякую чушь по телевизору.



- Ты что там, один? – недоуменно спросил Элард. Людвиг всегда казался ему общительным, не переносящим одиночества человеком, который никак не мог остаться без компании на праздник.



- Почему же один? Морис весь вечер с колен не слазит, ты вот позвонил…
- Нет, Людвиг… родные, друзья?..
- Родные далеко, а друзья все разъехались. Видимо, слишком старые у меня друзья – все уже с женами и детьми, - усмехнулся Людвиг.
- А почему ты не поехал к родным? Я уверен, им было бы приятно, что ты помнишь о них.
- Я подумаю об этом. Но сейчас уже в любом случае поздно.



- Жалко. Правда жалко. Если бы я знал, пригласил бы тебя к нам. Мы как раз собираемся на рождественскую ярмарку.
- Добрый ты, Элард. И наивный. Думаешь, я поеду через всю страну, чтобы выносить общество твоего друга Кёне? Мы лучше с Морисом вдвоем, не в первый… все хорошо, не волнуйся за меня, - Людвиг внезапно осекся, словно сказал что-то лишнее, - еще раз с Рождеством тебя, до встречи.



- Людвиг!.. – в трубке раздались гудки.
После этого разговора почему-то стало еще более тоскливо. Он надеялся, что именно Людвиг своей как обычно веселой болтовней поднимет ему настроение, но, напротив, стало еще более грустно после этого разговора.
Бертел уже ждал в прихожей. Сегодняшней меланхолии Эларда он совершенно не разделял. И когда они отправились на площадь, радовался каждой мелочи, как маленький ребенок, который видит все это в первый раз. Как ни странно, именно эта прогулка, на которую они собирались идти полдня, заставила Эларда отвлечься от невеселых ностальгических мыслей. Вместе с Бертелом они ходили от одного мигающего огоньками домика со сладостями к другому, стояли в очереди за подарками, покупали всякие совершенно ненужные рождественские сувениры и напоследок прямо на ярмарке написали письма-пожелания Санта-Клаусу, опустив их в предназначенный для этого ящик.



Затем были игры в снежки, множество снеговиков, которых с совершенно детским азартом лепил Бертел, и, наконец, повалявшись в снегу, поздно ночью вернулись в гостиницу.



Ни у кого из них после такого времяпрепровождения не осталось ни одной грустной или ностальгической мысли. Вымокшие, усталые, но довольные они вернулись в гостиничный номер, где праздничный «вечер» завершился несколькими бокалами вина и пряниками.
- Ну, как считаешь, мы справились с задачей отметить Рождество на «отлично»? – устало улыбнулся Бертел и, переодевшись в сухую одежду, плюхнулся в кресло.
- Справились, определенно, - улыбнулся в ответ Элард, лениво отставив на столик недопитый глинтвейн.
- Ты что, засыпаешь уже? Ненадолго же тебя хватило, - Бертел поднялся с кресла и уселся за старое пианино, стоящее в углу их комнаты, - а как же традиционные рождественские песенки и истории у камина?



- Ну, во-первых, у нас нет камина, во-вторых, этих песенок мы сегодня уже наслушались предостаточно, нет?



- Я бы не отказался послушать еще что-нибудь. Знаешь, сегодня было лучшее Рождество в моей жизни, - потянувшись за очередной порцией глинтвейна, улыбнулся Бертел.
Элард ненадолго задумался, глядя на пианино, на котором Бертел медленно набирал хорошо знакомую всем мелодию традиционной рождественской песенки. Не долго думая, он поднялся со своего кресла и, встав рядом с Кёне, присоединился к игре.



- Да, у тебя как всегда получается лучше, - убрав руки, усмехнулся Бертел, - а сыграй что-нибудь еще?
- Что-нибудь еще? Знаешь… - Элард на пару мгновений замолчал, раздумывая, стоит ли говорить это ему или нет, - несколько месяцев назад я написал песню. Ее никто не слышал… только Геринг тогда сказал, что мне пока не стоит выходить с этим на сцену.
- Ого, интересно. Что же это за песня? Ты меня заинтриговал, сыграй, - переместившись в удобное кресло, сказал Бертел.
- Хорошо, скажешь потом, что ты об этом думаешь, - Элард на удивление легко вспомнил ноты и, негромко напевая слова, принялся исполнять то, что долгое время лежало в дальнем ящике.

[обормот]

12 Серия
С Рождеством!
3 часть.

Закончив играть, он медленно, с некоторым опасением обернулся на Бертела. Тот сидел в кресле с совершенно озадаченным изумленным лицом.
- Слушай, это… потрясающе, - наконец произнес он, - так красиво, никогда такого не слышал! Не понимаю, почему Геринг не захотел, чтобы мы пели это. Мне бы очень хотелось поработать над этой песней.
- Ты правда так считаешь? Не знаю… он сказал, слишком мрачно, - Элард неуверенно пожал плечами.
- Ну, есть здесь что-то такое, да… пугающее, но такой потрясающей музыки я никогда не слышал, да и слова… ничего другого я тут представить не могу.
- Спасибо, рад, что тебе понравилось, - Элард улыбнулся, задумчиво глядя в окно, на опустевшую рождественскую ярмарку.



- А как оно называется? Песня эта…
- Я не давал ей названия. Возможно… «Ночь», да, пусть будет «Ночь».
- Это ты сейчас придумал? – Бертел усмехнулся, посмотрев туда же, куда и Элард.
- Да. Ладно, правда уже поздно, пойдем спать.

Сразу по возвращению в Берлин состоялся предновогодний концерт, в котором «Дети Индиго» должны были исполнить сразу несколько номеров. Элард и Бертел не могли скрыть своей радости от возвращения из долгосрочной «ссылки» и еще до начала концерта предвкушали небольшие каникулы, которые последуют за ним.
Выйдя на сцену, они выкладывались по полной, получая неподдельное удовольствие от этого торжественного праздничного концерта. После каждой песни зал взрывался аплодисментами и когда их выступление закончилось, зрители никак не хотели отпускать их со сцены.



За кулисами их встретил довольный Геринг, поздравляли другие участники концерта, вскоре подошел Людвиг Остерман, с которым Элард виделся первый раз после долгих гастролей.
- Молодцы, вы очень выросли, как музыканты и как артисты. Я очень доволен вами, вы превзошли все мои ожидания, - пожав руки ребятам, сдержанно улыбнулся Геринг.



- Да, Элард! Все было превосходно, зрители до сих пор под впечатлением! Представляю, как вас встречали в провинциях, - намеренно игнорируя взглядом Бертела, улыбнулся Людвиг.
- Спасибо, я очень рад тебя снова видеть, - Элард обнял друга, только сейчас ощутив, насколько сильно соскучился.
- Предлагаю по такому случаю отправиться в ресторан, заодно отметим наступающий Новый год, - предложил Геринг, - я даже настаиваю на таком развитии событий. Так что, Элард, Бертел, собирайтесь, ждем вас не позже, чем через десять минут.



Дважды уговаривать никого не пришлось и ребята поспешно отправились в гримерную, чтобы собраться и немного перевести дух после выступления.
Но когда Бертел распахнул дверь в небольшое помещение, оба недоуменно застыли на пороге. В кресле, прямо напротив них, сидел никто иной, как Карл Кёне, совершенно живой и здоровый.



- Отец?! – наконец воскликнул Бертел и бросился к нему, - ты жив?! Но как… как ты сюда попал? Где ты был все это время? Что с тобой произошло?
- Здравствуй, мой мальчик, - обняв сына, произнес Кёне-старший, - я так рад тебя видеть. Я видел твое выступление, это выше всяких похвал! Я горжусь тобой!



- Но, папа, где же ты был?
- Долго объяснять, да и зачем впутывать тебя в свои проблемы? Скажем, мне удалось спастись, а чтобы мои враги не попытались напасть еще раз, когда я был не в состоянии им противостоять, я вынужден был скрываться ото всех, даже от своей семьи.



- Какое счастье, что ты жив… мы уже и не надеялись…
Элард растерянно стоял на пороге гримерной, глядя на встречу сына и отца. Он здесь явно был лишним.
- Я очень рад за тебя, Бертел… и за вас, господин Кёне… я пойду, скажу остальным, что банкет будет без тебя…



Увлеченные этой встречей, ни Бертел, ни его отец не услышали слов Ленца, и он молча закрыл дверь с обратной стороны.

конец 12 главы