"Час пик"

[Henry Nihilis]

Автор: Serpan
Редактор: Ekseithne
Фотограф: Serpan
Отдельное спасибо: Venus


Предисловие.

Кхе-кхе… итак…
Здравствуйте, дорогие сериалочитатели. Это снова я. Запоздамши как минимум недели на две, но тем не менее, начну-ка я, пожалуй.
Собственно, многие из нас в далеком кучерявом детстве увлекались всякими псевдодиснеевскими мультиками, которые по телеку кажут… а некоторые и сейчас…
Для меня лично, «утиные истории» - далекий пережиток детства. Лет с четырех-пяти, а то и раньше – смотрел с упоением. И, кстати, в то время мне был далеко не чужд фанфикшн, собственно, даже более не чужд, чем сейчас. И вот примерно в то время, лет в пять, возникли у меня два совершенно оригинальных персонажа «по мотивам» - два отвязнейшех уткопанковских чувака – Утенок Колин и Граф Пик. К сожалению, древних картинок с ними я не нашел – по-видимому, все они были уничтожены моей кощунствующей бабкой…
Понятно, в девятнадцать лет даже мускулистые чуваки с большими красными клювами несколько не котируются – посему… принимайте их на совершенно новый, СИМОВСКИЙ манер.




Вступление.

Ну что, давайте ближе к телу. Меня зовут Джозеф Пик. Только давайте без формальностей, ладно? Пустая трата времени, я так думаю. Ну граф, да какая разница? Как любит говорить дорогая матушка – все люди равны перед богом и судом – это так, на всякий случай. А по-моему – чушь собачья….



Впрочем, это тоже к делу не относится – отцу моему титул достался не по наследству, он честно заработан в результате многочисленных военных и общественных заслуг. По мне, так даже справедливее – по заслугам и награда. Но мы отошли от темы. Я собирался рассказать вам о нашем семействе, к чему незамедлительно приступаю.
Хотя, сначала обращу ваше внимание на наше жилище.
Поместье Пик. Собственно, дом, в котором ныне обитает все наше семейство. Акров до фига и больше, точно не знаю, не мерил. Чугунная ограда, бассейн, конюшня, отделка из белого кирпича, два этажа, 17 комнат, не считая кухни и большого зала. Пять человек прислуги: горничная, экономка, кухарка, садовник и шофер. Это так, ничего особенного. Аристократия, знаете ли, нынче обмельчала.



А вот теперь, собственно, мое семейство.

Йэнс Пик. Мой дражайший отче. Сказать по правде, он немного того – но тут его не обвинишь, все мы рано или поздно подвластны старческому маразму, а отче уже далеко за шестьдесят... лысеет, поэтому редко появляется на людях без шляпы. По-моему, проще было завести парик. Скажу по секрету, он только хочет казаться «гламурным», на самом деле тот еще оригинал. И его маразм играет в этом немалую роль, да... сам я считаю, что вкус у него отсутствует начисто. Только не просите меня ему об этом говорить!
Отец, как и многие из аристократии без ума от лошадей и псовых. Но, смею вас уверить, это все только потому, что он уверен, что долг любого аристократа быть без ума от лошадей и псовых, взращивать их и холить.



Рут Пик. Моя дражайшая матушка. Учитывая, что ей уже за шестьдесят, мне кажется немного странно, что старческий маразм почти ее не коснулся. Зато она очень любит давать всем высокопоэтические наставления и чувством вкуса обладает прекрасным. Хотя иногда, украдкой глядя на нее, я убеждаюсь, что стать симпатичнее ей это не поможет. «Ну что ж ты страшная такая, ты такая страшная»... Кстати, матушка у нас занимается всеми финансовыми вопросами. Кроме того, она терпеть не может лошадей и псовых.



Гвен - кузина по материнской линии. Поздний ребенок, сирота, избалованная выскочка с куриными мозгами – это все про нее. Я бы посоветовал кузине меньше заботиться о хороших манерах, читать любовных романов и заглядываться на плакаты смазливых музыкантов, а хотя бы раз выйти в город. Думаю, для нее будет сюрпризом, что на свете существуют ночные клубы, и что балы в мире давно уже заменены дискотеками. Хотя, если подумать, выйти в свет – это плохая идея. Она может заблудиться. В любом случае, она бы меня не послушала. Она всегда все пропускает мимо ушей. «А еще у него есть гараж. И он в него ходит».



Грюнфильд - кузен по отцовской линии. Презренный сопляк. Живет с нами с тех пор, как родной брат отца развелся со своей женой. Развод, кстати, был довольно скандальным. Сопляк неравнодушен к Гвен, об этом уже известно всем, кроме нее самой. Вот интересно – он ли первым от нее отвалит, она ли первой сообразит, что происходит?



Ну, и конечно, Она. Моя красавица Этель, девушка с потрясающими рыжими волосами и чудесным голосом. Очень чувствительная особа. Что еще сказать? Она из неполной семьи, работает менеджером в некрупной фирме за смешную зарплату. Не обременена титулами – да и моим особо не впечатлена. Да и нафиг ей титул с такими достоинствами – красавица, умница, чертовски обаятельна... или это говорю не я? Ну и к черту. Женюсь. Вот только что она во мне нашла...



Ладно, заканчиваю, вроде никого не забыл.

Глава первая: церемония «Заноси!»



Свечи, гора подарков, игра пузырьков газа в шампанском, множество голосов, разнообразие смокингов и нарядных платьев. Уже давно Йэнс Пик не ощущал себя настолько счастливым. Кажется еще вчера он собственноручно менял маленькому Джози пеленки и убаюкивал, приговаривая: «Расти большой, вот вырастешь, мужчиной станешь»...
А сегодня Джозефу, его единственному и любимому сыну, исполняется двадцать один год. К этому моменту у него уже есть свой бизнес и действительно красивая девушка, которую Йэнс с радостью готов принять в семью. К тому же, сын вырос привлекательным и ничуть не обиженным умом, правда, немного склочным – ну да и что, в его возрасте Йэнс и сам был таким.



Скрипнула дверь в зал, и Джозеф в великолепном костюме прошел сквозь зал, улыбаясь, пожимая протянутые ему руки, принимая подарки и поздравления. Взойдя на воображаемую трибуну он без единой запинки зачитал речь, написанную для него отцом, которую, возможно, повторял всю ночь перед этим. Зал разразился одобрительными возгласами и аплодисментами. Йэнс аплодировал громче всех, гордость за сына буквально распирала его.

[Henry Nihilis]

Это радужное представление пронеслось в его голове за каких-то пару секунд. Дверь зала, с грохотом распахнувшись, вернула старика к реальности.
- Ребята, заноси! – гаркнул кто-то по ту сторону залы.
По этой команде из широкого дверного проема появилась группа панков. Венчал сию «процессию» крепкий молодой человек, сидящий на плечах двух своих товарищей. Йэнс не сразу узнал сына. Это было ни на что не похоже: «взрыв на макаронной фабрике» на голове, жуткое подобие одежды, что-то невнятное на лице – то ли грязь, то ли краска.



«Процессия» шествовала через зал, а Джозеф улыбался и кивал притихшим знакомым:
- Мистер Сиверсон, рад видеть. Как всегда без супруги? Передайте ей, что в четверг вечером она была просто великолепна. Я знаю, вы привыкли получать с этого стабильный доход, но для меня она сделала исключение. Горячая телка.



Мисс Уоттс... целую вашу лапку. Как поживает ваш садовник после кастрации, что вы устроили ему без наркоза садовыми ножницами? Да уж, это было неподражаемо, не хотел бы я оказаться на его месте...



Генерал Биггс, прекрасно, вы тоже здесь. Слышал, недавно продали нескольких солдат на черные работы, и как, прибыльно? Вряд ли сравнится с доходами мистера Беккера от продажи кокаина, учитесь, генерал! Кстати, мистер Беккер, здрасьте!



И так далее, в том же духе. Джозеф не пропустил никого. Панки добралась до трибуны, по пути смяв ботинками несколько подарочных коробок, и наконец именинник оказался на законном месте.
- Дорогие долбаные друзья, коллеги, знакомые, - начал он деланно официальным тоном, - друзья долбаных друзей и знакомые долбанных знакомых, уголовники и извращенцы. Я чертовски рад, что сегодня все вы собрались вместе в этой большой помойке в этот чудесный долбаный день моего рождения. По этому случаю - жрите, бухайте, отрывайтесь. Всем спасибо.



Подняв обе руки, словно стараясь утихомирить ликующих слушателей, Джозеф сошел с трибуны и стал подниматься по лестнице – его большая комната находилась как раз на втором этаже, над залом. Панки последовали его примеру.
Зал потрясенно молчал. Спустя несколько секунд едва отшедшие от шока приглашенные начали обмениваться мнениями о произошедшем - сначала в полголоса, потом чуть громче, наконец, весь зал наполнился возмущением и негодованием.




Йэнс, едва очнувшись, сорвался с места и помчался вверх по лестнице вслед за компанией. Дверь в комнату оказалась заперта, сквозь громкую безобразную музыку слышались веселые и пьяные голоса.
- Джозеф! – заорал старый граф, забарабанив в дверь, - открывай, ты, ненормальный сукин сын! Какого черта это значит?
- Папаша, не будешь ли так любезен оставить меня в покое в мой долбаный день рождения? – осведомился из-за двери охрипший голос сына.
- Ты пьян... – осенило Йэнса, - Черт побери, ты напился!..
- Идите к черту, папаша... – лаконично отозвались из-за двери, после чего музыка достигла такой громкости, что возмущенные крики отца уже никому не мешали.

[Henry Nihilis]

Серия 2

Всем спасибо за совершенно чудные (ударение на первый слог) отзывы. Польщен, польщен, и лояльностью и проницательностью – да, во мне, наитемнейшем, порочности всегда было много, но выяснить это вам, дорогие сериалочитатели, пока только предстоит, а пока… ваш энтузиазм побудил меня дать вам то, что вы хотите. В смысле, продолжение. Нет, даже не так… видал сосун, два продолжения в одном!



В жизни так часто бывает – сегодня праздник, а завтра похороны.
Минул день рождения Джозефа и буквально через несколько дней похоронили мать Этель, Юдифь Ройфе,– скончавшуюся после второго инсульта. Первый она пережила, когда Этель училась еще в школе, причем удивительно быстро справилась с болезнью и даже после этого еще пять лет проработала у себя на почте. После того, как болезнь подкосила ее второй раз, несчастная женщина полностью утратила контроль над своим телом, превратившись в обузу для дочери, вынужденной работать в три смены, чтобы содержать дом. Даже видя, что они бедствуют, как надрывается дочь, чтобы обеспечить ее лекарствами, Юдифь строго запрещала ей принимать какую-либо помощь от Джозефа Пика. Мать смущал его титул. Она была твердо уверена, что богатые женятся на богатых – удел же бедных быть игрушками в их руках. Потому, видимо, и решила не дать дочери попасть в зависимость от графа.



Сейчас, когда ее не стало, Джозеф вздохнул с облегчением – бедная женщина наконец-то отмучилась, а заодно и освободила от гнета свою дочь. Но Этель, добрая душа, для которой, к тому же, мать была единственным родным человеком – могла ли она мыслить так же, как он? Конечно нет. Со дня похорон она изменилась, осунулась, стала бледной и молчаливой.



Джозеф старался утешить ее как мог, постоянно сидел рядом, буквально заваливал подарками – но где ему было ее понять... у него-то никогда никто из близких не умирал.
Они сидели в ее гостиной – Этель старалась отвлечься, читая книгу, Джозеф буквально вился вокруг нее, устраиваясь то так, то этак, целуя ее коленки, поглаживая ноги. Она отрывалась от книги и улыбалась, но это, конечно, была не та реакция, какую он надеялся увидеть.
- Я тебя люблю, - шепнул он в ее коленку, как в микрофон.
- Знаю, Джозеф, я тебя тоже... – Этель погладила его по голове.
- Пойдешь за меня? – спросил он, желая застигнуть ее врасплох.
Этель помялась, продолжая гладить его липкие от геля волосы.



- Джозеф, я правда не знаю, - произнесла она, - мама умерла так недавно... дай мне немного времени?..
- Хорошо, но тебе надо развеяться, - настаивал граф, - ты выглядишь как вареная сарделька.
Девушка тут же оживилась:
- Толстая?
- Вялая, - Джозеф отобрал у нее книгу и, подняв с кресла, закружил по комнате, - давай куда-нибудь сходим?
- Прямо сейчас? – Этель сдавалась под его натиском, - куда например?
- Именно сейчас, - Джозеф, улыбаясь, продолжал кружить ее, - и именно в ночной клуб.
- Но я в таком виде...



- Да и я не фонтан, - он усмехнулся, - мелочи жизни. Пошли...
- Я только переоденусь...
- Забей, - Джозеф засмеялся, вскинул ее на руки и вытащил из квартиры. Официоза он терпеть не мог, возненавидев его еще в то время, когда гувернантка пичкала его различными правилами аристократического этикета. Очевидно, она перестаралась.

У входа в клуб стоял здоровенный черный верзила – вышибала. Когда они только подъехали, и Джозеф галантно подал своей девушке руку, помогая выйти из такси, верзила внимательно и уныло окинул их взглядом, раздумывая, подойдут они к нему или нет, и в тайне надеясь, что не подойдут.



- Ребята, куда намылились?.. – спросил он даже как-то разочарованно, когда они все-таки приблизились ко входу.
- А незаметно? – граф Пик приподнял бровь, - я веду свою девчонку в ночной клуб.
- Своди ее в макдоналдс, сынок, - добродушно посоветовал охранник, - это тебе больше подходит.
- Вот как? - Джозеф состроил лыбу, - знаешь ли ты, презренный, с кем разговариваешь? Перед тобой сам граф Джозеф Пик.
- А я известная балерина, - невозмутимо отвечал верзила, - хватит выпендриваться, сынок, давай по-хорошему.
Возможно, он давно бы уже применил силу, но, скорее всего, ему было просто скучно, а препирательства с Джозефом помогали хоть как-то развлечься.
- Анечка, вы что ли?.. – граф прищурился, - надо же, не узнал... надо же, как изменились... поправились, подросли, загорели. Зря. В «Лебедином озере» солировать теперь точно не сможете.
- Джозеф, хватит, пойдем отсюда, - не выдержала Этель, которой было обидно за поведение обоих, но в большей степени все-таки Джозефа. Впрочем, того было уже не остановить.
- Да, Анечка, хотелось бы знать, не напоминает ли Вам кого этот господин? - садистски ухмыльнувшись, он извлек из кармана скрученный трубкой журнал с собственной фотографией на обложке и протянул его вышибале.
- Прошу прощения, граф, - выдал верзила после пяти минут созерцания печатного издания, - сами знаете, правила... вы уж в следующий раз как-нибудь поприличней...
- О том, как мне следует одеваться я спрошу у тебя в последнюю очередь, - ответствовал граф, скручивая журнал в трубочку и убирая его в карман.

[Henry Nihilis]

(глава 3: продолжение)

Только после того, как прошел без малого час, Джозеф понял, что он немного погорячился – Этель в своем скромном наряде среди светских дам напоминала учительницу из трущобной школы, и держалась скромно, слишком скромно, даже зажато. Парень смотрел, как она сидит напротив, потупившись, ковыряя вилкой салатик – видимо ей не лез кусок в горло. Да и Джозеф на фоне местных светских львов тоже выглядел каким-то оборвышем, ему конечно было наплевать, но Этель-то была не он, и, если честно, это и бесило его все больше.
- Ну давай, родная, покушай, - ворковал граф, пытаясь покормить ее с вилки, но она отстранялась, смущаясь еще больше.



На середине процесса кормления Джозеф боковым зрением увидел нечто, заставившее его на время остановить попытки взбодрить Этель. С расплывшейся улыбкой он медленно развернулся на стуле.
- Мистер Сиверсон!.. – почти пропел он, - о, надо же, с супругой... надо думать, леди запылилась в душном особняке?



Краем глаза он заметил, как Этель взволнованно вскинула на него глаза, умоляя не ввязываться в перепалку.
Винсент Сиверсон поперхнулся куском заливной лососины. Джозеф увидел, как его глаза медленно выкатываются из орбит, и заржал в голос, чем мгновенно привлек внимание нескольких любопытных. Супруга Винсента, дама с маленькой коротко обстриженной головкой и с вечным выражением брезгливости на лице повернулась к нему, приподняв одну бровь. К несчастью для обоих супругов, в этот момент взору Джозефа открылась свежая ссадина на ее скуле, щедро запудренная, но оттого не менее заметная.
- Мистер Сиверсон! – Джозеф заохал, всплеснув руками, - ну уж такого я от вас никак не ожидал, то есть, от вас конечно всего можно ожидать, но даму, и по лицу!
- Джозеф, - не выдержала наконец «пострадавшая», подав голос, дребезжащий и сильно прокуренный, - я хочу, чтобы ты оставил в покое моего мужа.



- Да вам-то уже какое дело, - отмахнулся граф, - все знают, что вы уже давным-давно как не спите вместе. Между прочим, я вашу же честь пытаюсь защитить.
- Винсент, - дама обратила вечно усталый полупьяный взгляд на мужа, - избавь меня от его присутствия.
И вот тут оказалось, что Сиверсон далеко не так одноклеточен, как предполагалось. Вместо того чтобы, как любой порядочный светский лев, вызвать охрану, он поднялся из-за стола и попытался бить Джозефу морду.



Граф даже на минуту его зауважал. Двумя бережными ударами в живот он опрокинул его назад на стул, только «немного» промазал, так что противник отлетел не на сиденье, а на поверхность стола, сшибая салатницы и винные бутылки. Миссис Сиверсон завизжала. Джозефу в первые минуты это показалось немыслимым, как это так – змея да еще и визжит, впрочем, продолжения не последовало, поскольку на место потасовки как раз подоспела охрана, скрутив ему руки за спиной с такой силой, что он скривился от боли.




- Вот ведь, граф хренов... – бормотал черный верзила у него за спиной, - задом чуял, что будут от тебя проблемы...
- Пусти, небоскреб, - Джозеф дернулся в стальной хватке вышибал, чувствуя, как испарина выступает на лбу.
- Плати и убирайся, - последовал ответ.
- Каким хреном я расплачусь, когда вы держите меня за руки, вашу мать!
К счастью, в этот момент сориентировалась Этель, вынув бумажник и расплатившись за золотые салатики той скромной наличностью, что у нее была. Затем быстренько раздала всем чаевые и без нажима, но с упорством выцепив Джозефа у охраны, начала мягко подталкивать его в сторону двери. И прежде чем у кого-либо в голове появилась мысль о том, что стоило бы вызвать полицию, они скрылись из поля зрения.



Они брели по ночной аллее в мертвенном свете фонарей. Джозеф развернулся и шел перед ней спиной вперед.
- Милая, - повторял он без умолку, - ну прости меня... прости, откуда мне было знать, что так получится...
- Ничего, Джозеф, - девушка улыбнулась, глядя на него с нежностью и затаенной грустью, - все в порядке. Зато ты хорошо повеселился сегодня.
Тот оступился, не зная, куда ему деваться от стыда.



- Ну милая, - пробормотал он, шагнув вперед и обнимая ее за плечи, - ну прости, я правда не хотел этого... я виноват, не надо было ввязываться во все это! Я хочу искупить свою вину, давай сходим куда-нибудь в другое место?
Этель молчала, но не делала попытки отстранится от него. Идиллию нарушил посторонний голос, возникший так неожиданно, что у Джозефа на секунду замерло дыхание.



- Слышь ты, - брякнул голос, - курить есть?
Джозеф обернулся – нарочито медленно, не отвечая и покрепче прижимая к себе Этель. Как неформал со стажем он прекрасно знал, что означает подобный вопрос, особенно поздним вечером на безлюдной аллее.
«Стрелявших сигареты» было пятеро. При первом же взгляде на них граф понял, что договариваться с такими бесполезно – это были уличные гопники, отморозки без искры интеллекта в глазах, наглые и ничего не боящиеся. Джозеф пробежался по ним взглядом, сразу же выделив главного – это был невзрачного вида сухощавый парнишка, но при этом водянистые глаза его были настолько наглые и злые, что у графа не оставалось сомнений, он – вожак.

[Henry Nihilis]

- Ты не дури, - предупредил его один из шайки, дылда, - с тебя бабло и телка – и разойдемся, по-тихому.
- Спокойно, ребят... – услышав про «телку», Джозеф побелел от гнева, но все же полез в карман за бумажником, - будет вам и бабло... и телка... в другой жизни все будет! – из кармана вместо бумажника на свет появился охотничий нож и, игнорируя всю остальную шпану, граф устремился прямо на главаря, нанося ему рану за раной. Прежде чем отморозки опомнились, тот был уже не в состоянии не только защитить себя, но и руководить своими подручными, лежа на земле и харкая кровью.




Завязалась драка. Оружием гопников были инструменты для куда более грубой работы – кастеты, обломки ржавой трубы. В пылу драки Джозеф видел, как Этель врезала каблуком под колено дылде, и в очередной раз преисполнился гордости за свою девушку. Он уже окончательно вошел в раж, раздавая и получая удары, когда аллея внезапно опустела, словно по мановению волшебной палочки. Через секунду граф понял почему – вдалеке раздавались завывания полицейской сирены.
Переводя дух, Джозеф повернулся к Этель – и бросился к ней, забыв обо всем на свете – девушка сидела на земле, свесив голову, и как-то подозрительно сутулилась.



- Милая... – пробормотал граф, трогая ее за плечи и приподнимая ее голову, - что с тобой, милая? Тебе больно? Этот подонок ударил тебя?
Ее лицо было растерянным и белым, словно бумажный лист. Только сейчас Джозеф заметил, что она сжимает ладонью бок.
- Здесь?.. – спросил он, притрагиваясь к ее ладони, - очень болит, да?
Ее плотно сжатые пальцы дрогнули и чуть раздвинулись. Сквозь них просочились и потекли вниз несколько тонких темных струек. Джозеф почувствовал, как кровь застучала в висках. Побледнев, он подхватил девушку на руки – она была вся как ватная, только прижатая к боку рука оставалась напряженной. И, едва полицейские мигалки попались ему на глаза, он бросился им навстречу, без остановки крича:
- Скорую! Вызовите скорую!

[Henry Nihilis]

СЕРИЯ 3

Спасибо всем за комменты, по просьбам трудящихся… да, выкладываю в продолжение маленькую серию… маленькую, очень маленькую, но обещаю, что прежде чем в начале следующей недели улететь во Владивосток, выложу следующую, коея будет побольше…

Yoshi, да вы фрейдист… )))) да кто ж будет спорить, без сомнения, бледная посредственность.

Винас, думаю, непременно думаю. Серии после четвертой.

__________________________________________________ ______





- Ты держись, ладно?.. – он топтался рядом, пока ее укладывали на носилки и заносили в машину, - я все сделаю, обещаю, я... исправлюсь... я изменюсь... только держись...
Этель кивнула, обессилено взглянув на него. Было видно, что ей очень плохо, но все те минуты, что они ждали врачей, она оставалась в сознании. Раз не теряла сознание, думал Джозеф, значит рана не настолько серьезная, и все будет в порядке.



- Мы ведь так и не поженились, - напомнил он как веский аргумент, - когда поправишься, не будем больше откладывать... хорошо? Хорошо?
Та снова кивнула и закрыла глаза. Джозеф полез было за ней в машину, но его притормозил коп:
- А тебе, сынок, придется поехать в участок.
- Что?.. – Джозеф дернулся, возмущенно, - мне надо ехать с ней, что, непонятно? Она моя девушка!
- Тебе ей сейчас все равно нечем помочь, - резонно возразил коп, - помогут врачи. А ты навестишь ее позже.



Как только скорая тронулась, он ловко защелкнул на его запястьях наручники и, несмотря на возмущенные протесты, полицейские затолкали его в машину.
Неясно, как он совладал с собой и как смог, не срываясь, отвечать на допросе – следователь точно издевался над ним, заставляя раз за разом пересказывать одну и ту же историю, прежде чем ему все-таки поверили. Скорее всего, навели справки и узнали, кто он такой. Из участка же пришлось ехать в больницу – когда кончился шок, Джозефа скрутило от боли – оказалось, что у него переломаны ребра.

Лежать в отдельной палате-люкс было смертельно скучно. Автомобильный журнал, который ему подсунули, он прочитал от корки до корки и швырнул в мусорную корзину в другом конце палаты – он и машинами-то перестал особо интересоваться с тех пор, как ему стукнуло двенадцать. Его напичкали анальгетиками, от которых Джозеф клевал носом, но сон к нему не шел, так что он оставался подвешенным в этаком мерзком состоянии, когда слаб настолько, что тяжело даже ворочать глазами.



Первый посетитель появился у него лишь на следующее утро, ближе к полудню – его мать. Она неслышно просочилась в палату и опустилась на стул возле его кровати, думая, что он спит.
- Привет, ма, - пробормотал Джозеф, приподнявшись и сжав виски ладонями – его все еще мутило от лекарств, - как там отец? Еще бесится?
- Ты же знаешь отца, Джозеф, - женщина пожала плечами, - он долго отходит... конечно, не думай, что он не понимает – в твои годы он сам любил и подраться, и выпить...
- Между прочим, я не принял ни капли, - заметил тот, - мы были с Этель... – его вдруг как подбросило, но ему пришлось совладать с собой – сломанные кости давали о себе знать, - Этель!.. Мама, Этель в больнице, ее ударили ножом!
- Бедная девушка, - покачала головой мать, - Джозеф, ты не должен был ввязываться в драку, когда приходилось рисковать ее безопасностью. Ты должен был спокойно отдать им, что они хотели.
- Спокойно дать этим подонкам прогнать ее по кругу, это ты хочешь сказать, мама?! – возмутился Джозеф и замолчал, глядя на нее осуждающе. Женщина смутилась и больше на эту тему не заговаривала, решив замять разговор, раз уж ей нечем было возразить.
- Речь не о том, Джозеф, - сказала она, - у тебя слишком взрывной темперамент… ты слишком уж часто подвергаешь себя опасности…
- Мама, не начинай, - тот закатил глаза, - только не снова…
- Нет, послушай, - покачала головой Рут, - мы с отцом очень тревожимся за тебя, и, как любые родители, мы стремимся защитить свое дитя…



- Мама…
- Нет, послушай. В общем, мы с отцом немного подумали и решили… нанять тебе телохранителя.
Джозеф от такого известия аж подскочил на койке и захлопал глазами, пытаясь сообразить, правда это или ему приглючилось – все-таки мало ли чем его могли накачать в больнице.
- Вы с отцом офигели?.. – спросил он, проморгавшись, - нет, ты мне правду скажи… вы понимаете, как я живу?



- Об этом и речь…
- Нет, блин, не об этом! Хотите опозорить меня перед всеми? Как я появлюсь на глазах своих ребят в обществе этого… «секюрити»?
- Скажешь, что это твой друг, - невозмутимо предложила Рут.
Джозеф расхохотался истерично:
- Ага, ага… блин, уже представляю, как это будет, прихожу с этим молчаливым столбом – «братва, знакомьтесь, это мой новый друг – ЧАЧА»… - последнюю реплику он выдал нарочито дебильным голосом, чтобы подчеркнуть всю нелепую суть происходящего.
- Зачем ты так, Джозеф, - нахмурилась мать, - на самом деле, он очень приятный молодой человек, отличный профессионал, мы с трудом переманили его у министра. И зовут его вовсе не Чача. Его зовут Крис Колин и, кстати, он с минуты на минуту будет здесь, чтобы вы могли познакомиться, возможно, найти общий язык.
- Никакой язык я с ним находить не буду, - уперся тот, - я отказываюсь. Все.
В дверь постучались и, получив разрешение, в палату вошел молодой человек, типажу телохранителя решительно не соответствующий. Он не был ни верзилой, ни качком, напротив, по комплекции уступал самому Джозефу. Прикинут он был по-панковски, на голове красовался зелено-синий ирокез, в лице же читалась некая искра интеллекта.



Словом, выбор родителей показался Джозефу весьма странным. И было еще кое-что примечательное.
«Почему красные глаза?..» - с каким-то неприятным содроганием подумал он, но тут же догадался: «линзы. Вот урод…»
Впустив его, Рут что-то шепнула ему на ухо и покинула комнату. Телохранитель протянул Джозефу руку, и тот нехотя пожал ее.
- Добрый день, - голос у нового телохранителя также оказался довольно приятным, - меня зовут Крис Колин.
- Знаю, - лениво отмахнулся Джозеф, - ты садись, не стой над душой… я смотрю, ты хорошо постарался. Может быть и сойдешь… называть тебя как?
- Обычно по фамилии…
- Не мели ерунды, - поморщился тот, - погоняло у тебя есть какое-нибудь?
- Прозвище?.. – Крис даже улыбнулся, словно Джозеф затронул какую-то сакральную тему, - есть. Колин-Дак.
Брови у Джозефа поползли вверх.
- Утка?.. – удивился он, - с чего бы?
- В детстве старший брат попал мне по носу гантелью, - объяснил Крис, поворачиваясь к Джозефу в профиль для большей наглядности, - и теперь он немного вогнут, вот так… в детстве это было заметнее.
Джозеф усмехнулся. В мире полно людей, у которых нос «уточкой», но почему-то именно этот недурной с виду парень получил такое дебильное прозвище. Впрочем, еще и цвета, в которые он красит свой ирокез… и впрямь селезень.
- Ты как знаешь, а я буду звать тебя Утенком, - пробормотал Джозеф, поразмыслив, - ладно. Влом разбираться, поэтому на первое время считай, ты принят. Иди, Утенок. Охраняй. И главное – запомни, не суйся ко мне под руку.