Навеяно конкурсной работой Лоера и почему-то музыкой к песне Кипелова "Я здесь". Собственно, первая моя научно-фантастическая работа. Ожидаю жёсткой критики (впрочем, скорее всего, ожидаю безуспешно)...
Моя нога вновь утонула в глубоком снеге зловещего зеленоватого цвета, и я чуть не потеряла равновесие, делая следующий шаг. Странно – я ношу этот чёртов защитный комбинезон уже больше полугода, но так и не могу привыкнуть к его тяжести. Соратница, солдат номер 47 Восьмого Женского Батальона, бодро прошла мимо меня, даже не обернувшись, и я, стиснув зубы, запрыгала по снегу, чтобы не отстать.
Нас осталось лишь двое. Всего двое бойцов от некогда огромной и всесильной интернациональной армии: я и она, безымянный солдат номер 47. Глухонемая девушка азиатской внешности. А вокруг – лишь мрачная тишина и глубокий зелёный снег. Вживлённые в мой мозг датчики сообщали, что, кроме нас двоих, в радиусе двух километров нет ни одной живой души. Однако разрядившийся локатор около часа назад уловил какое-то движение на северо-западе, и мы должны были узнать, кто это. Хотя кому должны, если на этой жалкой планетке теперь нет ничего, кроме нас и проклятого снега?..
Тоска и безысходность словно окутывали туманом. Чтобы хоть как-то развлечься и отбросить мысль о том, что батареи защитного комбинезона могут разрядиться до восхода солнца, я снова предалась тяжёлым воспоминаниям…
Всё начиналось как безобидный территориальный конфликт. Мы почти не обращали на него внимания, пока в один прекрасный день в городе не объявили всеобщую мобилизацию. Людей охватила паника, всем было странно и страшно думать, что нашей стране может грозить опасность… Все мужчины, как один, отважно отправились на защиту Родины.
И Он в том числе. Я провожала его со слезами на глазах, а Он смеялся и шутливо ругал меня за преждевременный траур. И клялся, что скоро, очень скоро всё закончится, и он вернётся ко мне… Через два месяца пришла телеграмма, где сообщалось, что лагерь, в котором тогда стоял Его батальон, был уничтожен ядерным взрывом. Разумеется, спастись не удалось никому.
Тогда во мне родилась ненависть. Сначала я ненавидела Его за нарушенную клятву. Затем – тех, кто стал причиной его гибели. И я нашла лишь один способ отомстить.
Я стала бойцом номер четырнадцать Восьмого Женского Батальона.
Ядерные взрывы снарядов, направляемых какими-то безумцами, разрывали на части Землю, и почти ежеминутно планета содрогалась, когда её покрывала сеть всё новых и новых зловещих ядерных «грибов»…
Наша база стала убежищем для десятков гениальных учёных, свезённых туда со всей планеты как в наиболее безопасное место. Уже тогда они понимали, что жизнь на Земле сможет спасти только чудо. И взялись сами его сотворить.
Мы подписали какие-то бумаги, согласившись стать подопытными. Тогда в мой мозг вживили датчики, сообщавшие мне о каждом движении в радиусе двух километров от меня. Из-за них раньше я сходила с ума от обилия информации, теперь – от её недостатка… Потом технические усовершенствования сменились генетическими. Я не знаю, что они сделали с нами, но с того дня я потеряла потребность в пище, её заменяло пребывание на солнце. Другими нашими «дарами» стали быстрая регенерация (кроме прочего остановившая естественное старение), универсальное зрение и… лишение всех человеческих чувств. Я перестала ощущать даже ненависть, ту самую, что вела меня и не давала погибнуть, когда слева и справа один за другим падали замертво другие бойцы моего батальона… Мы стали первым сверхлюдьми.
Учёные были уверены, что когда-нибудь человеческий организм сможет приспособиться даже к такой сильной радиации, если дать ему верный «толчок». Впрочем, даже самые оптимистичные из их теорий требовали на адаптацию несколько сотен лет. Многовато даже для организма, старение которого прекращено генетическими экспериментами…
Война не снизила темпа и тогда, когда почти всё живое на Земле было уничтожено, и оставшимся людям приходилось передвигаться по планете исключительно в защитных комбинезонах. Словно по инерции, мы продолжали искать своих противников, хладнокровно убивая каждого из них. Мы не остановились даже тогда, когда была уничтожена наша база. Война стала смыслом жизни. Людей остались единицы, и они занимались исключительно уничтожением друг друга. Ни одна религия мира не смогла угадать, что именно таким будет конец Света…
Датчики уловили движение, сообщив о нём по удивительной случайности в тот же миг, когда на моём рукаве зловеще замигали индикаторы заряда батарей комбинезона – если за полчаса я не найду источник белого света, я лишусь защиты от радиации. Моя соратница хладнокровно развернулась на 84 градуса и направилась точно в сторону, указываемую датчиками движения. Всего один человек, который не может быть союзником. Быть может, это последний наш враг?..
Когда на горизонте замаячила тёмная фигура врага, до полного прекращения работы наших защитных костюмов оставалось шестнадцать с половиной минут. Противник был вооружён. Когда мы сблизились ещё на несколько метров, тёмный воздух прорезал луч лазера… Солдат номер 47, девушка азиатской внешности, бесшумно упала в снег, и я мысленно выругалась – из-за разряженных батарей энергии у меня хватит в лучшем случае на один выстрел, тогда как мой собственный лазер не берёт такой больших расстояний…
Но я не имела права сдаваться. Локатор, имевший связь со всеми оставшимися рабочими спутниками, нашёл лишь одно живое существо на планете. Значит, сейчас решится исход последней войны. Во имя своего погибшего народа и, в первую очередь, в Его память, я должна была победить.
Мы подходили всё ближе, держа друг друга на прицеле своих лазеров. Я тяжело дышала, но вовсе не от неведомого мне страха. Батарея разрядилась почти полностью, у меня оставалось лишь четыре минуты, и комбинезон уже не мог снабжать меня достаточным количеством очищенного воздуха. Противник же почему-то медлил. Я гадала: он тоже не может стрелять или его останавливает что-то другое?..
Вдруг он резким движением отшвырнул в сторону свою лазерную винтовку и шагнул ко мне. Я попыталась выстрелить, но загоревшаяся лампочка-индикатор сообщила, что энергии не хватит даже на выстрел в экономичном режиме. Внутри меня словно что-то оборвалось: неужели, пройдя через весь тот ужас, я погибну вот так, не утащив за собой на тот свет своего последнего врага?!
Я знала, что должна была сражаться голыми руками до последнего вздоха. Пусть Он в своё время не сдержал своей клятвы, но я должна сдержать свою, должна увидеть своими глазами смерть последнего из мерзавцев, что развязали эту войну.
Я подняла на противника глаза, горевшие решимостью, и вдруг поняла, что мне не хватает воздуха… Нет, виной тому была не батарея, у меня было ещё целых две минуты – достаточно, чтобы умереть с честью. Просто в шаге от меня стоял Он, смотревший на меня удивлённо округлёнными глазами…
В моей голове пронеслось сразу несколько десятков мыслей. Привычное уже отсутствие эмоций вдруг прорезала искренняя радость, затем сменившаяся осознанием безысходности: что толку от нашей встречи сейчас, когда всё безвозвратно погибло, а жизнь моя продлится чуть больше минуты?.. Но он сделал ещё один шаг вперёд и обнял меня, крепко прижав к своей груди, словно забыв про два разделявших нас защитных комбинезона. Мне показалось, я даже почувствовала его тепло, неожиданно прорвавшееся через зловещий мороз ядерной зимы…
Предостерегающе замигала самая зловещая из лампочек на моём рукаве. Мне оставалось десять секунд. Девять. Восемь… Оттолкнув Его, я отступила назад и мрачно усмехнулась. У меня нет веков на адаптацию к радиации, лишь несколько секунд. Но кто знает, на что теперь способен мой организм? Сейчас или никогда.
В последний раз взглянув на Него, я сняла защитный шлем и глубоко вдохнула морозный воздух. Зелёный снег предательски блеснул, отражая лучи восходящего солнца…