Меня зовут…
Извините. Похоже, разумнее было бы начать сначала. Это началось… а, не помню. Насколько я могу судить, около недели назад. На одной из тренировок по самбо в меня попали железной гирькой. Попали случайно, я сам буквально сунулся под удар. Как результат – тяжелая черепно-мозговая травма и частичная потеря памяти. Это всё мне весьма доступно объяснили – и я склонен верить им, более достойного выбора у меня попросту нет. Они – это высокий мужчина в белом халате, главврач; крепкий приземистый мужик, представившийся тренером; и люди, при виде которых мне становится жутко неуютно. Странно, но я не знаю… не помню, как назвать это чувство. Эти люди – мои родители. Главврач настроен весьма оптимистично, он уверен, что уже через месяц я смогу всё вспомнить. Я рад, что он так уверен. Ему я верю больше, чем всем остальным. Мои родители… извините, я всё ещё не привык к этому слову, - приносили мне фотоальбом. Они перечисляли поимённо тех людей, рядом с которыми я запечатлен. Мне страшно неудобно, глядя в больные глаза незнакомой женщины, признаваться, что я не помню их – да что там, не могу даже повторить их имена! Кажется, название этого чувства прорисовывается чётче, словно прорываясь сквозь туман. Вина.
- Олег, к вам посетитель, - ласковый голос медсестры выводит меня из забытья. Она улыбается. – Он ждёт в коридоре. Вы сами выйдете или пусть заходит?
Хотелось бы проявить свой героизм и выйти, но голова кружится с утра, даже книгу с тумбочки взять – и то проблема. Хотя вообще-то врач запретил мне читать. Так, по чуть-чуть…
Я улыбаюсь в ответ.
- Пусть зайдёт.
Она выходит, слышен её мягкий голос из коридора. Вообще-то она довольно милая. Но, если честно, я абсолютно ко всем равнодушен. Даже мама… да, мама, заплакала вчера от моего непробиваемого безразличия.
- Здорово.
Я приподнимаюсь с кровати и протягиваю руку вошедшему. Привычка.
- Ну, ты как? Тренер вообще ходить к тебе запретил, так что не говори никому, что я приходил, ладно? – парень в кожаной куртке садится ко мне на кровать и бесцеремонно оглядывает приборы и медпрепараты у меня на столике. – Ну ни фига себе… Зачем тебе столько?
Я пожимаю плечами. Почему-то мне не было неуютно сидеть рядом с ним, слушать его треп и смотреть в глаза.
- Ты кто? – спросил я.
Светлые глаза расширились.
- Ты офигел или совсем… того?
Я рассмеялся.
- Совсем того.
Он тоже засмеялся.
- Ты не серчай, лады? Просто из головы вылетело, что у тебя память отшибло. Я вообще-то Дмитрий. Я с тобой в одной группе по самбо. Наш тренер – он ведь приходил, да? – сейчас от горя совсем ополоумел. Ходит всю тренировку по залу из угла в угол – думает. Скоро ведь городские соревнования.
- И что?
Он даже задохнулся:
- То есть как это – что? Ты ведь лучший самбист в городе, дважды побеждал на соревнованиях! А теперь ты в ауте. Звиздец нам всем без тебя, Барс.
- Как ты меня назвал? – осторожно спросил я. Новое слово понравилось.
- Барс. Так тебя в группе зовут, даже Вепрь, то есть Виктор Петрович, и тот иной раз забывается. Твоя фамилия-то как?
- Моя? – в первую секунду я даже растерялся, но нашёлся быстро. Это слово по много раз на дню повторяют медсестра и лечащий врач. – Барсук!
Парень испытывающе смотрел на меня. И тут меня осенило.
- Так вот оно что!
Стало веселее. Значит, ещё не всё забыл.
- Твоя книга? – Дмитрий стащил с тумбочки толстый том. – «Властелин колец»? – Бровь его приподнялась. – Может, ещё «Гарри Поттера» принести?
- Мне нравится, - я устало откинулся назад.
Дмитрий кинул на меня задумчивый взгляд.
- Я пойду.
- Дима…
Он развернулся.
- Ещё зайдёшь?
- Так уж и быть, - буркнул он, отворачиваясь. – Но только и ты здесь надолго не задерживайся.

Меня зовут… Олег? Как странно. Почему-то мне кажется, что это имя не может быть настоящим.
Меня зовут… Барс.
Я выхожу из автобуса и иду вперёд. Честное слово, сейчас мне абсолютно всё равно, куда идти – я ведь совсем ничего знаю, что будет, если пойти назад, вправо или влево. Я выбрал эту дорогу – не потому, что она показалась мне знакомой, не потому, что чем-то мне приглянулась. Просто надо было идти, и я пошёл.
Я не боюсь того, что могу заблудиться. Я делал так несколько раз – уезжал на какой-то маршрутке, выходил тогда, когда мне заблагорассудится, а потом возвращался. Может, хоть в этом главврач окажется прав – может, я сам сумею развить свою память. Может, она ещё вернётся.
Доктор солгал – я всё ещё ничего не помню. Прошло уже четыре месяца. На самом деле я уже ни на что не надеюсь. Я привык. В конце концов, иногда так даже легче. Виновато улыбнуться, избежать взгляда или наоборот, сделать свой взгляд невинным, - всё, я победил. Зачем мне излишняя информация? Я знаю всё, что мне необходимо для того, чтобы жить и уважать себя – я студент престижного вуза, правда, я всё ещё не адаптировался, порой сложно вспомнить даже простую формулировку, которую нам давали год назад; я лучший самбист года – по счастью, игру отложили из-за смерти главного судьи, я успел принять в ней участие и победить; я…
Я никто.
Куда, собственно говоря, я припёрся? Пустырь какой-то. Это что, окраина города? Что там было написано на маршрутке? Чёрт, а я даже не прочитал. И кто эти люди там, за теми холмами? Что-то необычное заставило задержать на них взгляд. Я приближаюсь.
- Обходи его, обходи! Ау! Больно же… твою за ногу!
- Морган, уйди, не видишь – я открыт!
- Где мой меч, нелюди?
Я останавливаюсь на холме и смотрю вниз. Там разворачивается целое сражение. Чудики в доспехах – смотрятся совсем как настоящие – месят друг друга мечами и топориками – судя по глухим ударам и нередким вскрикам, весьма увесистыми. Это что? Может, тут неподалёку фильм снимают, это предварительная тренировка? Я оглядываюсь. Не похоже. Надеюсь, хоть за просмотр деньги не берутся?
-…Была любимая – и свет небес.
Теперь зови меня творящим месть.
Со мною встретившись, уйдёшь на дно.
И кто там ждёт тебя на берегу – мне всё равно.
Кто-то поёт? И весьма недурно, должен заметить. Я спускаюсь ближе. На склоне холма сидит юноша с гитарой, струны дрожат под его пальцами. Взгляд суровый. Наверное, петь о таком – тяжело. Вокруг певца сидят несколько. Взгляд задержался на девушке с длинными волнистыми волосами. На обветренном лице выделяются широкие скулы, серые глаза спокойны и слегка презрительны….
-…Была любимая – и смех, и грусть.
Теперь зови меня – не отзовусь.
Пока чиста морских небес лазурь,
Я сплю и вижу прошлое во тьме до новых бурь.
Песня обрывается. Все, как по команде, поворачиваются ко мне. Я не выдерживаю взгляда нескольких пар глаз и смотрю вниз, на сражающихся. О Боже. Почему они прекратили бой и тоже смотрят на меня? Они чего-то ожидают? Что-то нужно сказать?..
Господи, нет. То же выражение, такое знакомое, отражается на лицах этих людей. Они знают меня. Хватит, перестаньте, я этого больше не выдержу. Я не помню вас! Не помню!!
Девушка с волнистыми волосами встаёт с земли. Может, нужно представиться? Не отрывая взгляда от темно-серых, какие они бывают у людей с сильным и волевым характером, глаз, я размыкаю губы:
- Меня зовут…
Теперь я вспомнил. Я никогда не смог бы забыть эти глаза. Вот почему инстинктивно я искал человеческих взглядов, улавливал оттенки чувств в глубине их зрачков… Я искал. Я искал холодное тепло этих глаз. Именно твоих…
Здравствуй, родная.
Меня зовут… Меня зовут Воин.