"Игры в прятки с душой"

[Palette]

MaJeStiC Наверное, трудно найти лучшую похвалу для того, кто пытается выражать свои чувства словом

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ

Абель закрыл папку с документами и надолго задумался: «Да, похоже, Рональд прав. Как он выразился, дело – полный «висяк». Лучшего словечка и не придумать!» Блэк сдержал слово, и в традиционную пятницу передал доктору папку со всеми имеющимися материалами по делу в городе N.
Дождь в ту роковую ночь смыл следы тех, кто дотащил и бросил бесчувственное тело девушки в лесу. По результатам обследования эксперты сделали вывод, что рана головы была получена часа за 4 до того, как Берту обнаружил лесник. Травма явилась результатом сильного удара о твердую поверхность. На теле девушки - под грудью и в области спины - обнаружены странные глубокие полосы натертости, похожие на следы от веревки или жгута. Что это? Ее связывали? Насиловали? Хотя, о следах изнасилования в отчете не упоминается. И совершенно непонятно, почему голова оказалась перебинтованной, причем, совершенно профессионально? Единственное, что можно утверждать с большой долей вероятности – это то, что она в действительности Берта Таррелл из Симсвилля. Здесь память ее не подвела. Слава богу, и официальные органы с этим согласились при восстановлении документов девушки.Свидетельство Беаты Таррелл, хоть и безумное, представлялось вполне очевидным доказательством.
Да… что касается матери, оправдались самые мрачные предположения Абеля. Поначалу, когда Берта только начинала рассказывать о ней, доктор испытывал глухое раздражение, которое чувствовал всякий раз, когда слышал воспоминания о детстве, лишенном любви. По твердому убеждению профессора, родители, которые решаются на рождение ребенка, ОБЯЗАНЫ его любить. Не только кормить, одевать и контролировать, но любить со всей полнотой своих душевных сил. Абель не прощал равнодушия матери к Берте. Но чем больше говорила о ней девушка, тем больше тревожных симптомов душевного нездоровья родительницы замечал доктор. Эх, наследственности мисс Таррелл не позавидуешь! Как, впрочем, и остальным лишениям, выпавшим на ее долю.
Мысли Абеля скользнули к последнему рассказу Берты:
- Так долго - почти год - я провела в больнице еще по одной причине: мне некуда было идти. Случившееся со мной представлялось беспрецедентным, и власти города принимали решение о моей дальнейшей судьбе. Няня Анеля, самый близкий в то время человек, всеми силами пыталась согреть мое оглушающее одиночество. Приносила конфеты,книги, какую-то одежду, домашнюю еду – каждый раз доказывая мне, что в этом мире есть место для добра и нежности.
Но вот, однажды, следователь вручил мне новый паспорт. А потом аккуратно, в присутствии доктора Томпсона, наблюдавшего за моим состоянием, рассказал, что полиция нашла мою мать.Нашла в психиатрической больнице близ Симсвиля. В комнатах, где прошло мое детство, теперь живет другая семья, потому что, с тех пор, как не стало отца, мать перестала выплачивать ссуду за дом. Раздавило ли меня это известие? Пожалуй, нет… Чтобы выжить, душа должна была покрыться корочкой нечувствительности, и, казалось, я перестала реагировать на пощечины жизни. Мне не хотелось вспоминать прошлое. Совсем.
По странной случайности день, в который я стала обладательницей паспорта, оказался днем моего 16-тилетия. Точную дату рождения удалось найти в документах матери. Анеля, да и остальные медсестры и врачи все сделали для того, чтобы устроить мне настоящий праздник. Это был праздник торжества добра над злом!Тогда я впервые задумалась о высшем равновесии, существующем в жизни. Как знать, может несчастья - лишь грозовой фон для того, чтобы оттенить сияние любви в мире.
На следующий день я сидела в поезде, отстукивающем версты в направлении Симсвиля.Рядом стояла небольшая дорожная сумка, которую собрала для меня Анеля. В кармане лежало социальное пособие, позволяющее оплатить учебу в колледже и снять недорогое жилье. А в душе таился прошибающий холодным потом страх перед людьми. Перед тем, что называют близостью. Словно одинокий бумажный кораблик, без якорей и штурвала, сорвавшийся с никому неведомой пристани…
Берта встала с кресла. Доктор поднялся, чтобы проводить ее. Абель смотрел, не отрываясь, и понимал: еще мгновение, и ничто не сможет остановить его от того, чтобы коснуться этих дивных пепельных волос, манящих тонким тревожным, чуть гибельным ароматом осени.Вероятно, взгляд доктора был красноречив не менее его молчания, потому что Берта почти выбежала, смешавшись, забыв попрощаться, а фрау Нессер застыла в немой неловкости от причастности к чужой тайне. Абель, властно захваченный силами, сопротивляться которым безмерно трудно, подошел к книжному шкафу и достал томик Сервантеса. Книга сама раскрылась на нужной странице и материализовала в стройную фразу бившийся в его висках вопрос: «Что предпочесть: мудрость безумия или тупость здравого смысла?»

[Palette]

KHRO Как скажешь, дорогая
Morticia угу, значительно удобнее

[size=1]Palette добавил [date]1062752662[/date]:[/size]
ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

***

Человек не мог оторвать глаз от стоящей перед ним фотографии. Как удивительно изображение напоминало ее! Это была почти она – девочка, которую он когда-то потерял безвозвратно. Те же огромные чистые глаза, те же волосы, цвета темнеющего серебра, то же выражение чуть заметного изумления на лице, будто говорящее: «Я так вас люблю! Неужели вы обидите меня?»Нет, он не мог лишиться ее снова. Что ж, на этот раз, заказу мистера Д. не суждено быть выполненным. Мистеру Д. придется подождать следующей оказии. В этот раз он сумеет сберечь вновь дарованное ему судьбой чудо. Никто больше не сможет отнять ее у него, подобно тому, как лишили его Трэйси проклятое время и соблазнившийся его приметами молодой жеребец в штанах. Никто не сможет отнять ее, потому что никто ее никогда не увидит. А с приметами времени он будет бороться. Отчаянно и жестоко. Она навсегда останется маленькой девочкой. Он сам будет наряжать ее в чудные платьица и повязывать белые ленты. Он сам будет мыть ее детское невинное тело в душистой пенной ванне. Он сам будет поправлять веселое яркое одеяльце на ее детской кроватке. Никогда ее нежных губ не коснется липкая помада, а пушистые ресницы не превратятся в паучьи лапки из-за черной ваксы, которой так обильно пользуются эти коровы, почему-то именующие себя прекрасным полом. Уже скоро, скоро… Ах, как ему повезло! Уговорить, мамашу, которая явно не в себе, что для ее дочки гораздо правильнее будет учиться в круглосуточном интернате, где она получит надлежащую заботу, не составило ни малейшего труда. И она получит заботу, будьте уверены! У его девочки должно быть все самое лучшее. И заняться этим надо немедленно…
Тони поднялся с кресла и подошел к книжному шкафу. Он вынул «Педагогическую поэму» Макаренкои коснулся стены за ней. Ответом прозвучал тихий мерный звук идеально функционирующего устройства. Шкафы плавно отъехали, открыв проход на лестницу, ведущую вниз…

***

Школа, которой владел и руководил Тони Раскал была воспитательным заведением, поддерживающим лучшие образовательные традиции и успевшим заслужить прекрасную репутацию среди властных и общественных структур города. Молодой энергичный директор, полный энтузиазма, вкладывал немалые средства в развитие новейших экспериментальных программ обучения. Воспитанники его школы вот уже второй год показывали блестящие результаты на олимпиадах и конкурсах Симсвиля и близлежащих городов. У слушателей наворачивались слезы умиления, когда они внимали директору, не жалеющему ни времени, ни сил на то, чтобы сделать счастливее брошенных и обездоленных крошек. Четыре этажа, облицованных зеленым камнем, становились домом и alma matter одновременно детишкам, которые по разным причинам были лишены счастья жить в семье.
В заведении было еще одно помещение, о существовании которого знал лишь сам директор и очень узкий круг особ приближенных. Их знание и молчание оплачивалось не менее щедро, чем специальные навыки. Подземное владение представляло из себя этакий благоустроенный цех по сортировке и хранению материала для гумбертов (Гумберт Гумберт - главный герой повести В. Набокова "Лолита", прим. автора) всего мира. Школа Тони Раскала была лишь верхушкой айсберга, легализованной ширмой, скрывающей безупречно отлаженный механизм адской машины.
Тони гордился своей работой. Господин Раскал твердо верил, что вручая угловатых нимфеток и неловких отроков в попечение солидных господ, он продлевает их детство. Господа гумберты меньше всего хотят, чтобы их любимые детки становились большими, а посему сделают все возможное, чтобы уберечь их хотя бы от внешних атрибутов взросления. «Ну разве не чудесны эти ангелы в своих пышных юбочках и наглаженных шортиках»,любовался порой Тони на живой товар, дожидающийся своего хозяина в преисподние.
Мистер Раскал придирчивым взглядом окинул помещение, где жертвы пребывали, пока совершались все формальные процедуры передачи денег и утрясались вопросы с поддельными документами.Увы, «избранные» мальчики и девочки не поднимались выше подвального этажа школы, откуда «папочки» развозили их сразу по новым местам жительства.
«Нет… Это никуда не годится!», - фыркнул брезгливо Тони, споткнувшись взглядом о колючие одеяла отвратительного цвета и мрачные голые стены. - «Моя девочка должна жить в спальне, достойной настоящей принцессы!»
Тони Раскал, видите ли, был большим эстетом. Господин директор в экстатическом восхищении забывался перед творениями кисти Леонардо Да Винчи,французских импрессионистов жаловал тоже, предпочитал одеваться в костюмы от Бриони,а раз в неделю непременно посещал мастера по педикюру.
Поднявшись в кабинет, Тони велел секретарше принести каталоги лучших мебельных салонов и пригласить к нему школьного врача Брэда.

[Palette]

[size=1]Palette добавил [date]1063134247[/date]:[/size]
СЕКРЕТЫ ПРОШЛОГО

***

Свет торшера уютно ласкал избранное пространство комнаты. Телевизор бодро сообщал об очередной жертве обвала акций на фондовой бирже. Абель, лежа на диване, выстукивал пальцами затейливый ритм по кожаной спинке, но, едва ли разорившаяся компания являлась предметом его неспокойствия.В дневной круговерти профессору удавалось отвлечься от мыслей о Берте. Вечерами же сердце тоскливо щемило, и он почти физически ощущал пустоту ее отсутствия. Ему необходимо было что-то делать для нее... О том, чтобы попытаться заснуть, не приходилось и мечтать – сна ни в одном глазу. Завтра первый клиент только в три часа пополудни. Если выехать немедленно, через пару часов быстрой езды можно добраться до города N. Перекантуется в каком-нибудь мотеле, а рано утром уже сможет быть в городской больнице. Если даже не удастся разыскать доктора Томпсона, найдется хоть кто-то, кто вспомнит историю с Бертой. Конечно, с тех пор прошло много лет, но и случай был незаурядный. Хоть и невелика вероятность, что он узнает что-нибудь новое, но, по крайней мере, дорога поможет заглушить тревогу противоречивых чувств в его душе.
Абель решительно поднялся с дивана, щелчком пульта беззастенчиво прервав рассуждения финансового аналитика на полуслове. Спустя четверть часа, яркий свет автомобильных фар резал темноту пустынной в этот час загородной трассы…
Мотель на окраине N выглядел отвратительно, но два часа за рулем укачали профессора, и он рад был возможности приклонить голову хоть на какую-нибудь подушку. Зато в 8 утра следующего дня премилая и словоохотливая барышня за регистраторской стойкой в приемном отделении делилась с Абелем тем, что знала.
- Поговорить с доктором Томпсоном?… А, нейрохирургом! Ох, к сожалению, доктор Томпсон уже год, как не работает здесь. Кажется, он переехал… то ли в другой город, то ли в другую страну.Анеля? Няня из нейрохирургии? Ну, конечно, знаю! Вы даже не представляете себе, как она мне помогала, когда я только начинала здесь работать… Нет, с ней вы тоже не можете поговорить, - девушка сочувственно вздохнула в ответ на разочарование, возникшее на лице Абеля. – Анеля уже два года, как на пенсии, правда, часто заходит к нам. Скучает очень! Да она живет здесь неподалеку. Хотите, я дам вам ее адрес?
Около указанного в адресе домика седенькая, сухенькая, но явно бодрая старушка, сгр****а в кучу сухие листья. Она только что доверху наполнила опавшей листвой ведро, когда увидела Абеля, в нерешительности остановившегося у калитки.
- Заходите, доктор, - приветливо крикнула бабуля. – Мери звонила недавно и обещала в гости любезного джентльмена. А я гостям всегда рада! Да я вас сейчас домашним печеньем угощу. И яблочки в этом году на славу уродились, - под ласковое стрекотанье бабули Абель оказался в простой, но чистенькой комнате. Услышав, что профессор лечит Берту, старушка и подавно оживилась. – Берточка?! Как не помнить?Она ж мне, словно внучка была. Бедная девонька – одна одинешенька осталась. Так мы к каждому празднику друг другу открыточки до сей пор посылаем. Ох, и досталось ей тогда! Я ведь бедняжку, словно младенчика какого, с ложечки выкармливала да буквам учила. Она была совсем, как маленькая. Мы и не верили, что ей 15 лет то. Все думали, что запамятовала бедняжка, наговаривает. А когда полиция разведала все, да подтвердила возраст, вот удивились то все. Даже доктор Томпсон. Она ж тогда из одних ног и состояла. А личико бледное- бледное, точно эмалевое. Грудка только-только проклюнулась. Ну и этих…, - тут Анеля запнулась, явно смутившись. - Женских дел то, и вовсе не было. Ну, поначалу то понятно… Сотрясение мозга – так часто бывает. Но ведь год почти прошел. Помню, уж незадолго до выписки как-то захожу утром в палату, а она на меня смотрит глазищами огромными в ужасе. «Я, - говорит,- Анеля, умираю, наверное. Вот, смотри…». И одеяло отворачивает, а там кровь на простыне.Ну, я ее, бедняжку успокоила, объяснила, что смогла. А сама подумала, по годкам то почти девушка, а ведь дитя дитем…


***

Чем ближе к двери с табличкой «ДИРЕКТОР» приближался Брэд, тем медленнее становились его шаги. Не любил он заходить в этот кабинет. Не любил, когда набрасывалась на него вдруг перед дверью невозможность вздохнуть полной грудью и противная слабость разливалась по всем членам. И откуда брался этот страх?! Ведь Тони даже ни разу голоса на него не повысил. Напротив, всегда вежлив, спокоен... И, все же, всякий раз, когда Брэд встречался с очень светлыми, почти прозрачными глазами Раскала, ему хотелось провалиться сквозь землю, только бы скрыться от этого взгляда. Эх, если б не полнейшая безвыходность тогда, разве б стал он работать с Тони! Брэд до сих пор недоумевал, какой злой рок подтолкнул его тем злополучным утром ввести мальцу дозу эпинефрина в два раза превышающую допустимую. И выбор поле этого был не велик. Либо годы в тюрьме, либо… Что ж, надо отдать должное, банда, стоящая за Раскалом, умеет мастерски вербовать кадры. Будто паук, спокойно поджидающий незадачливую муху в своей паутине.
Тони сидел в кресле и жестом предложил доктору занять место напротив.

- Скажи-ка мне, Бред, вот почему все девчонки такие разные? Одни совсем еще крошки в свои 13-14, а другие, словно груши переспелые? Подкрась их – и вперед на панель! Нет, ну я понимаю, наследственность там и все такое. Но, все же, есть еще какие то причины, которые влияют на скороспелость? – Тони взял ручку, приготовившись записывать. Доктора же вопрос босса окатил недоумением и тревожным нытьем под ложечкой.

[size=1]Palette добавил [date]1063134607[/date]:[/size]
И чего это совершенно безобидное слово стыдливо заменили звездочками?!

[Palette]

KHRO MaJeStiC Чтоб не утонуть, потратила n-е кодличество времени на переустановку симсов, и вот

ЖУТКИЕ ШУТКИ

***

- Тони, Тони, это невозможно! Такой режим погубит ее! Без свежего воздуха, да еще диета, бедная витаминами... Совершенно непредсказуемо, как организм поведет себя в таких условиях. Неизбежны нарушения в обмене веществ, - Брэд старался оставаться спокойным, но, все же, его голос звучал громче обычного, и не было никакой возможности усидеть на месте.
Еще бы не нервничать! Директор, внимательно выслушав обстоятельный рассказ врача о возможных причинах отставания в физическом развитии, резюмировал сказанное немыслимым заданием. Нет, это уж слишком!Ну, ладно, осматривать и поддерживать здоровье детей, которые вскоре исчезнут с твоего поля зрения навсегда. Но собственноручно заняться составлением и воплощением в жизнь программы, которая неминуемо покалечит девочку. И все лишь в угоду извращенным желаниям этого мерзавца!
- Я отказываюсь заниматься такой издевательской программой! Не забывай, Тони, как никак, я, все же, врач и давал клятву Гиппократа.
- Спасибо, что напомнил Брэд, - холодно произнес Раскал, - Пожалуй, в самом деле, будет справедливо ответить тебе по всей строгости за врачебные ошибки, которые ты совершал в своей жизни. Думаю, приостановленному делу дадут ход в ближайшие дни, – кнопки телефона под пальцами Тони угрожающе запищали…Услужливое воображение мгновенно представило доктору картины судебного заседания и жуткой тюремной камеры, вызвав приступ дурноты.
- Пожалуйста… не надо… я сделаю, как ты хочешь, - так муха делает последний отчаянный рывок, пытаясь разорвать поймавшую ее ажурную паучью тюрьму, чтобы застыть в оцепенении уже насовсем.
Буду благодарить бога за то, что этот сумасшедший не заставляет меня ввести девочке инфекцию туберкулеза или нефрита, успокаивал себя доктор, составляя варварскую диету и распорядок дня.

***

- Я точно знаю, что меня уже нет, но почему-то могу двигаться, все вижу и чувствую. И это самое страшное. Ведь дальше ничего не может быть, а, значит, и нет надежды на избавление. Почему избавление…? Откуда мне известно, что я в плену? Место, где нахожусь, меньше всего похоже на тюрьму. Мне тепло, удобно... И Он заботится обо мне. Я не могу увидеть его, но точно, знаю, что Он сильный и любит меня. Вот он будит меня поцелуем, и ставит на стол вазу с конфетами и целую тарелку пирожных, - затаив дыхание, Абель слушал Берту, глядя на принесенные ею рисунки.
- Вот одевает на меня нарядное платье в подсолнухах. Я чувствую прикосновение его чутких нервных пальцев. Но отчего-то трудно дышать. Мне никак не удается сделать полный глубокий вздох – грудь будто стянута обручем. Может, виной тому синий сумрак. Если бы не он, можно было бы сказать, что вокруг красиво, почти роскошно, но сумрак окутывает меня, искажая видимое. Сначала мягко и нежно, а потом все неумолимей, все настойчивей я проваливаюсь в него. Вот он уже проникает внутрь, завладевая всем моим телом…Да нет же, это просто пена в ванной. Целая гора пены, и она продолжает расти. Я судорожно пытаюсь схватить ртом воздух, но вместо воздуха, мой рот, нос, легкие наполняются бесплотной пузырьковой массой, от которой невозможно избавиться. Вот уже совсем не могу дышать, и в этот миг в зеркале напротив вижу его отражение... ...и просыпаюсь в собственной постели на скомканной влажной от пота простыне.
Последнее время мне часто снятся похожие сны, но этой ночью картинки кошмара были настолько яркими, что, проснувшись, я невольно схватилась за карандаш.
- Как хорошо, Берта, что вы нарисовали ваш сон, пока не успели забыть его по велению жесткой дневной цензуры, – доктор был поражен ужасом, звучавшем в голосе Берты, рассказывающей о странном сновидении. - Хранитель снов готов поведать нам массу интересного. Поведать о том, что надежно прячется от нас днем, когда властвует сознание, скрывающее правду, представляющуюся ему слишком болезненной, слишком невыносимой для узнавания. Но хранитель снов помнит абсолютно все, что случилось с нами в жизни. Однако, он большой шутник, и никогда не рассказывает наши истории буквально и понятно. Нет, он лукаво превращает реальные события в ребусы, расцвечивает их небывалыми красками, заменяя знакомые предметы символами, а людей мифическими персонажами или странными существами. Единственное, что хранитель снов оставляет истинным – наши чувства. И вы можете поверить ему, что в том неведомом месте, несмотря на присутствие таинственного и сильного Его, вы в самом деле были в плену, без надежды на спасение, и именно Он внушал вам ужас безысходности.

[Palette]

Как говориться, не прошло и года

Продолжение...

- Вы правы, доктор. Именно безысходность и пустота… Тема пустоты звучала во мне, пока я набрасывала образы сна. Мне даже удалось облечь ее в слова, - Берта протянула Абелю еще один листок. Крупные буквы, напоминающие знаки, аккуратно выводимые ребенком, соединялись в четверостишие:

Безысходность и пустота от прикосновения его длинных цепких пальцев. Я вижу эту руку так явно сейчас. Ее можно было бы сравнить с обезьяньей, если бы рука не были такой белой и холеной. Рука со странным родимом пятном в виде кольца на безымянном пальце…

***

Абель не в состоянии вынести этого пустого взгляда из зеркальных недр. Он хватает подвернувшуюся вазу с мертвыми засохшими цветами и со всей силы швыряет ее в зеркало.Нестерпимый звон в ушах от тысячи разлетевшихся осколков. Звон длится и длится, терзая уши и душу. Он не прекращается даже тогда, когда рассыпавшееся зеркало застывает грудой битого стекла на полу. Сознание проясняется, и источник звука четко локализуется в трезвонящем рядом с кроватью телефоне. Утро нового дня…

- Доктор Напиорски? Вас беспокоит председатель судебно – медицинской комиссии института СимСербского, профессор Ганнушек. - Абелю пришлось совершить волевое усилие, чтобы снова внимать реальности в виде голоса в телефонной трубке. - Я прошу Вас принять участие в качестве независимого эксперта в повторном освидетельствовании на предмет психической вменяемости осужденного.
Несколько раз профессору Напиорски уже приходилось участвовать в работе подобных комиссий. Обычно, если случай был сложным и беспрецедентным, с точки зрения права, судебно – психиатрическая экспертиза подкрепляла собственные решения мнениями независимых психиатров.
- Здравствуйте, доктор Ганнушек. Конечно, я с радость постараюсь быть полезным следствию. Давайте подберем время для встречи, где вы введете меня в курс дела.
Вечером того же дня Абель медленно брел по кленовой аллее тихого парка, вдыхая холодный воздух.Осень, в этом году никак не желавшая уступить место зиме, вот-вот готова была сдаться первым снежинкам. Абель нуждался в безмятежном покое природы, чтобы собрать в порядок растрепанные мысли. Доктор чувствовал себя измотанным и запутавшимся. Это, не находящее решения противоречие между неутоленной страстью к Берте и долгом, требовало от него немало жизненной энергии. А предстоящая работа в комиссии обещала быть очень и очень непростой. Только что профессор Ганнушек рассказал ему подробности дела и вручил материалы с медицинскими заключениями предыдущих обследований Тони Раскала. Странно, отчего жизнь снова напоминает мне об этом выродке, размышлял Абель. Он вспомнил вечер, когда Рональд Блэк рассказывал ему об арестованном враче – соучастнике Раскала. В те дни она появилась у меня впервые, вновь и вновь доктор возвращался мыслями к Берте.
- Необходимость новой психиатрической экспертизы возникла после томографического обследования Раскала, - рассказывал профессор Ганнушек. – Заключенный давно жаловался на головные боли, но в последнее время они стали настолько сильными, что Тони по ночам громко выл в своей камере, не давая спать никому в тюрьме.И, что же, у него обнаружили опухоль мозга размером с кулак. Опухоль оказалась доброкачественной, но Вы можете себе представить, коллега, какими адскими болями она должна сопровождаться. Ведь пережато множество кровеносных сосудов. Доброкачественность не сильно облегчает проблему, так как из-за гигантского размера опухоль не подлежит операции. И, самое главное, что касается нас с вами, наличие опухоли требует пересмотра дела.
Абель, как и многие в Симсвилле, следил за процессом по делу Тони Мерзавца несколько лет назад. На момент вынесения приговора Тони был признан психически вменяемым и приговорен к пожизненному заключению по статье о педофилии.
- Если я правильно понимаю, то появление опухоли может изменить степень вины и наказания Раскала? - уточнил Абель, внимательно читая медицинское заключение.
- Вот именно, профессор. Вы помните доклад бельгийского психиатра на последнем симпозиуме в Париже, не правда ли? Его исследования подтвердили связь между органическими изменениями в мозге и страстью к половым извращениям. У «извращенцев» уровень гормонов в крови значительно отличается от нормального.
- Понимаю, доктор Ганнушек. Значит, нам предстоит выяснить степень психической вменяемости Раскала в сложившихся обстоятельствах. Скажу Вам честно, мое врачебное милосердие молчит, и перспектива облегчения наказания Тони совсем не радует.
- Ну что ж, профессор, не могу не признаться, что я солидарен с Вами в этих чувствах. Уж больно цинично губил он детей, чтобы вызывать сострадание. Хотя, сейчас его страдания ужасны, да и, как вы понимаете, вряд ли Раскал долго протянет с такой шишкой в башке. Тем не менее, мы обязаны сделать все необходимое, как требует того закон.