Пару лет назад. В одном из подвальных помещений обсерватории
*Пробуждение было тяжелым, болезненным. Вдохнул со свистом, словно первый раз за долгие годы, открыл глаза, словно давно отвыкшие видеть. Шевелиться пока и пробовать не смел. Огляделся, сразу же выхватывая взглядом смутную фигуру в балахоне. Прохрипел – словно голосовые связки забыли, как издавать звуки*
– Где...
*Где что? Где он? Где все? Выбрал главное*
– Где моя семья?
*И тут же вздрогнул от омерзительного визгливого смеха*
– Ты слишком долго спал, дру-ужок! Никого бо-ольше нет. Только... мы!
*Голова разболелась еще сильнее. От этого голоса, от его манеры говорить: нараспев, словно слегка заикаясь на гласных. С паузой в конце, а последнее слово – как выстрел. Громко и визгливо. От того, что он сказал. От картины вокруг: это его лаборатория, но словно спустя десятки лет запустения.
Понял: это финал. Финал того хаоса, который творился на острове в последние месяцы. Хаоса, от которого все бежали, все до последнего, и его семья тоже. Он остался один: вернулся забрать лабораторный журнал – слишком ценный для него. Задал единственный имеющий значение вопрос*
– Как долго?
– Долго, долго... Долгехонько. Дольше не бывает!
*Темная фигура глумилась, ему было весело. А он сам... Эдвард заставил себя сесть, неимоверным усилием. Он сам был испуган, растерян... Одинок. Что толку в пробуждении, в самой жизни, если его семьи больше нет*
– Как мне вернуть их? Я все сделаю.
*Темный поднялся с места, делая замысловатую фигуру руками. С какой-то пугающей, нереальной грацией. И вот уже сует ему под нос лист бумаги. А голос – словно его подарками засыпали*
– Кажется, намечается сде-елка! Подпиши, дру-ужок. Ты окажешь мне одну у-услугу, а потом я помогу тебе... вернуть семью!
*Снова от последней фразы, визгливым фальцетом, словно выплюнутой, – вздрогнул. И подписал – а разве были варианты?*